Терновый Король, стр. 64

Извиваясь ужом, Стивен испустил вопль, но в то же мгновение мясистая ладонь закрыла ему рот. От ладони исходил запах сена и коровьих лепешек.

– Ты у нас новичок, – невозмутимо продолжал Десмонд. – И, как я уже сказал, тебе следует кое-что узнать о заведенных у нас порядках и обычаях. Запомни первое правило: никого не волнует, кто ты такой и из какой ты семьи. О прошлом можешь забыть. В монастыре твоя жизнь начинается с чистого листа. Здесь я – твой отец, твой брат и твой лучший друг. И я помогу тебе вынести все испытания, которые выпадут на твою долю. Однако ты должен мне верить. Верить беспрекословно. Иначе пеняй на себя.

– Отец-настоятель полагает, что ты отличаешься выдающимися способностями и познаниями, – звучал в ушах у Стивена размеренный голос Десмонда. – Но всем нам на это ровным счетом наплевать. Тебе придется доказать нам что ты не полное ничтожество. А если вдруг с тобой выйдет неприятность и ты по неосторожности напорешься на вилы или свалишься с крутой лестницы, или съешь ядовитый гриб, высокое мнение фратекса вряд ли тебе поможет. Только в том случае, если ты придешься по нраву братии, подобные несчастные случаи не будут тебе угрожать. Надеюсь, я выражаюсь достаточно ясно?

Вокруг них постепенно собирались другие монахи – их насчитывалось уже не менее десятка. Капюшоны у всех были опущены, так что Стивен не мог разглядеть ни одного лица. Разумом Стивен прекрасно понимал, что сопротивление бесполезно, однако все его существо отказывалось с этим смириться. Со времен столкновения с разбойниками самая мысль о подчинении чужой грубой силе была ему отвратительна. И все же железная хватка брата Льюиса оставалась невыносимой реальностью. Испуг и злость туманили рассудок юноши, мешали ему решить, как лучше поступить в столь неудачно сложившихся для него обстоятельствах. Глаза застилали слезы.

– Брат Льюис, убери руку, позволь брату Стивену сказать, понял ли он меня.

Мясистая ладонь, зажимавшая рот Стивена, исчезла.

– Я понял… Все понял, – тщетно пытаясь унять дрожь в голосе, выдавил из себя Стивен.

Десмонд одобрительно кивнул.

– Твой ответ кажется мне искренним, брат Стивен. Однако я знаю тебя не слишком хорошо и не могу быть уверен, что ты не кривишь душой. А ты не слишком хорошо знаешь меня. И наверное, все еще не можешь решить, стоит ли мне доверять. Так что нам придется устроить для тебя небольшой урок.

Он кивнул головой, и все остальные монахи сгрудились вокруг несчастной жертвы. Стивен вновь попытался закричать, однако в рот ему воткнули кляп. Затем с юноши стащили рубашку, а руки и ноги прижали к земле, лишив возможности отбиваться. Стивену оставалось лишь безропотно лежать лицом вниз.

– Слушай же урок, – раздался над ним голос Десмонда по-прежнему спокойный и невозмутимый. – Каждый, кто вступает в наше братство, должен впитать в себя семь добродетелей. И первая из них – верность товарищам. Запомни: у нас один за всех, и все за одного.

В ту же секунду сильнейший удар обрушился на обнаженную спину Стивена и едва не переломил ему хребет. Охваченный животным ужасом, юноша застонал, но кляп заглушил его стоны.

– Вторая наша добродетель – целомудрие.

И вновь жгучая боль обожгла спину Стивена, и из его глаз брызнули слезы.

В чем состоит третья добродетель члена монашеского братства, Стивену так и не суждено было узнать. На свое счастье, он потерял сознание. Очнувшись, Стивен услышал над самым ухом тихий и вкрадчивый голос Десмонда:

– Я оставил тебе чистую одежду и тряпку. Внизу, у подножия холма, есть колодец. Вымойся, приведи себя в порядок и приходи к вечерней трапезе. Садись за один стол со мной. И никому ни слова о том, что здесь произошло. Ни слова. Иначе тебе придется горько пожалеть. Ведь истинных добродетелей, как ты знаешь, вовсе не семь, а семь раз по семь. И тебе придется заучить их все на своей шкуре.

Кто-то вытащил кляп из рта Стивена. Мучители удалились, а Стивен лежал, распростертый на земле, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Сама мысль о том, чтобы встать, доставляла ему страдания.

6. Матушка Гастия

– Как ты думаешь, нас заметили? – прошептала Винна.

– Скорее всего, – откликнулся Эспер, торопливо натягивая штаны. – Ты же видишь ведьмины огни. Кто-то позвал их, и они нас выдали. Теперь те люди, внизу, знают, где мы прячемся.

– А может, шары вовсе не собирались нас выдавать? И полетели вниз потому, что там больше людей?

– Вряд ли. Меня смущает внезапность их рывка. И этот звук рога. Если одноглазый и правда Фенд, он должен владеть некоторыми приемами черной магии. Не сомневаюсь, ему легко приручить ведьмины огни. Ладно, одевайся. Времени у нас мало.

Застегивая штаны, Эспер беззвучно проклинал себя на чем свет стоит. Совсем недавно казалось, что ради наслаждения, которое они доставили друг другу, стоит рискнуть жизнью. Теперь наступило отрезвление. Как он, человек в зрелых летах, мог вести себя столь безрассудно? Если бы только знать наверняка, что один из их преследователей – Фенд, которого он вот уже столько лет ненавидит лютой ненавистью…

– Я готова, – почти беззвучно выдохнула Винна.

Судя по лучистому безмятежному взгляду, она не испытывала ни малейшего страха.

– Пошли, – кивнул головой Эспер. Прежде чем покинуть комнату, он отвинтил от столбиков балдахина две светящиеся хрустальные шишки и вручил одну из них Винне. – Толку немного, – пояснил он, – но теперь, когда ведьмины огни улетели, это лучшее, что есть. Иди за мной.

С этими словами он вышел на балкон. Вокруг царила кромешная тьма, и слабый свет, испускаемый хрустальными шишками, был не в состоянии ее разогнать. Эспер подбросил хрустальное украшение на ладони, пытаясь припомнить, где находится балкон стоящего напротив дома. А потом он метнул шишку в воздух.

Та ударилась о противоположный балкон с нежным серебряным звоном и, разлетевшись на части, испустила целое облако мерцающего света. Благодаря этому Эспер и Винна сумели как следует разглядеть балкон, окруженный литой решеткой в виде змей с коронами на головах и птичьими хвостами.

– Сможешь перепрыгнуть? – спросил Эспер у девушки.

Она смерила расстояние взглядом и кивнула головой.

– Смогу.

– Тогда прыгай. И не мешкай, через несколько мгновений свет исчезнет. Когда окажешься там, осмотрись по сторонам и сообрази, как лучше бежать – вверх, вниз или выскочить в окно. Я скоро тебя догоню.

– Что ты задумал, Эсп?

– Хочу заклинить дверь на лестницу. Может, они решат, что мы все еще в спальне.

Винна понимающе кивнула, глубоко вздохнула и прыгнула. В ту же секунду Эспер осознал, что совершил ошибку, обрекая девушку на столь опасное испытание. Разумеется, Винне никогда в жизни не приходилось совершать подобных рискованных прыжков, и она с такой готовностью согласилась на это лишь потому, что не хотела уронить себя в его глазах. Ноги девушки благополучно коснулись балкона, однако она зацепилась за перила, потеряла равновесие и беспомощно замахала руками, стоя спиной к улице. Низкая решетка – единственная преграда, не позволяющая Винне упасть, доходила ей всего лишь до колен, и в течение нескольких томительных мгновений казалось, что девушка неминуемо рухнет на булыжную мостовую. Эспер затаил дыхание, кусая губы, чтобы сдержать рвущийся из горла крик. Кровь бешено стучала у него в висках, пальцы судорожно сжимали пустоту. Он уже готов был прыгнуть вслед за Винной, в отчаянной надежде оказаться на балконе прежде, чем девушка упадет, и подхватить ее. Но в эту секунду Винне удалось выпрямиться и отойти от решетки.

Она повернулась к Эсперу, махнула рукой, раздвинула дрожащие губы в неуверенной улыбке и дернула за ручку балконной двери. Дверь послушно распахнулась. Винна обернулась еще раз, одними губами шепнула: «Поспеши» – и проскользнула в комнату.

Эспер облегченно вздохнул, вытащил топор и кинжал и стремглав бросился в спальню. Пытаясь усилием воли расслабить затвердевшие от напряжения мускулы и выровнять дыхание, он на цыпочках вышел на лестницу, по которой они с Винной поднялись несколько часов назад.