Огонь Ареса, стр. 13

Лисандр никогда прежде не сидел на лошади. Пегас, скакун Сарпедона, был огромным орехового цвета животным, от избытка сил не способным спокойно устоять на месте. Холка скакуна оказалась выше головы Лисандра.

Сарпедон помог Лисандру взобраться на неоседланного коня. Они неторопливо отправились в путь, но юноша чувствовал, как сползает при каждом неровном шаге.

Когда они достигли тропы, ведущей к поселению илотов, Сарпедон пятками пришпорил Пегаса и тот пустился в галоп. Лисандр и так еле державшийся на спине скакуна, почувствовал, что его жизнь в опасности. Он отчаянно прижал к бокам коня ноги, а руками вцепился в Сарпедона.

Конь поднимал облака пыли. У юноши стучали зубы, он молился, чтобы это мучение скорее кончилось.

Лисандр обрадовался, когда они спешились недалеко от поселения илотов. Эфор, сменивший тогу на накидку из грубой ткани, привязал коня к столбу забора.

— Иди первым, — приказал он.

Когда оба подошли к двери их лачуги, Лисандр почувствовал себя неловко. Сарпедон привык к роскоши и вдруг оказался на пороге жилища, состоявшего всего лишь из одной комнаты.

Юноша постучал в дверь.

— Кто там? — раздался голос матери.

— Это я, Лисандр, — отозвался он, стараясь не выдать своего волнения.

Было слышно, как отодвинули деревянный засов, и дверь отворилась.

— Я волновалась за тебя, Лисандр, — сказала Атеназия, обнимая сына за плечи. — Мне сказали, что сюда приходил Агестес и забрал тебя. С тобой ничего не случилось? Ты… — она умолкла, заметив Сарпедона.

Спотыкаясь, женщина отступила в глубь комнаты и прижалась к стене, поднеся к губам обе руки.

— Как… нет… почему ты… нет, — бормотала она, мотая головой.

Лисандр подошел и пытался успокоить ее.

— Мама, все хорошо. Я здесь, — говорил он, пытаясь отнять ее руки от лица. — Что стряслось?

Однако Атеназия не могла отвести взгляд от стоявшего на пороге высокого человека.

Лисандр смотрел, как Сарпедон наклонил голову, чтобы не задеть перемычку, вошел в лачугу и произнес:

— Привет, Атеназия. Прошло столько времени.

ГЛАВА IX

Эфор Спарты сделал еще несколько шагов и заполнил собой все пространство их жилища. — Атеназия, я пришел с добрыми намерениями и не собираюсь причинить тебе зла. Я лишь хотел убедиться, что это правда.

Мать Лисандра не откликнулась, она сидела, застыв от страха, ее широко раскрытые глаза смотрели с тревогой.

— Что вам нужно от моей мамы? — спросил Лисандр.

Он задал этот вопрос громче, чем собирался.

Ноздри Сарпедона раздулись, глаза сердито засверкали, но спартанец столь же быстро сдержал себя.

— Атеназия, мне рассказать ему, или ты сама это сделаешь? — Мать Лисандра ничего не ответила, и Сарпедон продолжил: — Мы с твоей матерью знакомы давно, — тихо начал он. — Она была рабыней и много лет проработала в нашей семье.

Лисандр взглянул на мать, та едва заметно кивнула: Сарпедон говорит правду. Она протянула к Лисандру руку. Он взял ее и сел рядом.

— Позволь мне рассказать тебе кое-что, — начал Сарпедон низким голосом. — У меня было два сына. Одного звали Торакисом, он был старшим. Второго, его младшего брата, звали Демократесом. Лисандр, это были самые блестящие молодые люди Спарты — высокие, сильные и храбрые. Говорили, что они похожи на самих Кастора и Полидевка. Боги решили, что они должны погибнуть в бою. О подобной смерти мечтает каждый спартанский воин. — Голос Сарпедона охрип от переполнявших его чувств. Он сглотнул и продолжил: — Двенадцать лет назад тело Торакиса привезли в Спарту. Он пал от тегейского меча в битве у побережья. Но только после того, как поразил самого яростного из своих врагов по имени Манитес. Да благословят моего сына боги в Подземном царстве.

Лисандр слушал, и у него колотилось сердце. Сарпедон продолжал:

— Младший мой сын Демократес тоже отличался храбростью. Он ушел из этого мира в расцвете сил. Лисандр, Кассандра приходится ему дочерью. Он погиб всего три года назад у западного моря, не дрогнув перед копьями элийцев. [16]Я горжусь своими сыновьями. Только жалко, что я не погиб раньше них. Наверно, мне… повезло. — Последнее слово эфор произнес так, будто оно было ему неприятно. — Демократеса доставили в Спарту живым, но в его раны попала инфекция. Прежде чем отойти в царство теней, он мне кое-что рассказал. Он долго хранил этот секрет. — Глаза Сарпедона потускнели. — Пока мой младший сын лежал, цепляясь за жизнь, он поведал мне, что у его брата Торакиса, который не успел жениться, должен был родиться ребенок от… рабыни. Этой женщиной была твоя мать.

Сарпедон умолк и взглянул на Атеназию. У той не хватило сил посмотреть ему в глаза.

— Мальчик, — сказал Сарпедон, — Торакис был твоим отцом.

Лисандр вскочил.

— Это неправда, — возразил он. — Моим отцом был мессенец. Раб. Он с мольбой взглянул на мать. — Скажи ему, скажи ему, что это неправда!

Однако Атеназия не подняла головы. Комнату окутала тишина, и Лисандр узнал то, что хотел узнать.

— Ты лгала мне все это время! — крикнул он. — Как ты могла?

Мать ничего не ответила, зарыдав. Лисандр никогда раньше не поднимал на нее голоса. Сын обнял мать.

— Прости меня, — прошептал он.

Лисандр прижал мать к себе, но голова у него шла кругом.

«Мой отец не илот, он был спартанским воином. Я наполовину спартанец. Но это означает…»

Он отпустил мать и обратился к Сарпедону:

— Значит, вы приходитесь мне…

— Верно, — прервал его эфор. — Лисандр, я прихожусь тебе дедом.

Лисандр напряженно думал.

«Что это значит? Кто я? Спартанец или илот? Что скажет Тимеон, когда узнает об этом?» Атеназия поднялась на ноги.

— Простите меня, я не очень гостеприимна, — сказала она. — Я приготовлю поесть. У нас осталось немного…

— В этом нет необходимости, — ответил эфор.

— Без еды нельзя обойтись, — ответила Атеназия. — У нас в горшке осталось немного супа… я сейчас подогрею его.

— Спасибо, — ответил Сарпедон. Он снова обратился к Лисандру. — После нашей встречи в переулке меня охватило странное ощущение. Лежа в кровати, я понял, что меня беспокоит. Видишь ли, я не сразу обнаружил сходство, но твой профиль показался очень знакомым. Точно я снова увидел своего сына Торакиса. А теперь я знаю правду, — он взял Лисандра за плечи и стал внимательно вглядываться в его лицо. — Вы так похожи: те же живые глаза, тот же волевой подбородок.

Атеназия повернулась к ним.

— Когда после битвы с тегейцами Демократес вернулся один, я поняла, что случилось, — заговорила она. — Торакис никогда не скрывал, что жизнь спартанца может оборваться очень рано. Он пытался объяснить мне, что не боится и не избегает смерти. И избрал путь, полный опасностей. — Лисандр видел, что мать с трудом сдерживает слезы. — Но когда все это случилось, — продолжила Атеназия, — мое сердце чуть не разорвалось от горя. Я больше не могла работать в доме, где жил твой отец, и сбежала сюда. Тогда я уже три месяца носила тебя под сердцем.

Сарпедон коснулся плеча Атеназии.

— Я рассердился, когда Торакис и Демократес отправились на войну, — сказал он. — У Торакиса не было детей, которые могли бы продолжить наш род, а у Демократеса родилась дочка. Но эти два молодых человека были храбрыми, им хотелось почувствовать вкус первой битвы. Конечно, в то время я не знал… — Сарпедон взглянул на мать и сына… — что у Торакиса скоро появится сын.

Мать Лисандра улыбнулась.

На улице смеркалось, когда Сарпедон доел свой суп и кусочком хлеба вытер остатки. Если эфор и не привык к такой еде, он ничего не сказал. Поставив миску, он подложил в огонь обгоревшее полено. Тусклый свет огня падал на его лицо.