Лев Комарры, стр. 7

Алан Хенсон вскочил в нетерпении:

— Мы должны что-то делать! Я его вызову!

Двое других нервно переглянулись.

— Вызов могут засечь.

— Не смогут, если они не следят за нами. А если и следят, я не скажу ничего необычного. Пейтон поймет, если он в состоянии ответить.

Если Пейтон и имел представление о времени, то теперь утратил его. Только настоящее было реальным. Прошлое и будущее скрылись за непроницаемой завесой, как великолепный ландшафт скрывается за стеной дождя.

Пейтон наслаждался настоящим и был удовлетворен. Ничего не осталось от беспокойного, мечущегося духа, который отправился на поиски новых знаний. Ему больше не нужны были знания.

Позже он никогда не мог вспомнить о своей жизни на острове. У него было много друзей, но их имена и лица исчезли без следа. Любовь, умиротворение, счастье — все это было с ним на краткий миг. Помнил он только пару последних мгновений своей жизни в раю.

Странно, что все кончилось так, как начиналось. Опять он находился на берегу лагуны. Но стояла ночь, и он был не один. Полная луна плыла низко над океаном. Ее длинный серебряный хвост протянулся до конца мира. Немигающие неподвижные звезды горели в небе, точно бриллианты. Они были прекраснее, чем в забытом небе забытой Земли.

Однако Пейтон думал о другой красоте. Он склонился к фигуре, лежавшей на золотом песке — не более золотом, чем ее небрежно разметавшиеся волосы. Затем рай задрожал и растаял. От мучительной боли расставания со всем, что он любил. Пептон громко закричал. Только стремительность перемены спасла его разум. Когда все было кончено, он почувствовал себя Адамом в момент изгнания из рая.

Звук, вернувший его, был обычнейшим в мире звуком. Ничто другое не достигло бы его сознания в том убежище. Это был всего лишь писк коммуникатора.

Звон замер, как только он машинально нажал на кнопку приема. Нужно было что-то ответить незнакомому собеседнику. Кто такой Алан Хенсон? Вскоре контуры реальности приобрели четкость. Все еще ошеломленный, Пейтон сидел на кушетке, обхватив голову руками, пытаясь заново сориентироваться в реальности.

Он не спал и был уверен в этом. Он как будто прожил другую жизнь, а теперь заново возвращался к прежнему существованию, как после амнезии. И хотя Пейтон был все еще не в себе, он сделал четкий вывод: в Комарре нельзя спать.

Характер и воля Ричарда Пейтона III возвращались из небытия. Он неуверенно поднялся на ноги и вышел из комнаты все в тот же длинный коридор с множеством дверей. Наконец до него дошел смысл изображенного символа.

Вряд ли он замечал, куда идет. Стоящая перед ним проблема поглотила все его внимание. Мышление приобретало привычную четкость, и он начал понимать суть проблемы. Пока это была только теория, но вскоре он испытает ее на практике.

Человеческое сознание — вещь тонкая, скрытая, не имеет прямого контакта с окружающим миром и берет знания и опыт у органов чувств. Мысли и эмоции можно записывать и хранить, как в более древние времена человек записывал звук с помощью магнитной пленки.

Если эти мысли спроецировать на другое сознание, когда оно спит или находится в забытьи и органы чувств как бы оцепенели, оно воспримет их как чувственную реальность. Нет способа раскрыть этот обман, как невозможно отличить прекрасную запись симфонии от живого исполнения.

Все это было известно давно, но создатели-Комарры применили его впервые в мире. Где-то в городе работают анализаторы мыслей и желаний людей, входящих в Комарру. Строителями города было предусмотрено хранилище для записей всех ощущений и переживаний, испытанных человеком. Из этого материала можно было конструировать любое будущее.

Теперь Пейтон понял меру гениальности творца Комарры. Машины проанализировали его глубочайшие побуждения и создали мир из его сокровенных мыслей и подсознательных желаний. Овладев при удобном случае его сознанием, машины вложили туда созданную ими реальность.

Неудивительно, что в его сновидении, в том полузабытом уже раю, было все, к чему он стремился. Неудивительно, что и через века люди ищут в Комарре забвения.

5. ИНЖЕНЕР

Пейтон окончательно опомнился, когда услышал за спиной шум колес. Вернулся маленький робот, бывший его гидом. Вне сомнения, большие машины были удивлены тем, что случилось с их подопечным. Пейтон выжидал, а в голове его медленно складывался план.

Эй-пять заново повторил свой спич. Было довольно странно видеть столь примитивную машину в месте, достигшем наивысшего развития в области автоматики. Но позже Пейтон понял, что робот упрощен умышленно. Нет смысла загружать сложную машину тем, с чем без труда справится простая.

Пейтон больше не слушал робота. Он знал, что все роботы обязаны выполнять распоряжения человека до тех пор, пока не получат другого приказа, противоречащего предыдущему. Даже проекторы города, подумал он, криво улыбаясь, подчинялись неосознанным и безмолвным приказам его подсознания.

— Отведи меня к проекторам мыслей, — потребовал Пейтон.

Как он и ожидал, робот не шелохнулся.

— Не понимаю.

Пейтон воспрянул духом и снова почувствовал себя хозяином ситуации:

— Подойди сюда и не двигайся, пока не получишь другого приказа.

Селекторы и переключатели робота перелистали инструкцию и не нашли противоречащего приказа. Машина на колесиках медленно двинулась вперед. Теперь у нее не было пути назад. Она не сдвинется с места, пока не прикажет Пейтон или кто-либо другой не даст команды-отбоя. Робот попал под гипноз любимого трюка хулиганистых малышей.

Пейтон проворно раскрыл сумку с инструментами, без которых не обходится ни один инженер: универсальный гаечный ключ, отвертка, автоматическая дрель и, самое важное, атомный резак, способный в доли секунды продырявить самый толстый слой металла. Затем с завидной ловкостью он принялся разбирать ничего не подозревающего робота.

Конструкция робота была простой, и вскрыть его не составило никакого труда. Ничего сложного не оказалось ни в системе контроля, ни в управлении. На всякий случай Пейтон обездвижил робота.

Затем ослепил и одно за другим вытащил все электронные «чувства». Скоро машина стала просто цилиндром, набитым бесполезными железяками. Почувствовав себя мальчишкой, посягнувшим на священные дедушкины часы, Пейтон притаился и стал ждать того, что неминуемо должно случиться.

Довольно неосмотрительно было разбирать робота так далеко от главной машины. Роботу-транспортеру понадобилось пятнадцать минут, чтобы выбраться из центра. Но услышав вдалеке звук колесиков, Пейтон понял, что его расчет был верным. Аварийная команда на подходе.

Транспортер был обычным грузовиком с автоматическими руками, способными ухватить и погрузить поврежденного робота. Похоже, он был слеп, хотя, вне сомнения, обладал всеми качествами, необходимыми для выполнения поставленной задачи.

Пейтон подождал, пока тот не собрал несчастного Эй-пять. Затем запрыгнул в кузов, стараясь держаться подальше от механических конечностей. Он не хотел, чтобы его по ошибке приняли за испорченного робота. К счастью, большая машина ничего не заметила.

Пейтон спускался с этажа на этаж, минуя жилые кварталы, помещение, где его обнаружили, еще ниже, туда, где еще не бывал. Город менялся по мере спуска.

Исчезли роскошь и великолепие верхних уровней. Их сменили неприспособленные для людей, насквозь продуваемые коридоры, чуть больше отверстий для гигантских кабелей. К счастью, и они закончились. Грузовик проехал через огромные раздвижные ворота — он добрался до цели.

Ряды панелей с реле и Механическими переключателями, казалось, были бесконечны. И хотя Пейтону не терпелось спрыгнуть со своего неуклюжего скакуна, он предпочел добраться на нем до главной панели управления. Наконец он спрыгнул и проследил движение транспортера в какой-то еще более отдаленный уголок города.

Ему было любопытно, станут ли суперавтоматы ремонтировать Эй-пять. Нанесенный урон был достаточен для того, чтобы маленькую машину просто отправили на свалку. Чувствуя себя голодным, внезапно попавшим на пир, Пейтон принялся жадно изучать диковинки города.