Вкус счастья, стр. 11

— Ну, я тебе покажу.

Может, виновато было шампанское. Может, просто злость. А может, озадаченное и раздраженное выражение его лица. Ну, что бы то ни было, Лорел поддалась желанию, бурлившему в ней долгие годы.

Одной рукой она схватилась за идеальный узел элегантного галстука, другой вцепилась в волосы Дела и дернула его к себе. И впилась в его губы обжигающим отчаянным поцелуем. Ее сердце подпрыгнуло, а мозг замурлыкал: Я это знала!

Она его ошарашила, чего и добивалась. Его руки взметнулись сами собой, пальцы впились в ее бедра на одно головокружительное мгновение. И она бросилась в этот омут, пробуя, поглощая вкусы и ощущения, утоляя жар и голод, а потом оттолкнула его.

— Вот. — Лорел откинула назад разметавшиеся волосы. Дел молча таращился на нее. — Небеса не разверзлись, мир не рухнул, ни тебя, ни меня не поразила молния, и мы не отправились прямиком в ад. Я тебе не сестра, Делани. Это требовалось прояснить.

Лорел развернулась и, не оглянувшись, вышла из кухни.

Возбужденный, изумленный и все еще весьма раздраженный, он не пошевелился.

— Что это было? Что это было, черт побери?

Он хотел догнать ее, но остановился. Это могло плохо кончиться, но, возможно… Лучше не думать об этом, пока мозги не встанут на место, точка.

Дел хмуро уставился на наполовину опустошенный бокал. Интересно, сколько она выпила до его прихода? Поскольку в горле пересохло, что было для него редкостью, он схватил бокал и залпом допил шампанское.

Надо просто уйти, просто поехать домой и забыть об этом. Объяснить случившееся… чем-то. Он непременно найдет объяснение, когда мозги снова заработают.

«Я же приехал за тортом, — напомнил он себе, аккуратно закрывая коробку. — Лорел затеяла ссору, потом поцеловала меня, чтобы что-то доказать. Вот и все.

Я просто поеду домой, а она может дальше злиться, сколько ее душе угодно».

Дел взял коробку. «Да, я просто поеду домой и сразу в душ. Долгий холодный душ мне просто необходим».

4

Лорел старалась не вспоминать свою выходку. Суровый график летних свадеб помогал отвлечься от того, что она натворила, по меньшей мере на четыре из каждых пяти минут. Работа в одиночестве оставляла слишком много времени на размышления, и Лорел не переставала задаваться вопросом, как могла сотворить такую дикую глупость.

Разумеется, Дел получил по заслугам. Развязка давно витала в воздухе. Однако, если разобраться, кого она наказала тем поцелуем, кроме самой себя?

Теперь это не теория, не домыслы. Теперь она знает, что может почувствовать с Делом, если даст себе волю — хотя бы на минутку. Теперь она никогда не сможет убедить себя в том, что гораздо чудеснее целовать его в воображении, чем в реальности.

Билет куплен, и поздно возвращать его и требовать возмещения.

«Если бы Дел так сильно не разозлил меня, — думала Лорел, оформляя десертный стол в кратком перерыве между двумя субботними торжествами, — ничего не случилось бы. Если бы не раздразнил своими вечными «Почему ты не делаешь то?», «Почему ты не делаешь это?», «Почему не питаешься нормально?»… а потом не полез бы за своим огромным, толстым бумажником, как будто…

Нет, так не честно. Я его подкалывала, придиралась. Я сама спровоцировала ссору, причем намеренно».

Лорел завершила центральное украшение на изящном верхнем ярусе белого с золотом торта «Золотые мечты». Это был один из ее самых затейливых тортов: весь словно в шелковых рюшах и спиральных завитках.

«В общем-то, не в моем вкусе, — размышляла она, украшая розетками подставку на сверкающей золотом скатерти. — Наверное, потому, что я не мечтательница.

Я — прагматик. Я не романтичная, как Эмма, не спонтанная, как Мак, не оптимистичная, как Паркер.

Если вдуматься, я имею дело с формулами. Я экспериментирую с ингредиентами и их количеством, но иногда в конце концов приходится признавать, что некоторые компоненты просто не сочетаются. А если продолжаешь тупо взбивать их, получается отвратительная мешанина. И тогда остается единственный выход: признать ошибку и двигаться дальше».

— Роскошный торт. Я принесла свечи и цветы. — Эмма поставила на стол тяжелую корзину, повернула наручные часы циферблатом к себе и присвистнула. — Надо же, точно по графику. Старые декорации убраны, новые расставлены, а Мак заканчивает предварительную съемку.

Лорел повернулась, обвела взглядом Бальный зал, удивилась, как много было сделано, пока она предавалась своим грустным мыслям. Море цветов, множество пока не зажженных свечей, столы задрапированы сверкающими золотыми и голубыми тканями — цвета, выбранные невестой.

— А Большой зал?

— Поставщики заканчивают, но моя команда свое дело сделала. — Эмма ловко расставляла на столе тонкие белые и маленькие греющие свечи, цветочные композиции. — Джек развлекает друзей жениха. Как мило, что он помогает.

— Да. Тебе иногда это не кажется странным?

— Что?

— Ты и Джек. Вы столько лет были знакомы, дружили, и вдруг — бах! — поворот на сто восемьдесят градусов.

Эмма отступила, затем снова подошла к столу, поправила розочку на какую-то четверть дюйма.

— Иногда кажется, но, когда я думаю, что если бы это не случилось, если бы все продолжалось, как раньше, мне становится страшно. — Эмма поправила одну из заколок, удерживавших копну ее кудрей. — Однако тебя ведь этот поворот не удивляет?

— Нет. Просто иногда странно, что мне это не кажется странным. — Лорел примолкла, покачала головой. — Не обращай внимания, я что-то плохо соображаю. — Она с облегчением прислушалась к голосу Паркер в наушнике. — Двухминутное предупреждение. Если я тебе здесь не нужна, пойду помогу внизу.

— Я сейчас закончу и тоже спущусь.

На ходу снимая фартук и освобождая волосы, Лорел поспешила вниз и успела на место сбора за тридцать секунд до начала церемонии. Опять не в моем вкусе, подумала она, оглядевшись вокруг, но нельзя не признать, невеста знает, что делает. Паркер уже выстроила полдюжины подружек невесты. Отливающие золотом платья с пышными юбками-колокольчиками, роскошные букеты из голубых георгинов, оттененных белыми розами. Сама невеста, сияющая от счастья, царственная в блестящих шелках с жемчужинами и стразами, сверкающими на длинном шлейфе, стояла рядом с отцом, облаченным во фрак и роскошную белую сорочку с непременным белым галстуком.

— МЖ на месте, — шепнула Паркер. — МН вводят в зал. Дамы, не забывайте про улыбки! Кэролайн, ты сногсшибательна.

— Я это чувствую. Вот и все, папочка.

— Не надо слов. — Отец прижал руку дочери к своим губам.

Паркер подала команду оркестру сменить мелодию.

— Первая подружка пошла. Голову выше! Улыбка! Ты прекрасна. И… вторая. Выше головы, дамы.

Лорел разглаживала юбки, поправляла прически, а потом стояла рядом с Паркер и смотрела, как невеста идет по усыпанной цветами ковровой дорожке.

—  Сногсшибательна.Точнее не скажешь, — решила Лорел. — Мне казалось, что получится безвкусно, но ей удалось удержаться на самом краю элегантности.

— Да, только я буду счастлива, если в ближайший месяц не увижу ни золота, ни позолоты. У нас есть двадцать свободных минут до перевода гостей в Большой зал.

— Я украду десять и прогуляюсь. Мне необходима передышка.

Паркер насторожилась.

— Ты в порядке?

— Да, просто хочу передохнуть.

Проветрить мозги. Никого не видеть.

Поскольку на кухне кормили обслуживающий персонал, Лорел выбрала кружной путь по боковым верандам и вышла в сад, где пока можно было насладиться тишиной и полюбоваться роскошью летних цветов.

Чтобы усилить впечатление, Эмма расставила вазоны и горшки с пышными голубыми лобелиями и нежно-розовыми бальзаминами, украсила портик прекрасного викторианского особняка обожаемыми невестой голубыми георгинами и белыми розами, романтичными драпировками из вуали и кружев.

Правда, и без дополнительных украшений дом казался Лорел романтичным. Нежно-голубой с золотистыми и кремовыми мазками оконных рам и балконов, с причудливыми изгибами крыши — романтичный, чуточку затейливый и величественный. Сколько она себя помнила, особняк был ей вторым домом, а теперь это ее единственный дом, чудесный дом в двух шагах от домика у бассейна и гостевого дома, где живут и работают подруги.