Дети не вернутся, стр. 14

За спиной у нее стояла Дороти.

— Нэнси хотела войти, — извиняющимся тоном пролепетала она.

Рэй поспешил к ним. В его взгляде она заметила немой упрек.

— Рэй, простите. Я не смогла ее удержать. Рэй прижал Нэнси к груди.

— Не волнуйтесь, Дороти, — бросил он. Его голос помягчел: — Милая, успокойся. Никто не причинит тебе зла.

«Он говорит так, будто прогоняет меня», — подумала Дороти. И поделом ей: он рассчитывал на нее, поручил ей следить за Нэнси, пока разговаривает с шефом, а она не смогла сделать даже такой пустяк. Она здесь бесполезна. Просто бесполезна.

— Рэй, — произнесла она сухо. — Смешно беспокоить вас по этому поводу, но только что звонили из офиса. Мистер Крагопулос — он писал о недвижимости Ханта — хочет увидеть дом в два часа дня. Распорядиться, чтобы его свозил туда кто-то другой?

Рэй глянул поверх головы Нэнси и прижал ее к себе еще крепче.

— Мне наплевать, — огрызнулся он, но тут же спохватился: — Простите, Дороти. Буду признателен, если вы покажете дом сами. Вы знаете Дозорную Вышку как свои пять пальцев. Если клиент заинтересуется, смело продавайте. Старине Ханту нужны деньги.

— Но я не говорила мистеру Пэрришу, что мы приедем сегодня.

— В его договоре об аренде четко прописано, что мы имеем право показывать дом в любое время. Надо лишь уведомить его по телефону за полчаса до приезда. Поэтому он так дешево платит. Позвоните ему из офиса и скажите, что едете.

— Хорошо. — Дороти помялась, ей не хотелось уходить. — Рэй…

Мельком взглянув на нее, он сразу понял, что она хочет остаться, но не уступил.

— Сейчас вы ничем не поможете нам, Дороти. Возвращайтесь, когда закончите с Дозорной Вышкой.

Она кивнула и повернулась к дверям. Ей не хотелось покидать их — хотелось остаться, разделить их тревогу. С того дня, как она ступила на порог агентства Рэя, он стал для нее спасательным кругом. Почти двадцать пять лет Дороти строила свою жизнь с Кеннетом, подстраивалась под его график, и вдруг осталась одна-одинешенька, никому не нужная, неприкаянная душа. Впервые в жизни она испугалась. Постепенно работа с Рэем заполнила пустоту в душе. — Она помогала ему строить бизнес, использовала все свои знания по оформлению интерьера, чтобы вдохновить людей сначала на покупку дома, а потом на его реставрацию. Рэй был таким порядочным и приятным человеком. Он щедро делил между ними прибыль, и даже будь он ей родным сыном, она не смогла бы относиться к нему лучше. Когда появилась Нэнси, она так гордилась ее доверием. Правда, держалась Нэнси холодно: ее сдержанность не допускала настоящей близости, и Дороти вдруг почувствовала себя лишней. Она молча вышла из комнаты, взяла пальто и шарф и направилась к черному ходу.

Распахнув дверь, она поежилась от ветра и дождя со снегом. Ее машина осталась на задней подъездной дорожке. «Вот и хорошо, не придется идти к парадному въезду», — с радостью подумала она, заметив прямо перед домом фургон одного из телеканалов.

Торопясь к машине, она вдруг заметила качели на дереве. Там играли дети, там нашла варежку Нэнси. Сколько раз она сама катала малышей на этих качелях? Майкл и Мисси… Страшная мысль, что с ними могла случиться беда, что они могли погибнуть, сдавила горло. Пожалуйста, только не это… Боже всемогущий и милосердный, только не это. Однажды Дороти пошутила, будто она им вместо бабушки, но на лице Нэнси отразилось такое страдание, что она тут же прикусила язык. Какая дерзость с ее стороны!

В глубокой задумчивости смотрела она на качели, не замечая жалящего мокрого снега. Стоило Нэнси зайти к ним в офис, как дети сломя голову бросались к ее столу. А у нее всегда был припасен для них сюрприз. Например, вчера, когда Нэнси зашла с Мисси, она угостила ее печеньем с шоколадной стружкой — специально испекла его накануне. Нэнси ехала выбирать ткани, и Дороти вызвалась приглядеть за Мисси и забрать Майкла из садика. «Нельзя выбрать хорошую ткань, если не можешь сосредоточиться, — пояснила она. — Мне все равно надо забрать кое-какие бумаги в здании суда, и я буду рада компании. А по дороге назад мы поедим мороженого, если можно». Это было всего двадцать четыре часа назад…

— Дороти…

Вздрогнув, она подняла глаза. Джонатан, должно быть, решил срезать путь и прошел через лес. Сегодня его лицо бороздили глубокие морщины. Она знала, что ему почти шестьдесят, и сегодня он выглядел как раз на свой возраст.

— Я только что услышал о детях Элдриджей, — сказал он. — Я должен поговорить с Рэем. Может, я смогу помочь.

— Это очень любезно с вашей стороны, — пролепетала Дороти. Забота в его голосе странно успокаивала. — Они в доме.

— О детях что-нибудь известно?

— Ничего.

— Я видел статью в газете.

И тут вдруг Дороти поняла, что Джонатан вовсе ей не сочувствует. В его тоне сквозила холодность, упрек — она солгала ему о том, будто знала Нэнси в Вирджинии. Она устало открыла дверцу машины.

— У меня встреча, — отрывисто бросила она. Не дав ему времени ответить, она села и завела мотор. Только когда ее глаза затуманились, она осознала, что в них стоят слезы.

13

Гул вертолетов доставил ему удовольствие. Вспомнился прошлый раз, когда люди на многие мили вокруг университета веером разбрелись в поисках детей. Он смотрел из окна, выходящего на залив. Близ волнолома серая вода покрылась льдом. По радио передали штормовое предупреждение и предсказали дождь со снегом. Единственный раз метеоролог оказался прав. Ветер взбил залив до белых барашков. Нетвердо летела стая чаек, тщетно борясь с мощными порывами.

Он внимательно смотрел на градусник. Уже двадцать восемь [2] — с утра температура упала на двадцать градусов. В такую погоду вертолеты и поисковые самолеты долго в воздухе не останутся. Да и на суше тоже поиски скоро прекратятся.

Прилив начнется в семь вечера. В это время он выведет детей через чердак на внешний балкон, который местные называют «вдовьей дорожкой». Во время прилива вода полностью скрывает пляж, волны яростно разбиваются о подпорную стену и, увлекаемые неистовым подводным течением, катятся обратно в море. Тогда-то он и сбросит детей… через перила… вниз… Их вынесет на берег только через несколько недель. Но даже если их найдут через несколько дней, он подготовился к этому. Он дал им только молока и печенья. Не такой он дурак, чтобы плотно кормить их: чего доброго, полиция догадается, что после завтрака с Нэнси их кормил другой человек. Но, разумеется, если ему повезет, они уже будут не пригодны к анализу, когда их найдут.

Он хихикнул. Тем временем у него остается пять часов: пять длинных часов, чтобы смотреть на прожектора, установленные у дома Нэнси и озера, пять часов, чтобы провести их с детьми. Даже мальчик, откровенно говоря, чудесный ребенок… такая нежная кожа, такое безупречное тело.

Но девочка — это да. Она так похожа на Нэнси… эти шелковистые прекрасные волосы, маленькие аккуратные ушки. Он резко повернулся к окну спиной. Дети лежали на диване. Успокоительное, которое он подмешал в молоко, усыпило обоих. Мальчик положил на сестру руку — будто оберегал ее даже во сне, — но, когда он поднял девочку, брат не шелохнулся. Он отнесет ее к себе в спальню, положит на кровать и разденет. Она не издала ни звука, когда он бережно перенес ее в другую комнату и положил на одеяло. Потом прошел в ванную и повернул краны, пробуя воду, пока она не достигла нужной температуры. Когда ванна наполнилась, он снова попробовал воду локтем. Немного теплее, чем должно быть, но тоже хорошо. Через несколько минут она сама остынет.

Он глубоко вдохнул. Напрасная трата времени. Он торопливо открыл дверцу аптечки и вытащил детскую присыпку, которую утром в магазине Уиггинса незаметно сунул в карман пальто. Закрывая шкафчик, он заметил маленькую резиновую утку, спрятанную за кремом для бритья. Он забыл о ней… забыл, почему пользовался ею в прошлый раз… и сейчас она пригодится. Тихонько посмеиваясь, он взял игрушку, обдал ее холодной водой — она утратила эластичность, да и резина потрескивала — и бросил в ванную. Иногда полезно чем-нибудь отвлечь детей.