Пиратские широты, стр. 47

Капитан добрался до него, цепляясь за направляющий канат, протянутый через палубу, и в конце концов спрятался под прикрытие кормовой надстройки.

Он взял запасную веревку, привязался, потом подался поближе к рулевому и прокричал:

— Как дела?

— Пока без перемен! — крикнул в ответ мастер-мореход. — Мы держимся. Это продлится еще сколько-то, но ураган зарядил надолго! А корабль начинает разваливаться!

— Надолго — это насколько?

Слова Эндерса затерялись под горой воды, взмывшей над ними и рухнувшей на палубу.

Хантер решил, что это вполне сойдет за ответ. Ни один корабль долго не выдержит такого избиения, а уж настолько увечный, как их галеон, — и подавно.

Леди Сара Элмонт в своей каюте изучила разрушения, причиненные бурей и моряками, которые ворвались к ней, когда она готовилась к ритуалу. Осторожно, приноравливаясь к качке, девушка снова расставила по местам пять красных свечей и зажгла их одну за другой. Каюту наполнило мерцание. Затем леди Сара нацарапала на досках пола пентаграмму и шагнула внутрь.

Ей было очень страшно. Когда та француженка, мадам де Рокамбо, знакомила ее и других придворных дам с последним увлечением двора короля Людовика Четырнадцатого, леди Сару это позабавило и даже слегка насмешило. Рассказывали, будто во Франции женщины убивали своих новорожденных младенцев, чтобы сохранить вечную молодость. Если этот невинный обряд хоть чуть-чуть поможет спасти жизнь англичанки, то что же здесь плохого?

Леди Сара закрыла глаза, прислушиваясь к вою бури.

— Гридигут, — прошептала девушка, почувствовала это слово на своих губах, опустилась на колени в центре пентаграммы и принялась ласкать себя. — Гридигут, Гридигут, приди ко мне!

Корабль снова накренился, свечи заскользили сперва в одну сторону, затем в другую. Леди Саре пришлось остановиться, чтобы поймать их и вернуть на место. Это очень отвлекало ее. Как трудно быть ведьмой! Мадам де Рокамбо ничего не рассказывала о том, как творить заклинания на корабле. Возможно, они и не сработают. Вполне может статься, что это все французские глупости, и ничего более.

— Гридигут. — простонала девушка, лаская себя. Потом ей показалось, будто буря делается слабее. Или это была лишь игра воображения?

— Гридигут, приди ко мне, возьми меня, поселись во мне.

Она представила когтистые лапы, почувствовала, как ветер треплет ее ночную рубашку, ощутила некое присутствие.

Потом ветер стих.

Часть пятая

Пасть дракона

Глава 32

Хантер пробудился от беспокойного сна со странным ощущением. Ему казалось, будто что-то не так. Он сел на кровати и осознал, что наверху сделалось тише. Ход корабля стал более плавным, а ветер уже не выл, а шептал.

Капитан выскочил на палубу. Шел слабый дождь. Он увидел, что волнение уменьшилось, а видимость улучшилась. Эндерс, по-прежнему стоявший у руля, был, похоже, полумертв от усталости, но улыбался.

— Мы выдержали, капитан! — заявил он. — Это не конец, осталось еще немного, но мы прорвались!

Эндерс указал вправо. Там виднелся невысокий серый силуэт острова.

— Что это? — поинтересовался Хантер.

— Не знаю, — отозвался рулевой. — Но мы сейчас к нему подойдем.

Корабль носило по морю двое суток. Каперы понятия не имели о том, где сейчас находятся. Галеон подошел к этому маленькому острову. Он оказался низменным, порос кустарником, невысокими деревьями и выглядел негостеприимным. Даже с некоторого расстояния видно было, что берег покрыт зарослями кактусов.

— Думаю, мы в районе Подветренных островов, — сказал Эндерс, задумчиво щурясь. — Возможно, неподалеку от Бока-дель-Драгон, а в этих водах отдохнуть негде. — Он вздохнул. — Хоть бы солнце вышло, чтоб оглядеться можно было.

Бока-дель-Драгон — Пасть Дракона — представляла собою водное пространство между Подветренными островами и побережьем Южной Америки. Это были знаменитые, наводящие страх воды, хотя в данный момент они и выглядели довольно безмятежными.

Несмотря на спокойное море, «Эль Тринидад» покачивался словно пьяный. При помощи изорванных парусов каперам кое-как удалось обогнуть южную оконечность острова и отыскать на западном берегу довольно неплохую бухту. Она была защищена, а дно ее оказалось песчаным, удобным для кренгования. Хантер поставил корабль на якорь, и его измученная команда сошла на берег, чтобы отдохнуть.

Сансона с «Кассандрой» было не видать. Но людей Хантера, измотанных до последней крайности, сейчас совершенно не интересовало, пережил ли шлюп бурю. Корсары попадали прямо в мокрой одежде на песок и уснули, недвижные, словно трупы. Тучи начали редеть, из-за них ненадолго показалось солнце. Усталость овладела и капитаном. Он уснул, как и все прочие.

Следующие три дня погода стояла хорошая. Корсары, не жалея сил, занимались очисткой корпуса судна, исправляли повреждения ниже ватерлинии и чинили надстройки. Они обыскали галеон, и оказалось, что древесины для ремонта на нем не имеется. Обычно на корабле таких размеров, как «Эль Тринидад», имеется какое-то количество запасных мачт и рангоутного дерева, но испанцы все выгрузили, чтобы в трюм поместилось побольше сокровищ. Людям Хантера пришлось обходиться тем, что было.

Эндерс воспользовался выглянувшим солнцем, взялся за астролябию и определил широту, на которой они находились, — сорок градусов. Их занесло далеко на юг. Каперы теперь оказались неподалеку от таких испанских твердынь, как Картахена и Маракайбо, расположенных на побережье Южной Америки. Если не считать этого, каперы совершенно ничего не знали о своем острове, который прозвали Безымянным.

Капитан Хантер почувствовал себя уязвимым, когда «Эль Тринидад» лег набок и сделался непригоден к плаванию. Если бы на них напали в этот момент, то им пришлось бы солоно. Однако у Чарльза не имелось причин чего-то бояться. Остров явно был необитаемым, как и два ближайших к нему небольших кусочка суши, расположенных южнее.

Все же на Безымянном ощущалось нечто враждебное и негостеприимное. Земля здесь оказалась сухой и бесплодной, поросшей кактусами. Местами эти заросли по густоте не уступали лесу. Пестрые птицы щебетали в зарослях, их голоса уносил ветер. Он не прекращался никогда — жаркий, доводящий до бешенства, дувший со скоростью в добрых десять узлов день и ночь напролет и ненадолго стихавший лишь на рассвете. Корсары постепенно привыкли работать и спать под непрерывный свист ветра.

Какое-то странное опасение заставило Хантера выставить стражу вокруг корабля и беспорядочно разбросанных бивачных костров экипажа. Он говорил себе, что нужно просто заново привить людям дисциплину, но на самом деле за этим стояло некое предчувствие.

На четвертый вечер за ужином Чарльз распределил ночные вахты. Первую должен был стоять Эндерс, сам Хантер взял себе полуночную, а его должен был сменить Беллоус.

Капитан отправил матроса предупредить Эндерса с Беллоусом.

Тот вернулся лишь через час и доложил:

— Прошу прощения, капитан, но я не смог найти Беллоуса.

— То есть как?

— Он куда-то пропал, капитан.

Хантер оглядел прибрежный подлесок.

— Да спит где-нибудь, вот и все, — сказал он. — Отыщи его и приведи ко мне. А то ему же хуже будет.

— Слушаюсь, капитан, — отозвался корсар и удалился.

Берега бухты обыскали, но найти Беллоуса так и не удалось. Когда стала сгущаться темнота, Чарльз велел прекратить поиски и собрал своих людей у костров. Он насчитал тридцать четыре человека, включая пленников-испанцев и леди Сару, велел им не отходить от костров и назначил вахтенным другого человека вместо Беллоуса. Ночь прошла без происшествий.

Поутру Хантер повел отряд в лес, на поиски. На Безымянном они ничего не нашли, поэтому капитан с десятком вооруженных корсаров отправился на ближайший островок, лежащий южнее. Тот, по крайней мере издали, был в точности подобен Безымянному. Чарльз даже не надеялся отыскать там древесину, пригодную для ремонта, но поискать все-таки стоило.