Триумф Сета, стр. 15
— У меня такое чувство, твое величество, — сказал полководец, когда слуги отошли на положенное расстояние, — что нам не будет покоя, пока Апопа не поразит копье Сета.
Последовало молчание. Анкесенамон широко открыла глаза. Снова об убийстве говорилось как о способе решения проблем царства.
— Как же взяться за это дело?
— Разве наш Апоп не отверг своей первой супруги, твоей дочери, чтобы взять другую?
— Танцовщицу, — уточнил Ай.
— Женщину легкого поведения, — заметил Нахтмин непринужденным тоном.
— Не мешало бы знать о нем побольше.
— Возможно, почтенная Мутнехмет даст нам совет относительно того, как действовать.
Анкесенамон рассматривала Нахтмина. Это был жестокий человек. Да, он смог бы зачать сильного царя.
— Мы это обсудим с Маху, — сказал Ай. — Но вернемся к главному вопросу. Ты расположен сочетаться браком с Нефернеферурой?
— Да, — ответил Нахтмин.
Вечер удался — цель была достигнута. Царица улыбнулась и удовлетворенно кивнула.
10
«КАКОВ ВЫСКОЧКА!»
— Этим вечером к нам на ужин придет командующий армией Нахтмин, — сказала Анкесенамон. — Разумеется, ты будешь присутствовать на ужине и станешь любезничать с ним.
Сидя перед нею на террасе, Нефернеферура упрямо хранила молчание.
— Я не хочу, — наконец произнесла она.
— Никто не спрашивает о твоем желании. Это — твоя обязанность. Недавно я тебе об этом говорила.
Анкесенамон мрачно наблюдала за своей сестрой; она замечала у нее те же отвратительные черты характера, что и у Мекетатон: деспотизм, упрямство, чрезмерное самомнение, высокомерие. Ей пришло в голову, что у нее все было по-другому: она встретила Пасара, у них одновременно пробудилась чувственность, они полюбили друг друга. Удовольствия тела были как роса для иссохшей души; как только ночь призывала жасмин источать аромат, душа раскрывалась, таяла, оживала. Она устремила на сестру взгляд ястреба. Да нет, тайного любовника у Нефернеферуры не было. Суховатые губы, ломкая жесткость в осанке свидетельствовали о том, что она девственница.
— Я неважно себя чувствую, поэтому не хочу видеть людей, — возразила Нефернеферура.
— Ты всегда готова болтать о пустяках, тогда ты чувствуешь себя прекрасно. Мне все равно, кто тебя притащит на ужин, будь то мои придворные дамы, слуги или даже стражники. Ты знаешь, что я не шучу.
— Я не понимаю, почему ты хочешь, чтобы я вышла замуж за чужого мне человека.
— Потому что это в интересах династии.
На этот раз Нефернеферура не стала заявлять, что ей плевать на династию.
— Пусть Нефернеруатон выходит замуж вместо меня.
— Вы обе выйдете замуж. Ты увидишь, какое это утешение в жизни — иметь рядом мужчину, который сжимает тебя ночью в объятиях. Когда-нибудь ты чувствовала влечение к мужчине?
Нефернеферура посмотрела на нее так, как если бы она произнесла невероятную глупость.
— Да, я знаю, — сухо сказала Анкесенамон, — что ты развлекаешься с рабами.
Вновь оскорбленный взгляд.
— Я не хочу, чтобы ты стала старой девой. Тебе скоро двадцать лет. Уже пять лет назад ты должна была выйти замуж. Весь двор обсуждает вопрос: нет ли у тебя физических изъянов.
Удар попал в цель. Нефернеферура подскочила и бросила на сестру возмущенный взгляд. Ее самолюбие было задето, а проблемы полов ее не очень занимали.
— Ты это только что придумала.
— Я ничего не придумала. Супруга городского головы Фив думает, что у тебя какое-то врожденное уродство.
— Ах эта старая сова! Больше я не буду с ней здороваться!
— Сплетен от этого не станет меньше. Накануне жители Ахмима спрашивали у Ая, почему им не сообщили о твоих похоронах и по какой причине ты умерла.
Нефернеферура испустила ужасающий крик.
— Ты подрываешь наш авторитет, — с осуждением заявила Анкесенамон.
— Потому что я не хочу раздвинуть ноги перед мужчиной? — прокричала Нефернеферура.
— Как грубо! Нет, как грубо! Где ты воспитывалась? Со свинопасами? Ты полагаешь, что отношения с мужчиной сводятся только к этому? Тогда у тебя сердце из камня и влагалище из старого папируса! Люди правы. Ты испорченная. Но у тебя нет выбора. Ты выйдешь замуж за Нахтмина.
Нефернеферура бросила на нее полный ненависти взгляд.
— Пойди отдохни, — сказала Анкесенамон. — Я хочу, чтобы вечером ты хорошо выглядела. Я пришлю свою Хранительницу гардероба, она тебя оденет и подрумянит лицо.
Несмотря на то что в Большом зале дворца звучала музыка, танцовщицы развлекали приглашенных и не стихал гул голосов около сотни гостей, ужин в честь бракосочетания царевны проходил в тоскливой обстановке.
Нефернеферура, очаровательная, наряженная как статуя Осириса во время праздника, казалась бесчувственной. Она не могла связать и двух слов. Нахтмин же сиял. С подведенными глазами, в блестящем парике он оживленно отвечал на поздравления глав ведомств, своих первых помощников, представителей знати и их супруг и, вполне осознавая, что не мил своей супруге, время от времени склонялся к ней, чтобы прошептать что-нибудь приятное.
Сидя напротив них, Ай и Анкесенамон, как ястребы за добычей, следили за каждым жестом молодой супруги.
— Как обижена! — сердито шептал Ай царице. — Как будто ее тащат на казнь!
— Самое ужасное будет происходить в постели, — холодно заметила Анкесенамон, и царь хохотнул.
Праздник в честь бракосочетания царевны длился неделю.
Для брачной ночи был подготовлен небольшой дворец в северной части Фив.
Перед началом ужина накануне брачной ночи, на котором присутствовали высокопоставленные особы, в том числе Усермон, Майя, Маху, Пентью, оба сына Ая, Себатон и Сагор, и их супруги, Анкесенамон отвела Нахтмина в сторону.
— Моя сестра по духу — старая дева.
Он лукаво посмотрел на нее.
— Я это заметил, твое величество, она не удостоила меня ни одним многообещающим взглядом.
— Вас будет сопровождать одна рабыня.
Нахтмин казался удивленным.
— Это я отдала такой приказ.
Удивление жениха росло.
— Прежде чем идти в спальню к молодой жене, пошли туда рабыню. Она знает, что делать.
Нахтмин не мог сдержать короткого смешка.
— Когда молодая куропатка созреет, ты насадишь ее на вертел и приготовишь кушанье. Сделав дело, не позволяй ей подмываться до следующего утра. И надо будет усилить наблюдение за тем, чтобы она не пользовалась средствами, предупреждающими беременность.
Последовало молчание. Полководец потерял дар речи.
— Не забывай, полководец, главная цель — ребенок.
— Да, твое величество.
— Не подведи нас.
— Да, твое величество.
Раздавшиеся звуки цистр и флейт прервали их разговор. Появились танцовщицы. Анкесенамон присоединилась к Аю, а Нахтмин подошел к своей новой супруге. Царица бросила взгляд на сестру. То же похоронное выражение лица. Другая сестра, Нефернеруатон-Ташери, от которой не отходили две придворные дамы, была неподвижной как статуя.
«Очевидно, ты размышляешь о том, когда придет твоя очередь. Очень скоро, моя перепелка! Очень скоро», — подумала Анкесенамон.
Затем она бросила заговорщический взгляд на Итшана, который сиял почти так же, как и Ай. Наконец она повернулась, чтобы спросить взглядом Сати все ли в порядке, и увидела ее улыбающейся.
Придворные дамы и гости шептались по поводу пополневшей фигуры Анкесенамон.
Она была беременна.
С благословения богини Туерис, покровительницы беременных и рожениц, чуть меньше чем через месяц во дворце предполагалось отметить два счастливых события.
Время было подходящим: начинался второй год правления царя.
По прошествии двух недель, в начале сезона Сева, вышел царский рескрипт, согласно которому его величество царь Ай признавал полководца Нахтмина своим сыном и преемником.
Полководец и его супруга как раз возвратились из путешествия.