Золотая маска, стр. 11
Вчера, уверяя Доминика, что она собирается вернуться домой, как только поймет, что там ей ничто не угрожает, Каро нисколько не кривила душой. Просто ей не казалось, что такое время уже пришло…
Увидев платье скучного бутылочного цвета, в которое переоделась Каро, Доминик не удержался от неприязненной гримасы. Платье совсем не шло к ее глазам цвета морской волны, а скорее убивало их. Да и ее светлая, полупрозрачная кожа приобретала какой-то болезненный оттенок. Широкое платье, застегнутое до самого горла, совершенно скрывало все прелести ее стройной фигурки. Вдобавок свои золотистые волосы она скрутила в тугой пучок на затылке, а руки в притворной скромности скрестила на груди. В таком виде она стала похожа на монашку.
Доминик встал и, обойдя стол, прислонился к нему.
– Что ж, в таком виде вы как будто вполне готовы к суровым испытаниям! – неодобрительно сказал он.
Каро поняла, что внешность обманчива. Стоило ей войти к себе в гримерную, как сразу же наступила реакция. Во время драки и сразу после нее она еще держалась, но, едва осталась одна, ее затрясло. Довольно долго она не могла успокоиться. Все произошло так неожиданно, так стремительно, а граф, хоть и вел себя грубовато, так вовремя пришел ей на помощь, что Каро не сразу осознала весь ужас случившегося.
Сейчас она еще слегка дрожала и именно поэтому так плотно скрестила руки на груди; она ни за что, никогда не покажет надменному Доминику Вону своей слабости!
– Милорд, раньше у меня не было возможности поблагодарить вас за своевременное вмешательство. Позвольте же сделать это сейчас. – Она еле заметно склонила голову.
При виде такой вымученной благодарности Доминик с трудом подавил усмешку.
– Вам не за что меня благодарить, – ответил он. – Судя по всему, на то, чтобы восстановить главный зал, понадобится несколько дней, а может, и целая неделя…
– Если вы намерены потребовать с меня денег за ремонт, знайте: денег у меня нет! – тут же вскинулась Каро.
Доминик окинул ее прищуренным взглядом. За притворной монашеской позой угадывался вызов. В глазах цвета морской волны еще плескался страх, руки слегка дрожали. Все доказывало, что Каро гораздо больше задело происходящее, чем она готова показать кому-либо – и меньше всего ему.
Как ни странно, ее мужество восхищало Доминика. Как восхищали ее гордость и чувство собственного достоинства, которые она выказала, очутившись в положении, явно выходящем за рамки ее прежнего опыта.
Интересно, распространяется ли ее неопытность и на спальню? Вчера, преодолев первое изумление, она ответила на его поцелуй пылко и страстно. Правда, потом Доминику показалось, что Каро совершенно не понимает, какую опасность для нее представляли те трое пьяных юнцов.
Точно так же она как будто не ведала о разнузданных желаниях игроков, которые вечерами приходили в клуб посмотреть ее выступление. Возможно, такая наивность – доказательство того, что она не привыкла угождать мужским прихотям?
Каро Мортон стала загадкой, которую Доминику все больше хотелось разгадать. Он содрогнулся, поняв, что ему хочется сорвать с нее уродливое бутылочное платье и обследовать каждую складочку ее восхитительного обнаженного тела…
– Я вовсе не собирался требовать у вас денежного возмещения, – ответил он. – Однако вам необходимо учесть, что клуб «У Ника», скорее всего, будет закрыт несколько дней, на время ремонта и уборки. Значит, вы какое-то время не сможете здесь выступать.
Несколько секунд Каро смотрела на него ничего не выражающим взглядом. Потом ее глаза расширились: до нее наконец дошел смысл сказанного. Она облизнула внезапно пересохшие губы:
– Как, по-вашему… ремонт в самом деле займет несколько дней?
Доминик внимательно посмотрел на нее и ответил:
– Возможно, неделю.
– Неделю? – упавшим голосом переспросила она.
Доминик понял, что Каро всецело зависит от денег, какие зарабатывает каждую ночь в игорном клубе. Достаточно взглянуть на ее одежду! Кроме того, ее огорчение, как и намерение «пока» остаться в Лондоне, недвусмысленно указывают на то, что дома ее положение в самом деле ужасно…
– К чему так расстраиваться? – продолжал Доминик. – Хотите вы того или нет, временно вашим покровителем являюсь я.
Каро вспыхнула от возмущения:
– Я не испытываю ни малейшего желания становиться вашей содержанкой!
Доминик тоже не испытывал ни малейшего желания делать ее своей содержанкой – как, впрочем, и любую другую женщину.
Его отец и мать умерли, когда ему исполнилось всего двенадцать лет. Не было у него и доброй тетушки, которая заботилась бы о нем, как миссис Уилсон – о Натаниэле. До совершеннолетия опекунами Доминика были поверенные его отца. На каникулах, когда Доминик приезжал из школы, он жил в беркширском поместье Блэкстоун-Парк, где имелся полный штат прислуги, однако не было никого, кто заботился бы о нем от всего сердца.
Достигнув совершеннолетия и получив наконец возможность самостоятельно управлять своими делами, Доминик не попался в ловушку неискренней, притворной любви, даруемой за деньги содержанками. Он привык делиться своими мыслями только с друзьями – Гейбриелом и Натаниэлем. Друзья любят чистосердечно, без каких-либо скрытых мотивов, чего нельзя сказать о платной содержанке.
– Каро, я сказал «покровителем», а не «любовником». Хотя, не сомневаюсь, большинство джентльменов, которые сегодня были на вашем представлении, считают, что мне уже принадлежит эта сомнительная честь, – добавил он.
Оскорбительность его тона ошеломила Каро.
– Почему?
– Многие из них видели, как вы бросились мне на шею…
– Я боялась за свою жизнь! – На ее бледных щеках проступили два ярко-алых пятна.
Доминик пренебрежительно отмахнулся:
– Почему они пришли к тому или иному выводу – не важно. Суть в том, что в моем клубе выступает некая таинственная дама в маске, и сегодня эта дама при всех бросилась мне на шею, да к тому же громко назвала по имени, что подразумевает определенную степень интимности… – Он пожал плечами. – Для большинства мужчин ваше поведение – вполне достаточное доказательство того, что вы уже выбрали себе покровителя и, скорее всего, являетесь исключительной собственностью графа Блэкстоуна.
Каро стала белой как мел.
Глава 4
Наверное, впервые в жизни Каро лишилась дара речи. Потрясло ее не только то, что завсегдатаи мужского клуба считали ее «исключительной собственностью» лорда Доминика Вона. Ее старшая сестра Диана придет в бешенство, если до ее ушей когда-либо дойдет клевета, связанная со сбежавшей в столицу сестрой Каролиной!
Каро, правда, оставила на кровати записку, в которой просила сестер не беспокоиться о ней, но больше ничего не сообщила. Перед тем как две недели назад покинуть родительский дом в Гэмпшире, она не делилась своими замыслами бежать в Лондон ни с Дианой, ни с младшей сестрой Элизабет. Она решила бежать до того, как к ним явится опекун, получивший власть распоряжаться их жизнью. Хотя сестры Коупленд в глаза не видели своего опекуна, он не придумал ничего лучше, чем через поверенного сообщить своим подопечным: он настаивает на том, чтобы одна из них стала его женой!
Каро много ночей мучилась мыслями о своем опекуне. Что он за человек? Неужели лорд Гейбриел Фолкнер, новый граф Уэстборн, такое чудовище, что способен заочно сделать предложение той из дочерей покойного графа, которая согласится взять его в мужья? А если ни одна не пожелает стать его женой, настаивать на браке?!
Поскольку сестры Коупленд никогда не вращались в лондонском обществе, они не были знакомы с троюродным племянником отца Гейбриелом Фолкнером, ставшим его наследником. Зато лорда Гейбриела отлично знали несколько их соседей. Они охотно, хотя и не вдаваясь в подробности, поведали сестрам, как восемь лет назад, после громкого скандала, его светлость вынужден был уехать в ссылку на континент. Поговаривали, что спустя какое-то время он обосновался в Венеции. Помимо этого, сестры ничего не слыхали о Гейбриеле Фолкнере и ни разу не видели его до того дня, когда им сообщили: он не только наследник их отца, но также и их опекун.