Жар ночи, стр. 27
— Ваша маман ошибалась! — рявкнул лорд Данкомб. Невзирая на тяжкие вздохи Джулианы, он широко распахнул дверь. — Всего хорошего, кузина. Если хотите, передавайте матушке мои соболезнования. И это все, что она от меня получит.
Джулиана переступила через порог — и оказалась под лучами яркого солнца. Лорд Данкомб захлопнул дверь у нее за спиной. Прикрыв глаза ладонью, она подошла к карете. Надо же, какая дуреха: забыла зонтик! Солнце буквально ослепляло.
Уже сидя в карете, Джулиана отчаянно пыталась вызвать в себе презрение к маркизу: в конце концов, он прогнал ее, он не проявил ни капли милосердия! Но, с другой стороны, она не знала о тех займах, что маман у него вымаливала. Возможно, лорд Данкомб был надменным сухарем, но обманщиком он себя не зарекомендовал. Почему же маман не сказала ей об этих деньгах и о своем обещании не приезжать в Лондон?
Маркиз считал, что в город ее заманили пухлые кошельки здешних жителей, но Джулиана готова была с ним поспорить. Несмотря на свои недостатки, леди Данкомб всем сердцем любила дочерей. Она хотела, чтобы у них были свои семьи, чтобы они не сидели, как наседки, взаперти в съемном коттедже за чертой города. Один сезон в Лондоне значил для маркизы очень много, и она согласна была исполнить свой план, чего бы ей это ни стоило.
«Ох, мамочка!» — вздохнула Джулиана, не замечая городской жизни, кипящей за окном кареты.
Невеселые мысли в конечном счете заставили ее снова вспомнить о Сине. Искушение поехать к его дому было слишком велико. Если его не окажется там, она может подождать. Но как неисправимый повеса отреагирует, если Джулиана с порога рухнет к нему в объятия и забьется в истерике? Она усмехнулась, представив эту картину. Если у Сина еще осталась хоть капля благоразумия, он тотчас оттащит ее к карете, забросит вовнутрь и велит катиться на все четыре стороны.
Но, может, она слишком плохо о нем думает? Син человек добрый, просто он не мог предложить ей ничего, кроме кратковременного забытья. Впрочем, разве он не предупреждал ее об этом заранее? Нечестно было бы просить о помощи человека, который всю жизнь целенаправленно избегал привязанности к другим людям.
«Теперь я обманываю саму себя!» Вовлекать Сина в свои семейные неурядицы Джулиана отказывалась вовсе не поэтому. Она боялась, что Син вызовет лорда Гомфри на дуэль, как только услышит о выдвинутых последним условиях. Син сочтет своим обязательством защитить ее доброе имя. А она не могла рисковать его жизнью из-за карточного долга.
Только не она!
Джулиане придется разорвать их отношения… От этой мысли ее всю обдало жаром.
Как, интересно, принято бросать любовников? Один неверный шаг — и брошенный мужчина швырнет перчатку сопернику.
«Если с Сином случится что-нибудь плохое, мое сердце будет разбито…»
Она удивилась этой мысли и выпрямила спину.
Любовь.
Неужели она полюбила Сина? Нет, нет и еще раз нет! Она даже затопала по днищу кареты, чтобы отрицательный ответ в ее голове прозвучал убедительней. Это Корделия и Лусилла влюблялись в каждого джентльмена, лишь посмотревшего в их сторону.
Наверное, сиди маркиз Синклерский сейчас рядом с нею, он только бы посмеялся. А может быть, пожалел бы ее… Он предупреждал Джулиану, чтобы она не путала страсть с любовью, а она заверяла его, что понимает разницу.
Она сама предостерегла себя: не влюбляйся в него.
Джулиана уронила голову в сложенные ковшом ладони и жалобно застонала. У них с матерью было нечто общее: ни та, ни другая не умели держать слово.
В дом Джулиана вошла под впечатлением этого удручающего открытия, неотступно занимающего ее мысли. Мать она застала в кабинете с экономкой: женщины обсуждали меню на неделю. Джулиана замялась у порога.
— Как прогулка? — спросила маркиза, отпустив служанку.
— Безрезультатно.
Маркиза устало кивнула — и Джулиана впервые подумала, что мать догадалась об истинной причине ее ухода.
— Я приняла решение. — Она оперлась о дверную коробку, чтобы тверже стоять на ногах. — Поскольку лорд Гомфри получил от тебя долговую расписку, я не вижу иного выхода, кроме как принять его бесчеловечные условия. Я согласна на его ухаживания.
— Джулиана! — Мать попыталась было обнять ее, но та этого не позволила.
— Прошу тебя… Я чувствую себя такой хрупкой, что готова рассыпаться на осколки в любой момент. А нужно быть сильной. Ради себя самой и ради всех нас.
Мать смиренно опустила голову.
— Если бы я могла найти иной выход…
Джулиана развернулась и вышла из кабинета.
— Отошли лорду Гомфри записку. Он получит то, что ему причитается.
Глава 12
— Два высочайших послания за одну неделю! — подначил Хантер Алексиуса, когда они вошли в вестибюль театра в компании Сейнта, Рейна и Дэра. — Чем же ты так раздосадовал Снежную королеву?
Алексиус, скривившись, точно от боли, поглядел на друга.
— Будь добр, перестань называть мою сестру Снежной королевой. Если она это услышит, то потребует, чтобы я заставил тебя умолкнуть.
Кто-то дружелюбно похлопал Алексиуса по плечу.
— Если понадобится помощь, я готов, — отозвался Дэр. — Молчание Хантера стоит моих разбитых костяшек.
— А как же леди Аллегра? Она несказанно огорчится. — Хантер приложил руку к груди и жеманно захлопал ресницами. — Упаси Господь! Возможно, если ты будешь умолять ее на коленях, она залечит твои раны.
Дэр, обладавший телосложением боксера-профессионала, сделал угрожающий шаг в сторону герцога, но путь ему преградил Сейнт.
— Эй, вы вообще-то помните, где мы находимся? Отложите кровопролитие на потом.
Син мрачно кивнул.
— Пришлось дать очень крупную взятку, чтобы управляющий пустил нас сюда после нашей последней стычки в ложе. — Он выразительно посмотрел на Хантера.
Герцог Хантсли ощетинился.
— Да это Вейн и Фрост виноваты! Это они, идиоты, спросили, не подкладывает ли леди Воджен тряпки в свой корсет. А оба ведь спали с этой несчастной дурочкой до ее замужества! И не упоминали, что тискали столь пышные формы.
— Боже ты мой! — буркнул Алексиус.
Воджен в этот вечер алкал крови. Пожалуй, стоило попросить друзей вместе с ним пойти к сестре, — она требовала объяснить, зачем он продолжает встречаться с Джулианой, когда должен был бросить ее сразу же после соблазнения.
— Мне надо ненадолго зайти в ложу сестры.
Выслушав упреки Белинды, он намеревался найти девушку, которая так сильно ее раздражала. Еще днем лакей Айверсов принес ему весьма странную записку от Джулианы. Она писала, что им надо увидеться, но в послании не хватало того тепла, которое обычно излучали ее строки.
Алексиус чувствовал, что в доме Айверсов что-то неладно, и готов был разрешить любую их трудность. Он был экспертом в утешении несправедливо обиженных и ошибочно оскорбленных.
— Надеюсь, вы сможете контролировать свои низменные инстинкты хотя бы в течение одного часа.
Дэр покачал головой.
— Полчаса максимум. Фрост и Вейн уже сидят в засаде, и сам черт им не брат.
Лорд Гомфри не отпускал руку Джулианы, пока она не уселась. Стороннему наблюдателю его поведение могло показаться проявлением заботы, но Джулиана подозревала, что он попросту боится, как бы она не улизнула. Проницательный человек этот граф!
Когда непрошеный ухажер сел рядом с ней, у Джулианы возникло желание спрыгнуть с балкона. Жест получился бы, конечно, драматичный, но она вряд ли погибла бы. Кроме того, она дала слово. До конца лета оставалось неполных три месяца.
— Вам удобно, леди Джулиана?
«Главное, чтобы ты не распускал руки. Тогда будет удобно». Она растянула дрожащие губы в фальшивой улыбке.
— Да, спасибо за беспокойство.
Воодушевленный ее вежливостью, граф придвинулся к ней.
— Дорогуша, вы уж меня извините за то, что я не пригласил ваших сестер. Да, это наш первый совместный выход в свет, и я понимаю, что в их присутствии вам было бы уютней. Но ведь мы фактически публично оглашаем о начале нашего романа. Надеюсь, вы позволите мне эту маленькую слабость.