Узы крови, стр. 70

Он бросился в ту сторону, куда указывал носок. Ноги его вязли в грязи. Вскоре показался мост; лестница, ведущая на мост, находилась слева. Джанни приостановился, однако под выгнутым деревянным настилом ничего не было слышно. Стало почти темно, так что он провел пальцами по ступеням. На третьей обнаружилась влажная грязь, а еще через две ступеньки — снова. Кто-то мгновения назад взлетал по этим ступеням.

В три прыжка Джанни последовал за своей жертвой. Мимо него прогромыхала повозка, разбрызгивая грязь и нечистоты. Когда она проехала, на дальнем конце моста преследователь увидел закутанную в черный плащ фигуру, быстро шагавшую к левому берегу.

«Попался!» — торжествующе подумал Джанни.

Он решил не оставлять между собой и своей жертвой больше пятидесяти шагов. Язычник совершил кражу, он в бегах — наверняка он испуган, смущен и невнимателен. Он не будет ожидать Серого Волка.

Не спуская глаз с черных волос, развевавшихся впереди, Джанни слился с толпой.

Тагай отлично знал, что его станут преследовать. Более того, хотел этого и даже надеялся, что пойдут именно за ним, выпустив из виду Жана. А французский палач вернется в королевский дворец, чтобы забрать Анну и бежать с ней. Молодой индеец испытал разочарование, когда за ним пошел всего один человек. Он огорчался до тех пор, пока вдруг не понял, кто это. У лотка виноторговца на уличном рынке Тагай узнал этот профиль. Совсем недавно Тагай рассматривал тот же абрис — у себя в апартаментах, на своей подушке. Волосы, затенявшие его, очертания щеки, носа, форма глаз — все говорило о родственных узах.

Ему показалось, что он потерял брата Анны возле дома маркизы. Он получил то, за чем приходил в этот дом, и теперь Тагаю хотелось бы исчезнуть. Скоро его преследователь станет частью большой стаи, потому что аристократы Парижа не любят, когда обворовывают кого-то из них. И особенно — если вором оказывается кто-то из бывших любимцев.

Тагай переложил тяжелый кожаный мешок на другое плечо и услышал, как зазвенело золото.

«Я не вор, — подумал он, — потому что это мое, добыто моими трудами. Все кошельки, которые она подбирала, как и этот — неужели это было только вчера утром? — рядом с измятыми постелями так называемой знати и пересыпала в этот кожаный мешок».

Тагай улыбнулся. К нему с небес слетела женщина — и золото перестало быть тяжелым, оно стало легче воздуха под крыльями орла. Оно поднимет его на коня, который будет ждать в назначенном месте. Оно понесет его по солнечным лучам через Большую Воду в его страну.

Юноша завлек своего преследователя в переулки Монпарнаса, на высокий холм и дальше, за него. Там тянулись поля — сперва возделанные, а затем сменившиеся пастбищами. За общим выгоном начались первые леса. Молодой индеец часто сопровождал сюда Генриха и его придворных: король любил, чтобы его Медвежонок во время охоты находился рядом, а Тагаю нравилось бежать по лесным дорогам рядом с королевским конем. Это напоминало ему тот дом, о котором он только мечтал. Тагай был быстрым: король не раз выигрывал, ставя на него. Никому еще не удалось обогнать его. И индеец не думал, что преследующий его человек сумеет стать первым, у кого это получится.

Тагай остановился и обернулся. На открытом пространстве перед лесом, среди низкой травы, выщипанной овцами и коровами, Джанни негде спрятаться. Брат Анны тоже остановился. Двое мужчин обменялись взглядами на расстоянии пятидесяти шагов. Долгое мгновение слышалось только, как шумит ветер и блеют ягнята. А потом, не сказав ни слова, Тагай повернулся и побежал.

Серый Волк из Рима был отменным следопытом. Но эта земля была другой, и ее леса принадлежали Медведю.

— Прочти мне это еще раз.

— Отец, я читал тебе это уже пятьдесят раз.

— Знаю, но уж больно хороша история. Ты же знаешь, как я люблю хорошие истории.

Эрик вздохнул и повернул листок бумаги к серому свету раннего утра.

— «Принц-дикарь и крылатая возлюбленная: История канадца Тагая и француженки Анны Ромбо».

Хакон с удобством устроился на каменных ступенях, а Бекк встала и поднялась по ним к деревянным дверям Собора Парижской Богоматери. С этого возвышения она могла смотреть поверх городских крыш. И кроме того, там чтение Эрика превратилось в далекое гудение, что ее устраивало. Там, где Хакон видел романтику и приключения, Бекк замечала только страдания близких и опасность, в которой они находились.

«И ты тоже с ними, Жан? А Джанни? Отец и сын, — гадала она, — кто из вас охотник, а кто — дичь?»

Глядя на островерхие крыши Парижа, она снова почувствовала, что оба ее ребенка находятся близко. Или были тут совсем недавно. Она всегда ощущала их, словно пуповина по-прежнему соединяла ее с младенцами, хотя время и расстояние сильно растянули эту нить. Когда-то у нее была такая же связь с Жаном: она поднимала голову, как только он входил в двери «Кометы» с гроздью винограда и этой своей улыбкой. Но в последние годы она потеряла его — потеряла в своем гневе, своих сомнениях. И хотя гнев по-. чти прошел, когда она поняла, что он мог делать только то, к чему его вынуждали, она по-прежнему не могла уловить близкого присутствия его души.

Бекк посмотрела вниз, через площадь перед собором, и увидела, что к ним быстро направляются Фуггер с дочерью. Рядом с ними шагал еще один человек — незнакомец в шляпе с пером и плаще. Она спустилась по ступенькам и встретила их в тот момент, когда они подошли к скандинаву.

— Новости? — спросил Хакон, вставая.

— Да, кажется. — Фуггер опирался на Марию, пытаясь справиться с одышкой. — И я был прав насчет разговора с банкирами. Они всегда в курсе того, что происходит. — Он повернулся к человеку, остановившемуся рядом с ним. — Позвольте представить вам моего кузена, Франсуа Фуггера. У него есть для нас кое-какие сведения.

Молодой дворянин поклонился, сдернув с головы шляпу. Он был одет как щеголь: сплошные кружева и перья. Однако голос у него оказался звучным и серьезным.

— Я знаю только сплетни банкиров. Однако когда кузен рассказал мне о своем деле, я навел справки, и нынешним утром мне принесли весть, которая представляется относящейся к делу.

Он посмотрел на Фуггера, и тот кивнул, приглашая его продолжать.

— Оказалось, что некая маркиза, покровительница того юного дикаря, рассказ о котором вы держите в руках, задолжала в городе немало денег. Некий банк, соперничающий с нашим, ссудил ей значительную сумму. Она должна была расплатиться по долгам с помощью средств, собранных за счет… э-э… неких услуг. — Он посмотрел на Марию, покраснел и отвел взгляд. — Услуг, которые оказывал ее подопечный. Однако он не только не оказал их, но и скрылся с деньгами, которые заработал ранее. Они могли бы отчасти покрыть ее долги.

Бекк спустилась на одну ступеньку.

— А вы ничего не слышали о том, куда он мог бы скрыться?

— Банк нанял людей, чтобы вернуть деньги. По неясным причинам большой отряд всего час назад направился в сторону порта на западе страны. В Сан-Мало.

Услышав эти слова, Бекк повернулась спиной к поднимающемуся солнцу, которое уже заставило тени собора лечь на огромную площадь. Где-то там, на западе находятся ее родные. И она снова ощутила едва заметное натяжение уз, которые связывали ее с ними.

— Ну что ж, — проговорила Ребекка, глядя на своих спутников, — отправляемся в порт. Надо спешить. Потому что я уверена: мы не единственные, кто получил эти сведения.

— Друзья мои, давайте пожмем друг другу руки и выпьем за сделку, которую заключили, и за то, чтобы самое сладкое дыхание Святого Духа наполняло наши паруса!

Глава 18. СМЕРТЬ НА БЕРЕГУ

Глаз капитана Ферро блестел так же ярко, как золото в руке Тагая. Однако Жан заметил, что молодой человек колеблется. Этого Жан еще не замечал за индейцем в течение их недолгого, но богатого событиями знакомства. Тагай организовал их побег из Парижа с удивительной легкостью: его деньги пошли на оплату кареты и сменных упряжек в Алансоне и Ле-Тейе, что позволило им добраться до Сан-Мало на третий день пути к вечеру. По приезде они навели справки — и оказались на этом прибрежном постоялом дворе, где встретились с теми, кто много лет назад плавали вместе с Картье в Канаду. Таковых осталось всего двое. Оба были капитанами рыбацких судов. Они поговорили с обоими. Первый, Пьер Жаке, оказался ворчливым, полным вопросов и сомнений, тогда как капитан Ферро так и сыпал улыбками и заверениями. Он пообещал исполнить заветное желание молодого человека — быстро вернуть его на родину.