Навигатор, стр. 32

— А что мы ищем? — спросил он через некоторое время.

— Любое надводное судно, на палубе которого могут разместиться два вертолета, — пояснил Остин.

— Понял, — кивнул пилот.

Через несколько минут он повернул машину и пошел на первый круг. К тому времени туман над морем рассеялся и видимость была в пределах двух-трех миль. Вскоре они обнаружили несколько рыболовецких судов и крупных обломков айсберга, включая гиганта, которым мог вполне оказаться Моби. Единственным большим судном на этом расстоянии оказался какой-то сухогруз, однако его палуба была слишком мала для двух вертолетов. К тому же она была занята несколькими кранами, длинные стрелы которых делали взлет вертолетов практически невозможным.

Остин попросил пилота сделать еще пару кругов. В конце второго круга они заметили на горизонте огромное судно, смутные контуры которого практически полностью сливались с темной водой океана.

— Рудовоз, — сказал Завала с заднего сиденья.

Вертолет опустился до уровня нескольких сотен футов и полетел в сторону большого судна с темным корпусом. На огромном пространстве палубы, простиравшейся от высокой надстройки до кормы, могли разместиться десятки вертолетов.

— Ну, что скажешь? — спросил Остин пилота.

— Черт возьми, да это судно своими размерами напоминает самый настоящий авианосец.

Завала охотно поддержал его:

— Если нужно здесь что-то спрятать, то места предостаточно.

— Расстояние искажает истинные размеры судна, — заметил пилот. — Может, оно и не очень большое.

Остин попросил пилота определить название судна.

Вертолет облетел его с другой стороны, где красовалась надпись большими буквами: «Король моря».

Оказалось, что это судно было зарегистрировано в столице Кипра Никосии, подтверждением чему служило крупное изображение головы быка рядом с названием.

— Возвращаемся назад, — сказал Остин, вполне удовлетворенный результатом поиска.

Пилот повернул вертолет, и вскоре судно исчезло в плотной дымке тумана.

Когда хлопающие звуки винтокрылой машины постепенно стихли, с капитанского мостика на быстро уменьшающуюся точку вертолета еще долго глядели широко открытые светлые глаза. Когда вертолет стал напоминать крошечного москита, Адриано опустил бинокль и скривил тонкие губы в язвительной ухмылке. Вертолет подошел к судну достаточно близко, чтобы можно было легко разглядеть лицо сидевшего за штурвалом пилота.

Отныне охотник сам стал преследуемым.

Когда вертолет нефтяной платформы приблизился к контейнеровозу, они увидели, что неподалеку от судна бросил якорь катер береговой охраны. Пилот посадил вертолет на палубу, где Остина и Завалу уже с нетерпением ждал капитан Ланге. Он сообщил, что служба береговой охраны прислала вертолет с группой следователей, которые должны допросить всех свидетелей.

К этому моменту Остин уже находился на грани физического и нервного истощения. Мысли путались, остро ныла от боли грудная клетка, и ему совсем не хотелось подвергать себя еще одному испытанию в виде дотошного допроса со стороны офицеров береговой охраны. Уж лучше бы ему дали немного отоспаться и восстановить силы. Конечно, сотрудники береговой охраны могли внести ясность в события последнего времени, но он чертовски устал.

Сидевший в кают-компании лейтенант был настроен по-деловому и вел допрос весьма энергично. Быстро получив необходимые сведения от Остина и Завалы, он сказал, что теперь будет допрашивать членов команды. Заметив, что Остин поморщился от боли, он заботливо предложил доставить его в военный госпиталь для тщательного медицинского осмотра, однако капитан заверил лейтенанта, что вертолет доставит Остина на берег завтра утром.

Карина поинтересовалась, может ли она лететь с ним, так как у нее вечером следующего дня намечена важная встреча в Вашингтоне, а свой бесценный груз она согласна доверить катеру береговой охраны. Да и Джо Завала тоже торопился покинуть судно, поскольку должен был вернуться домой и подготовиться к поездке в Стамбул. Учитывая все эти обстоятельства. Остин предупредил капитана Доу, что охота на его любимого Моби откладывается до лучших времен.

— Я очень расстроен, — грустно ответил Доу. — Но когда вы вернетесь, у меня будет для вас несколько новых анекдотов.

— С нетерпением жду этого, — улыбнулся Остин.

Глава 15

Виктор Балтазар молча слушал торопливую речь Адриано, который сбивчиво рассказывал ему об операции по захвату контейнеровоза. С каждой новой деталью неудачной попытки выкрасть финикийскую статую в нем росло чувство раздражения, постепенно переходящее в ярость. И хотя внешне Балтазар никак не демонстрировал свой гнев, по пульсирующим венам на лбу было видно, что он с трудом сдерживает себя. В эту минуту накопившаяся внутри ярость напоминала огненную лаву, переполнявшую кратер вулкана и готовую в любой момент вырваться наружу. А когда Адриано подробно описал, как человек с седыми волосами, который помешал ему заполучить статую, выследил на вертолете сухогруз, Балтазар наконец-то сорвался.

— Довольно, — гаркнул он и с такой силой сдавил корпус мобильного телефона, что тот хрустнул в его толстых пальцах. Буквально смяв в руке кусок металла и пластика, Балтазар немного успокоился и швырнул раздавленный телефон своему конюху, который держал под уздцы огромную гнедую лошадь. Затем он взял из рук поджидавшего его оруженосца стальной рыцарский шлем с забралом и надел на голову.

В сверкающих рыцарских доспехах, вооруженный с ног до головы, Балтазар напоминал робота из научно-фантастического фильма. Однако на самом деле он был более подвижным и проворным, чем любой металлический монстр. Даже облачившись в доспехи, весившие не менее семидесяти фунтов, он довольно легко запрыгнул в высокое седло прекрасного гнедого жеребца.

Оруженосец протянул Балтазару деревянное копье длиной не менее пятнадцати футов. Из-за затупленного металлического наконечника, которым, собственно говоря, оно и отличалось от настоящего боевого оружия, его назвали «копьем милосердия». Тем не менее оно могло нанести противнику смертельную рану, пущенное в ход сильной рукой натренированного воина, мчащегося на быстром бельгийском коне. Балтазар сам воспитывал этого коня в духе истинных рыцарских лошадей, которых еще в Средние века называли боевыми. Это животное почти вдвое превосходило по размеру обычных скаковых лошадей, а весило около тонны даже без защитной металлической амуниции.

Когда Балтазар прижал копье к толстой мускулистой шее коня, верный оруженосец вручил ему щит, закрывавший наиболее уязвимые части тела. На белом фоне щита отчетливо виднелся черный силуэт головы быка. Такое же изображение родового герба украшало длинный плащ Балтазара и белоснежную накидку, которая развевалась на могучем корпусе коня.

Крепко удерживая рукой копье, Балтазар нагнул голову, увидев сквозь узкую горизонтальную щель в забрале дорожку рыцарского поединка. Слева от него виднелось низкое ограждение, известное под названием «тилт», а с правой стороны, в самом дальнем конце дорожки, стоял другой рыцарь в таких же доспехах и на таком же могучем боевом коне.

Балтазар подал сигнал человеку из корпуса наемников. Его противником в этот раз выступал довольно крупный мужчина с мощным телосложением и большим опытом наездника. Как и любой спарринг-партнер в профессиональном боксе, он обычно играл роль достойного соперника Балтазара, рискуя при этом получить серьезные увечья. Разумеется, ему дополнительно платили за многочисленные синяки и ссадины, да и сам Балтазар старался как можно осторожнее относиться к своему партнеру, но не из-за каких бы то ни было симпатий, а по той простой причине, что ему очень не хотелось тратить время и деньги на подготовку еще одного рыцаря. Однако сейчас, узнав дурную новость о провале операции по захвату контейнеровоза, он готов был растерзать любого соперника.

Он посмотрел на противника сквозь забрало налитыми кровью глазами и приготовился к поединку. Балтазар с большим трудом сдержал свой неистовый нрав, чтобы не отыграться на Адриано. Конечно, этот молодой испанец заслуживал самого сурового наказания, однако он был верным и преданным слугой, который еще мог пригодиться в дальнейшем. Адриано был надежным телохранителем Балтазара. Напуганный до смерти грозными упреками, он мог впасть в уныние, если не сказать отчаяние, избавиться от которого было бы не так-то просто. Кроме того, расстроенный киллер мог просто-напросто покончить с собой или совершить не менее глупый поступок при исполнении профессиональных обязанностей наемного убийцы.