Лабиринт, стр. 57

— Прости, госпожа, не лучше ли дождаться конца службы?

Они уже вошли в собор.

Элэйс оглянулась на дверь. Едва пропустив шествие богомольцев, вдоль задней стены сомкнулся ряд монахов. Из-под клобуков смотрели бдительные глаза. Эта стража никого не пропустила бы незамеченным.

— Ваш уход может повредить отцу или даме Агнесс. Его могут истолковать как знак вашего сочувствия новой церкви.

— Конечно, ты прав. — Элэйс помолчала, соображая. — Передай Эсклармонде: я приду, как только смогу.

Элэйс обмакнула палец в кропильницу и перекрестилась святой водой. Она помнила, что за ней могут наблюдать.

Место для себя она выбрала в боковом нефе, так далеко от Орианы, как можно было отойти, не привлекая внимания. В подвешенных под сводами люстрах мигали свечи. Снизу эти люстры казались пылающими железными колесами, готовыми обрушиться с высоты на головы грешников. Элэйс удивило, как много народу собралось сегодня в соборе, давно стоявшем пустым. Голос епископа едва пробивался сквозь шепот дыхания задыхающейся в давке толпы. Как непохоже это все на простые служения в церкви Эсклармонды!

Церкви, к которой принадлежит и ее отец.

Bons Homesставили внутреннюю веру выше внешних проявлений. Им ни к чему были святые храмы, суеверные обряды, унизительная покорность, отделяющая простых людей от Бога. Они не почитали идолов, не падали ниц перед изображениями орудий пытки. Для Bons Chretiensсила Господа таилась в Слове. Им нужны были лишь книги и молитва: слово, произнесенное или прочитанное вслух. Спасение не достигалось через раздачу милостыни, почитание мощей или субботние молитвы, прочитанные на языке, понятном одним церковникам.

В их глазах перед милостью Святого Отца все были равны: евреи и сарацины, мужчины и женщины, зверь в полях и птица в небе. Не будет ни ада, ни Страшного суда, потому что милость Божия даст спасение каждому — только иным, прежде чем достигнуть царства Божия, придется прожить много жизней.

Правда, сама Элэйс не посещала служб, но от Эсклармонды знала слова молитв и ход обрядов. Однако важнее для нее было то, что в эти темные времена Bons Chretiensоставались добрыми людьми, мирными и терпимыми, и почитали Светоносного Господа, вместо того чтобы трепетать в страхе перед жестоким божеством католиков.

Наконец Элэйс разобрала в бормотании епископа слова «Benedictus». [74]Теперь можно незаметно ускользнуть. Медленно, сложив руки, стараясь держаться незаметно, Элэйс бочком продвигалась к дверям.

Еще минута — и она свободна.

ГЛАВА 35

Дом Эсклармонды скрывался в тени башни Балтазара. Элэйс помешкала, прежде чем постучать в ставень. Сквозь большое окно ей видна была хозяйка дома, расхаживающая по комнате. На женщине было простое зеленое платье, тронутые сединой волосы туго стянуты на затылке.

«Наверняка я не ошиблась».

Элэйс преданно смотрела на подругу. Она уже не сомневалась, что ее догадка верна. Эсклармонда подняла взгляд, вскинула руку, помахала. Улыбка осветила ее лицо.

— Элэйс! Как я тебе рада! Мы с Сажье по тебе скучали.

В дверях Элэйс встретил знакомый запах трав и пряностей. Она переступила порог, входя в единственную комнату, занимавшую весь нижний этаж маленького жилища. Над небольшим очагом посередине кипел котелок с водой. Ближе к стене стояли стол, лавка и два стула. Тяжелый занавес отделял заднюю часть комнаты, где Эсклармонда принимала приходящих за советом просителей. Сейчас у нее никого не было: отдернутый занавес открывал ряды глиняных кувшинов и горшков, расставленных на длинных полках. С потолка свисали пучки засушенных трав и цветов. На столе рядом со светильником стояла ступка с пестиком — точь-в-точь такая же, как у самой Элэйс. Эсклармонда и подарила ей на свадьбу инструменты травницы.

Приставная лестница вела наверх, на полати, где спали бабушка и внук. Сажье свесил голову и, увидев, кто пришел, издал восторженный вопль. Мальчуган скатился по ступеням и обхватил гостью руками за пояс. Ни минуты не медля, он пустился в рассказ о своих приключениях, обо всем, что видел и слышал за то время, как ее не было.

Сажье был отличный рассказчик, красноречивый и пылкий, а в особенно интересных местах его янтарные глаза так и светились от волнения.

Дав ему поболтать немного, Эсклармонда вмешалась.

— Я хотела попросить тебя доставить пару посылок, — обратилась она к мальчику. — Госпожа Элэйс тебя извинит.

Сажье собирался возразить, но взгляд на лицо прабабушки остановил его.

— Я быстро вернусь!

Элэйс потрепала его по волосам.

— У тебя зоркий взгляд, Сажье, и дар слова. Не станешь ли ты поэтом, когда подрастешь?

Паренек замотал головой:

— Я буду шевалье, госпожа. Я хочу сражаться!

— Сажье, — строго одернула его Эсклармонда. — Послушай-ка меня.

Она назвала имена людей, которым он должен был сообщить, что через три ночи в роще к востоку от Сен-Микеля назначена встреча с двумя Совершенными. Мальчик кивнул.

— Вот и хорошо. — Эсклармонда поцеловала его в макушку и тут же приложила палец к губам. — Помни: только тем, кого я назвала. Теперь отправляйся. Чем скорей уйдешь, тем скорее вернешься, чтобы закончить свой рассказ госпоже Элэйс.

— Ты не боишься, что его подслушают? — спросила та, когда Эсклармонда закрыла дверь.

— Сажье толковый мальчишка. Он знает, что слышать его должны только те, кому назначаются послания.

Высунувшись из окна, она подтянула и закрыла ставни.

— Кому-нибудь известно, что ты здесь?

— Только Франсуа. Это он мне сказал, что ты вернулась.

Что-то странное мелькнуло во взгляде Эсклармонды, но она промолчала. Потом кивнула:

— Лучше, чтобы никто и не знал, да?

Она присела за стол и поманила Элэйс к себе.

— Ну как, поездка в Безьер оказалась успешной?

Элэйс покраснела:

— Ты уже знаешь?

— Вся Каркассона знает. Ни о чем другом и не говорят.

Лицо ее стало строгим.

— Я тревожилась за тебя. Сперва то нападение, а потом…

— Ты и об этом знаешь? От тебя не было вестей, и я решила, будто ты в отъезде.

— Ничего подобного. Я пришла в замок, как только тебя нашли, но тот же Франсуа меня не впустил. Твоя сестрица приказала никого к тебе не пропускать без ее дозволения.

— Он мне ничего не сказал, — озадаченно пробормотала Элэйс. — И Ориана тоже, но она-то меня не удивляет.

— Вот как?

— Да, она все время за мной следит, и это, мне кажется, не от большой любви. У нее есть какая-то цель. — Элэйс помолчала. — Прости, Эсклармонда, что я тебе не доверилась. Просто не было времени.

Эсклармонда отмахнулась:

— Послушай-ка лучше, что здесь творилось, пока вас не было. Через несколько дней после того, как ты пропала из Шато, туда явился какой-то человек и стал расспрашивать о Рауле.

— Кто это, Рауль?

— Паренек, который нашел тебя в саду. — Эсклармонда усмехнулась. — Эта находка его прославила. Послушав его рассказы, можно было подумать, будто он, спасая твою жизнь, в одиночку отразил армию Саладина.

— Я его совсем не помню, — покачала головой Элэйс. — Думаешь, он что-то видел?

Эсклармонда пожала плечами.

— Вряд ли. Тревога поднялась, когда тебя не было уже целый день. Если бы Рауль застал разбойников на месте преступления, он бы проговорился раньше. Как бы то ни было, незнакомец увел парня в таверну Святого Иоанна Евангелиста. Накачал его пивом, расхваливал на все лады. Рауль, при всем своем бахвальстве, всего-навсего мальчишка, притом туповатый, так что ко времени, когда Гастон стал закрывать, он уже на ногах не держался. Незнакомец обещал, что проводит его домой.

— Да, и?..

— Домой Рауль не вернулся. И никто его с тех пор не видел.

— А того мужчину?

— Пропал, как не бывало. В таверне он говорил, будто явился из Альзонны. Пока вы были в Безьере, я туда съездила. Никто там о таком и не слыхивал.