3001: Последняя Одиссея, стр. 21
Потом на затемненной части астероида возникла внезапная ослепительная вспышка света. Крошечный кусок металла – чистого урана 238 – ударил в него на скорости метеора: в долю секунды вся кинетическая энергия была преобразована в тепло. Облако раскаленного газа на краткий миг вырвалось в космос, и камеры "Дискавери" делали запись быстро исчезающих спектральных линий, означающих подписи пылающих атомов. Несколько часов спустя астрономы на Земле впервые узнали состав поверхности астероида. Никаких неожиданностей не было, но несколько бутылок шампанского перешли из рук в руки.
Сам капитан Чандлер почти не принимал участия в демократических обсуждениях за своим полукруглым столом: он казался довольным, что его команда позволяет себе расслабиться и выражать свои чувства в этой неофициальной атмосфере. Существовало только одно невысказанное правило: никаких серьезных дел во время обеда. Если возникали какие-либо технические или эксплуатационные вопросы, их нужно было решать в другом месте.
Пул был удивлен и немного шокирован, обнаружив, что знание систем "Голиафа" экипажем было очень поверхностным. Часто ему задавали вопросы, на которые можно было легко ответить, используя собственные банки памяти корабля. Однако, через некоторое время он понял, что тот тип всестороннего образования, которое он получил в свое время, теперь был невозможен: в подчинении у каждого мужчины или женщины находилось слишком много сложных систем. Те или иные специалисты просто должны были знать, ЧТО их оборудование делало, но не КАК. Надежность зависела от избыточности и автоматической проверки, а от вмешательства человека скорее было больше вреда, чем пользы.
К счастью, вмешательства специалистов в этом рейсе не потребовалось: когда новое солнце Люцифер стало доминировать на небе прямо по курсу, никаких происшествий не было, на что обычно и надеется любой шкипер.
III – МИРЫ ГАЛИЛЕЯ
(Извлечение, только текст, "Путеводитель для туристов по Внешней Солнечной Системе", т. 219.3)
Даже сегодня гигантские спутники бывшей планеты Юпитер представляют для нас большую загадку. Почему четыре мира, обращающихся почти по одним и тем же орбитам и очень похожие по размеру, так различаются во всех других отношениях?
Только в случае Ио, самого внутреннего спутника, существует убедительное объяснение. Он так близок к Юпитеру, что гравитационные приливы, постоянно перемешивающие его недра, производят колоссальные количества тепла – так много, что на самом деле поверхность Ио является полурасплавленной. Это наиболее вулканически активный мир в Солнечной Системе; карты Ио наполовину устаревают всего за несколько десятилетий.
Хотя никаких постоянных обитаемых баз никогда не создавалось в такой непостоянной окружающей среде, имеются многочисленные случаи посадок, и непрерывно производится автоматизированный контроль его поверхности. (О трагической судьбе экспедиции 2571 года см. Приложение 5.)
Европа, вторая по расстоянию от Юпитера, была первоначально полностью покрыта льдом, и демонстрировала не много особенностей поверхности, за исключением сложной сети трещин. Приливные силы, доминирующие на Ио, здесь были намного менее мощными, но производили достаточное количество тепла, чтобы создать на Европе глобальный океан жидкой воды, в которой развилось множество странных жизненных форм.
В 2010 году китайский корабль "Цянь" совершил посадку на Европу на одном из немногочисленных обнажений скальных пород, выступающим над коркой льда. При этом он потревожил существо из европеанской бездны и был разрушен (см. Космические корабли "Цянь", "Гэлакси", "Юниверс").
Со времени преобразования Юпитера в мини-солнце Люцифер к 2061 году фактически все ледяное покрытие Европы растаяло, и обширный вулканизм создал несколько маленьких островов.
Как хорошо известно, на Европу не осуществлялось посадок почти тысячу лет, но спутник находится под непрерывным наблюдением.
На Ганимед, самую большую луну в Солнечной Системе (диаметр 5260 километров), также воздействовало появление нового солнца, и его экваториальные области достаточно теплы, чтобы поддерживать существование земных жизненных форм, хотя на нем пока нет атмосферы, пригодной для дыхания. Большая часть населения активно занята терраформированием и научными исследованиями; главное поселение – Анубис (свыше 41000 человек) около Южного Полюса.
Каллисто опять же совершенно от них отличается. Вся ее поверхность покрыта ударными кратерами всех размеров, настолько многочисленными, что они накладываются друг на друга. Для того, чтобы новые кратеры полностью перекрыли более ранние, бомбардировка должна была продолжаться в течение миллионов лет. На Каллисто нет постоянных баз, но там были установлены несколько автоматических станций.
17 Ганимед
Проспать для Фрэнка Пула было достаточно необычно, но ему мешали проснуться странные сны. Прошлое и настоящее сложным образом перемешались; иногда он ощущал себя на "Дискавери", иногда в Африканской Башне, а иногда снова был мальчиком, среди друзей, которых считал давно забытыми.
Где я? – спрашивал он себя, борясь за свое сознание подобно пловцу, пытающемуся выбраться на поверхность. Над его кроватью имелось маленькое окошко, закрытое не очень плотной занавеской, поэтому свет снаружи блокировался не полностью. В прошлые времена, около середины двадцатого столетия, на тогдашних достаточно медленных самолетах отличительной чертой первого класса являлись спальные места: Пул никогда не испытывал на себе эту ностальгическую роскошь, которую некоторые туристские организации все еще рекламировали даже в его собственные дни, но он мог бы легко вообразить, что сделал это теперь.
Он потянул занавес и выглянул наружу. Нет, он пробудился не в небесах Земли, хотя пейзаж, разворачивающийся ниже, мало чем отличался от антарктического. Но Южный Полюс никогда не мог похвастаться восходящими одновременно сразу двумя солнцами, по направлению к которым мчался теперь "Голиаф".
Корабль находился на орбите менее чем в сотне километров от поверхности, которая казалась огромным вспаханным полем, слегка присыпанным снегом. Но, вероятно, пахарь был пьян или сошла с ума система управления —борозды блуждали во всех направлениях, иногда пересекая друг друга или поворачивая обратно. Повсюду ландшафт был усеян пунктирами слабых кружков —призраками кратеров от падений метеоров целую вечность назад.
Итак, это Ганимед, вяло удивился Пул, самый дальний форпост Человечества! Как может любой здравомыслящий человек захотеть здесь жить? Хотя, я часто думал то же самое, когда зимой пролетал над Гренландией или Исландией…
В дверь постучали.
– Не возражаете, если я войду? – и, не дожидаясь ответа, появился капитан Чандлер.
– Думаю, мы могли бы позволить вам спать до самой посадки, так как завершающие аккорды нашего путешествия продлятся гораздо дольше, чем я предполагал, но я не мог рисковать мятежом на борту, сократив это время.
Пул рассмеялся.
– А был ли когда-либо мятеж в космосе?
– О, даже несколько раз, но не в мое время. Раз уж мы затронули эту тему, то можно сказать, что ХАЛ начал традицию… о, извините, вероятно, мне нужно взглянуть, где там Ганимед-сити!
Над горизонтом поднималось то, что можно было принять за район из перекрещивающихся улиц и авеню, которые пересекались под почти правильными углами, но с небольшой неточностью, типичной для любого поселения, разраставшегося безо всякого центрального планирования. Оно было рассечено широкой рекой – Пул вспомнил, что экваториальные области Ганимеда стали теперь достаточно теплыми, поэтому там могла существовать жидкая вода, и все это напомнило ему старую деревянную гравюру, на которой был изображен средневековый Лондон.