Ночной рейд, стр. 35
Питт молча изучал доску в течение какого-то времени. Затем посмотрел на темные окна.
— Почти ощущаешь их присутствие, — наконец сказал он.
— Часто сижу здесь в одиночестве, стараясь воспроизвести ту злосчастную ночь.
— Вы видите проносящийся мимо «Манхеттен лимитед»?
— Иногда, — мечтательно сказал Маджи. — Если моему воображению ничто не мешает…
Он остановился и подозрительно посмотрел на Питта.
— Странный вопрос. Почему вы задали его?
— Поезд-фантом, привидение, — ответил Питт. — Говорят, что он до сих пор совершает свой призрачный пробег по старому железнодорожному полотну.
— Долина Гудзона — плодородная почва для мифов, — усмехнулся Маджи. — Есть и те, кто утверждают, что видели даже всадника без головы, спаси Господи. То, что начинается с небылицы, быстро превращается в слухи. Приукрашенные временем и преувеличенные местным фольклором, слухи превращаются в полноправную легенду, выходящую за грань реальности. Явления поезда-фантома начались через несколько лет после разрушения моста. Некоторые верят, что «Манхеттен лимитед» никогда не сможет прийти в великое депо на небесах, пока не пересечет реку.
Питт рассмеялся:
— Мистер Маджи, вы великий скептик.
— А я и не отрицаю этого.
Питт посмотрел на часы.
— Мне пора.
Маджи проводил его, они пожали друг другу руки на старой станционной платформе.
— Я провел замечательный вечер, — сказал Питт. — Большое спасибо вам и вашей жене за гостеприимность.
— Мы также рады вашему визиту. Возвращайтесь к нам. Мне нравится беседовать о поездах.
Питт колебался.
— Существует одна вещь, которую вам стоит иметь в виду.
— Что же это?
— Легенды — забавная штука, — сказал Питт, взглядом ища глаза Маджи. — Как правило, они зарождаются из правды.
В лучах света от дома добродушное лицо немного помрачнело и стало задумчивым, не более. Затем Маджи уклончиво пожал плечами и закрыл дверь.
32
Даниэла Сарве тепло приветствовала премьера провинции Квебек Жюля Гуэррьера в коридоре больницы. Его сопровождали секретарь и Анри Вийон.
Гуэррьер расцеловал Даниэлу в обе щеки. Ему было далеко за семьдесят. Как премьер провинции, он также был лидером франкоязычной партии жителей Квебека.
— Замечательно, что я встретила тебя, Жюль, — сказала Даниэла.
— Старым глазам приятно видеть прекрасную женщину, — галантно ответил он.
— Шарль не может дождаться встречи с тобой.
— Как он чувствует себя?
— Врачи говорят, что у него всё хорошо. Но на процесс выздоровления потребуется много времени.
Сарве сидел, обложенный подушками, его кровать стояла около большого окна с видом на здание парламента. Сестра взяла их пальто и шляпы, затем они расположились в креслах и на диване вокруг кровати. Даниэла налила всем коньяк.
— Мне разрешили угостить всех посетителей коньяком, — сказал Сарве. — Но, к сожалению, алкоголь несовместим с моими лекарствами, поэтому я не могу присоединиться к вам.
— За твое быстрейшее выздоровление, — произнес тост Гуэррьер.
— За быстрейшее выздоровление, — поддержали остальные.
Гуэррьер поставил свой стакан на край стола.
— Для меня большая честь, что ты пожелал видеть меня, Шарль.
Сарве серьезно посмотрел на него.
— Меня только что проинформировали, что ты готовишь референдум по вопросу полной независимости.
Гуэррьер пожал плечами.
— Давно настало время для окончательного выхода из конфедерации.
— Согласен, намерен предоставить тебе полную поддержку.
Заявление Сарве удивило всех. Гуэррьер заметно напрягся.
— На этот раз не станешь бороться?
— Да, хочу, чтобы это произошло, и покончим с этим раз и навсегда.
— Слишком давно тебя знаю, Шарль, чтобы не заподозрить скрытый мотив в твоей неожиданной доброжелательности.
— Ты неправильно понимал меня, Жюль. Я не отступаю, как натасканная собака. Если Квебек хочет самостоятельности, то пусть он ее получит. Ваши референдумы, ваши мандаты, ваши бесконечные переговоры. Всё это в прошлом. Канада достаточно настрадалась. Конфедерация более не нуждается в Квебеке. Мы выживем без вас.
— А мы без вас.
Сарве саркастически улыбнулся.
— Посмотрим, как вы начнете с нуля.
— Мы как раз и собираемся начать с этого, — ответил Гуэррьер. — Парламент Квебека закроем, назначим новое правительство. Возьмем за основу правительство французской республики. Напишем свои законы, будем взимать свои налоги, установим официальные связи с иностранными государствами. Естественно, что валюту сохраним общей, как и другие экономические связи с англоязычными провинциями.
— Ты не можешь съесть пирожок и иметь его, — сказал Сарве, его голос стал жестким. — Квебек должен напечатать свои деньги, все торговые соглашения должны быть пересмотрены. Также будут построены пункты таможенного досмотра вдоль наших общих границ. Все канадские институты и правительственные представительства будут отозваны с территории Квебека.
Лицо Гуэррьера исказилось от злости.
— Это суровые меры.
— Раз население Квебека поворачивается спиной к политическим свободам, процветанию и будущему объединенной Канады, разрыв должен быть безусловным и полным.
Гуэррьер медленно приходил в себя.
— Ожидал большего понимания со стороны коллеги-француза.
— Мои соотечественники-французы погубили пятьдесят невинных человек, пытаясь убить меня. Тебе повезло, Жюль, что я не обвиняю никого из партии сторонников свободного Квебека. Грубое нарушение закона и кнут нанесли бы непоправимый урон твоему делу.
— Даю тебе честное слово, что партия сторонников свободного Квебека не имеет никакого отношения к крушению самолета.
— А что ты скажешь о террористах из «Общества свободного Квебека»?
— Никогда не поощрял и не прощал действия «Общества свободного Квебека», — сказал, защищаясь, Гуэррьер.
— Всего лишь пустые слова. Ты ничего не сделал, чтобы прекратить их.
— Они как призраки, — запротестовал Гуэррьер. — Никому не известно, кто их возглавляет.
— Что же будет после провозглашения независимости, когда он предстанет перед общественностью?
— Как только Квебек получит независимость, не будет причины для существования «Общества свободного Квебека». Он и его организация зачахнут и уйдут в небытие.
— Ты забываешь, Жюль, что террористические движения имеют отвратительную привычку превращаться в законные и формировать оппозиционные партии.
— «Общество свободного Квебека» будет запрещено новым правительством Квебека.
— С тобой во главе, — добавил Сарве.
— Надеюсь, что да, — сказал Гуэррьер без намека на эгоизм. — У кого еще есть мандат народа на создание нового славного государства?
— Желаю удачи, — скептически сказал Сарве.
Он думал, что нет никакого смысла в страстных утверждениях Гуэррьера. Французы всегда были мечтателями. Они думают лишь о возвращении к романтическим временам, когда во всем мире царила геральдическая лилия. Благородный эксперимент потерпит неудачу, не успев начаться.
— Я не буду стоять на твоем пути. Но предупреждаю тебя, Жюль, никаких радикальных выступлений, никакого нарушения политического равновесия, которые могли бы оказать неблагоприятное воздействие на остальную Канаду.
— Уверяю тебя, Шарль, — доверительно сказал Гуэррьер, — рождение пройдет мирным путем.
Это доказывало лишь то, что обещания были напрасны.
Вийон был взбешен, Даниэла видела все признаки этого. Он подошел и сел рядом с ней на скамье около больницы. Она молча дрожала от холодного весеннего воздуха, ожидая взрыва, который последует обязательно.
— Негодяй, — наконец вырвалось у него. — Лукавый негодяй отдал Квебек Гуэррьеру без борьбы.
— До сих пор не могу поверить в это, — сказала она.
— Ты знала, должна была знать, что на уме у Шарля.
— Он ничего не говорил, не было никаких признаков.
— Почему? — прервал он с яростью на лице. — Почему он так резко изменил свои взгляды на объединенную Канаду?