Мое время — ночная пора, стр. 3

Над столом висел транспарант с приветствием выпускникам Стоункрофта.

— Добро пожаловать домой, мисс Шеридан, — портье, мужчина лет шестидесяти, одарил ее сияющей белозубой улыбкой. Его неудачно покрашенные волосы в точности соответствовали полированной вишневой конторке. Когда Джин подавала ему свою кредитку, ей пришла в голову нелепая мысль: не отломил ли он кусочек от стола, чтобы показать своему парикмахеру? Джин не была готова к общению с бывшими одноклассниками и надеялась, что по пути в лифт ее никто не остановит. Ей нужно минимум полчаса, чтобы принять душ и переодеться, а потом она нацепит бейдж с фотографией зажатой, угрюмой девушки, которой она была в восемнадцать лет, и присоединится к остальным на вечеринке.

Не успела она взять ключ от номера и отвернуться, как портье сказал: «Мисс Шеридан, чуть не забыл... У меня для вас факс». Он взглянул на имя на конверте. «Извините, доктор Шеридан».

Джин молча разорвала конверт. Факс пришел из Джорджтауна, от ее секретаря: «Доктор Шеридан, простите за беспокойство. Возможно, это какая-то ошибка или розыгрыш, но я подумала, что вам лучше увидеть это». Это — записка, которая пришла по факсу к ней в офис. «Джин, уверен, ты уже убедилась, что я знаю Лили. Но я не знаю, поцеловать мне ее или убить? Шучу, конечно. До встречи».

На мгновение Джин потеряла способность двигаться и рассуждать. Убить ее? Убить? Но почему? Почему?

Он стоял у бара, ждал ее прихода. Из года в год он видел ее фотографии на обложках книг, и каждый раз удивлялся, как элегантно Джинни Шеридан теперь выглядит.

В Стоункрофте она была одной из самых умных, но замкнутых учениц. Она даже неплохо к нему относилась, правда как-то бесцеремонно. Джин очень ему нравилась, пока Элисон не рассказала, как они все над ним потешались. Он знал, кто все. Лаура, Кэтрин, Дебра, Синди, Глория, Элисон и Джин. Во время обеда они всегда сидели за одним столом.

Очень остроумные девушки, желчно подумал он. Кэтрин, Дебра, Синди, Глория и Элисон уже мертвы. Лауру он оставил напоследок. Забавно, что он пока не решил, как поступить с Джин. Он все еще колебался — стоит ли убивать ее. На первом курсе он хотел попасть в бейсбольную команду. Его сразу же отсеяли, и он расплакался — никогда не умел сдерживаться. Нытик. Нытик.

Он бросился прочь с поля, и Джинни догнала его. «Меня не взяли в группу поддержки, — сказала она. — Ну и что?»

Он знал, она подошла, потому что пожалела его. И что-то подсказывало ему: среди тех, кто смеялся над ним, когда он пытался пригласить Лауру на школьный бал, ее не было. Но потом Джин обидела его по-другому.

Лаура была самой красивой девушкой в классе — стройная голубоглазая блондинка. Она выделялась среди других даже в школьной форме. Всегда помыкала парнями. Фразу «Пойди сюда!» словно специально придумали, чтобы ее изрекала она.

А Элисон всегда была злюкой. Она вела колонку «За кулисами» о внеклассной работе, и в каждой статье ухитрялась кого-нибудь высмеять. В одной из рецензий на школьный спектакль она написала: «К всеобщему удивлению, Ромео (Джоэл Ниман), умудрился вспомнить большинство своих реплик». Поэтому среди общительных учеников она пользовалась популярностью, а отщепенцы ее сторонились.

Отщепенцы вроде меня, подумал он, с удовольствием вспоминая, как исказилось от страха лицо Элисон, когда она увидела его у бассейна.

Джин пользовалась успехом, но отличалась от других девушек. Ее избрали в школьный совет, но на собраниях она молчала, словно воды в рот набрав, а если все же говорила — на собрании или в классе — то всегда по существу. Уже тогда она увлекалась историей. Ее нынешняя красота поразила его. Локоны русых волос стали темнее, гуще и подстрижены вокруг лица капюшоном. Она была худой, но уже не болезненно тощей. Научилась хорошо одеваться. Ее брючный костюм прекрасно скроен. Он пожалел, что не видел ее лица, когда она прятала записку в сумочку.

«Я — филин, я живу на дереве».

Он прямо-таки слышал, как Лаура передразнивает его. «Как здорово она тебя сыграла, — смеялась Элисон той ночью, двадцать лет назад. — А еще она сказала, что ты налил в штаны».

Он представлял, как они все вместе над ним издеваются — казалось, он слышал их глупый, визгливый хохот.

Это случилось давным-давно, во втором классе, когда ему было семь лет. Он участвовал в школьной постановке. Ему дали всего одну реплику, но он не мог ее из себя выдавить. Он так заикался, что все дети на сцене, и даже кое-кто из родителей, давились от смеха.

«Й-й-яааа ф-ф-фииииил-л-л-лиииин-н-н, я, я, я ж-ж-жииив-в-ву н-на д-д-д-д-д-д...»

Он так и не смог выговорить «дерево», разрыдался и бросился прочь со сцены, сжимая в руке ветку. Отец отшлепал его за то, что распустил нюни. А мать сказала: «Оставь его в покое. Он же у нас заторможенный. А чего ты ждал? Только посмотри на него, опять обмочился».

Воспоминание об этом позоре смешалось с воображаемым хохотом девушек, и все это вертелось у него в голове, пока он смотрел, как Джин Шеридан входит в лифт. Почему я должен пощадить тебя? — думал он. Может, сначала Лауру, а потом тебя. И тогда вы вдоволь посмеетесь надо мной все вместе — в аду.

Он услышал, как его назвали по имени, и обернулся. Рядом с ним стоял, глядя на его бейдж, Дик Гормли, лучший бейсболист, кумир всего класса. «Очень рад тебя видеть», — сердечно сказал Дик.

Врешь ты все, подумал он, и я совсем не рад тебя видеть.

4

Не успела Лаура открыть дверь своего номера, как возник коридорный с ее вещами: саквояж с платьями, два больших чемодана и сумка-плоскодонка с самым необходимым. Она почти читала его мысли: «Барышня, встреча выпускников длится сорок восемь часов, а не две недели».

Но сказал он вот что: «Мисс Уилкокс, мы с женой каждый вторник смотрим „Округ Хендерсон“. Вы там просто великолепны. Не собираетесь вернуться?»

Когда рак на горе свистнет, подумала Лаура. Но благодаря неподдельной искренности мужчины она воспряла духом, а ей это необходимо. «Да, но это будет не „Округ Хендерсон“ — я снялась в пилоте для телеканала „Максимум“, — сказала она. — Его запустят в эфир где-то в начале года».

Но это не вся правда. «Максимум» одобрил пилотный выпуск и заявил о приобретении прав на сериал. Но за два дня до своей смерти позвонила Элисон.

— Лаура, дорогая, не знаю, как сказать, у нас проблема. «Максимум» хочет кого-нибудь помладше на роль Эмми.

— Помладше?! — вскричала она. — Какого черта, Элисон?! Мне тридцать восемь, а у матери в сериале двенадцатилетняя дочь! И я отлично выгляжу! Ты же прекрасно об этом знаешь!

— Не кричи на меня! — заорала в ответ Элисон. — Я делаю все, что в моих силах, убеждая их оставить тебя. Что же касается «отлично выгляжу», то в эпоху лазерной хирургии, ботокса [5] и подтяжек лица, каждый в нашем деле отлично выглядит. Вот почему так сложно найти кого-нибудь на роль бабушки. Больше никто не выглядит бабушкой.

Мы договорились приехать на эту встречу вместе, подумала Лаура. Элисон сказала, что если верить списку ответивших «да» одноклассников, Гордон Эймори будет здесь, а он вроде бы недавно вложил деньги в «Максимум». И он достаточно влиятелен, чтобы помочь ей сохранить работу — нужно лишь убедить его воспользоваться своей властью.

Лаура долго увещевала Элисон, чтобы та немедленно позвонила Горди, и заставила его вынудить «Максимум» утвердить Лауру на роль. В конце концов Элисон сказала: «Во-первых, не называй его Горди. Он терпеть этого не может. Во-вторых, я просто стараюсь быть тактичной, а ты ведь прекрасно знаешь — для меня это редкость. Так что скажу тебе прямо. Ты все еще красавица, но этого недостаточно для актрисы. Люди из „Максимума“ полагают, что этот сериал станет настоящим хитом, но при одном условии — сниматься в нем будешь не ты. Возможно, Гордон переубедит их. Ты можешь очаровать его. Ведь он, кажется, неровно дышал к тебе?»

Коридорный принес ведерко со льдом, постучал в дверь и вошел. Не задумываясь, Лаура достала из кошелька двадцатидолларовую банкноту. Его горячее «Спасибо огромное, мисс Уилкокс!» заставило ее вздрогнуть. Опять она строит из себя важную шишку. Хватило бы и десятки.