Ищу классного парня, стр. 29

– Я просто хотела поговорить с тобой о… – Тут я поняла, что не знаю, о чем хотела поговорить с ним.

Теперь он смотрел на меня. У него было лицо терпеливого, честное слово, даже слишком терпеливого человека. Но его глаза – глаза, которые всегда искрились безудержным весельем, – казалось, были закрыты. Он казался настороженным. Изгиб его губ ровным счетом ничего не выражал. Ничто в его лице не могло мне помочь разгадать его мысли.

– Слушай, если ты не хочешь разговаривать…

– А о чем, собственно, мы разговариваем? Казалось, он действительно разозлился. Это было несправедливо.

– Может, мне просто уйти? – произнесла я.

Совершенно опустошенная, я встала и начала искать свои туфли. «Можно обойтись и без них, – твердил мне внутренний голос. – Можно взять и уйти прямо сейчас. Посмотрим, как он почувствует себя в таком случае».

– Ты уходишь, – сказал Макс.

Это не был вопрос. Это было утверждение.

– Похоже на то. – Я старалась говорить так же бесстрастно, как он, но в моем голосе слышалось волнение. Я надела одну туфлю, потом вторую. Краем глаза я увидела, что он опять уставился в потолок. Я начала осматриваться в поисках ключей, и на долю секунды меня охватила паника, потому что они никак не попадались мне на глаза. Он переставил всю мебель в этой долбаной комнате, а это означало, что я не могла положить ключи на трюмо, как всегда. Он продолжал хранить молчание и никак не среагировал, когда я споткнулась о край коврика и задела локтем одну из тарелок его ударной установки. В конце концов я обнаружила ключи на письменном столе, который раньше стоял у окна, а теперь находился у двери, где до этого располагалось трюмо. Какая-то необъяснимая причина вынудила меня произнести это вслух.

– Трюмо теперь стоит на другом месте, – сообщила я.

Ответа не последовало.

– Это так, на случай, если тебя удивило мое поведение, – добавила я.

Теперь я готова была уйти. Я стояла посреди комнаты, потирая локоть, и чувствовала себя полной дурой. Макс даже не соизволил сесть в кровати.

– Бен, – сказал он в потолок, – если ты выйдешь из этой комнаты, я не побегу за тобой.

Я не знала, что он хотел этим сказать. Что бегать за мной ниже его достоинства? Или, может, что я вела себя как буйнопомешанная и бежать за мной не имеет ни малейшего смысла? Кто же захочет гоняться в ночи за сумасшедшей женщиной, которая несется по улице, растопырив локти в разные стороны, и бормочет что-то о перестановке мебели?

Я поинтересовалась:

– Ты хочешь, чтобы я осталась?

– Я не просил, чтобы ты ушла. – Он потер глаза. – Слушай. Я устал. У меня был длинный тяжелый день. Я хочу посмотреть фильм. С тобой. А потом я хочу поспать. – В конце концов он добавил: – С тобой. Но если ты выйдешь из этой комнаты, я… не… побегу… за… тобой.

Тут до меня дошло, что этим заявлением он бросает мне вызов. Это игра с огнем. Не очень мило со стороны Макса. Но одно из положений моей жизненной философии гласит: никогда не играй с огнем, если не уверена, что победишь в этой игре. К тому же в мои планы на вечер это не входило. Я вспомнила слова Нины о том, что я хотела узнать, любит ли меня Макс. Я бросила взгляд на музыкальный центр: кассетная дека пустовала. Я подумала: «Может, он даже не слушал мою запись».

Я присела на постель. В комнате царила тишина. Его соседи по дому, Фред и Барни, как обычно, зависали на какой-то вечеринке. Слава Богу. Я бы умерла на месте, если бы они услышали, как мы ругаемся. Хотя мне так и не довелось с ними познакомиться.

Потом Макс спросил:

– Досмотрим до конца?

Я согласилась.

Он снова включил телевизор, я легла рядом с ним и устроилась так, чтобы не загораживать экран. Я посмотрела на него.

– Прости, – сказала я. – Не знаю, что на меня нашло. Может, я сегодня слишком устала?

– Все в порядке, – ответил он. – Просто смотри.

Он заснул прежде, чем наступил тот момент, когда парень выясняет, что Гвинет Пэлтроу-девушка. Я досмотрела фильм сама, хотя уже видела его, а потом всю ночь крутилась и вертелась с боку на бок. Макс спал, повернувшись ко мне спиной, раньше он так не делал. Первое, что я сделала, когда открыла глаза, – это посмотрела на прикроватную тумбочку, надеясь найти рядом с будильником сюрприз от Макса. Но там не было ни конфеты, ни сока.

7…

Мне никогда не приходило в голову, что замешательство может стать причиной безвременной кончины. Но, лежа на диване с сигнальным выпуском последнего номера «Филли» в руках, я действительно задумалась: может ли девушка подавиться насмерть собственным языком? «И если я не подавлюсь насмерть своим собственным языком, – размышляла я, – тогда я заколю Кики острой отверткой». А может, я прикончу нас обеих паяльной лампой. Тогда у мамули – нового обозревателя «Филли» – появится материал для следующего номера. «Материал о человеке, которого она знает не понаслышке», черт побери. Идея о том, что мамуле нужно попробовать себя в качестве автора журнальных статей, принадлежала Кики. И скорее всего, если бы на девичнике, во время которого она все это выдумала, я не была так пьяна и подавлена из-за первой ссоры с Максом, я зарубила бы эту идею на корню. Но теперь, когда первая колонка «Спроси маму Бен» напечатана, уже, наверно, слишком поздно.

Выслушав рассказы о бесконечных страданиях, которые сваливаются на плечи моей младшей дочери (не говоря уже о ее подругах), я очень захотела, чтобы и моя старшая дочь, Бенджамина Франклин, обратилась ко мне. Никто лучше мамы не разбирается в любви, сексе и финансовых проблемах… Конечно, многие девчонки (некоторых я даже знаю) слишком упрямы, чтобы спросить матерей, как им поступить в той или иной ситуации. Но теперь у вас есть я, и я готова ответить на любые вопросы.