Терновый Король, стр. 139

«Один открывает путь к страшной силе, а другой ступает на этот путь. Идущий дорогой крови бросает вызов смерти и преобразует душу».

Спендлав достал из-под рясы какой-то предмет, от яркого блеска которого Стивен ощутил резь в глазах. Потом Десмонд подошел к обнаженному мужчине, который, казалось, хотел закричать, но не мог этого сделать. Стал рядом с ним на колени, и в этот миг Стивен с тихим ужасом осознал, что в руке у монаха был специальный нож. Быстрым движением проведя им от грудины до паха, он разделал беднягу пополам, после чего начал вытаскивать из него внутренности. Агонизирующая жертва сразу обмякла и забилась в мелких конвульсиях.

Съеденный Стивеном завтрак подступил к горлу, но усилием воли юноша подавил рвотный позыв. Сосредоточившись на подробностях происходящей внизу сцены, он успокаивал себя мыслью о том, что человеческая жизнь со смертью тела не заканчивается. Пытался уверить себя, что те странные хитросплетения трубочек, которые Спендлав и его люди вытаскивали из все еще корчащейся жертвы, были вовсе не кишечником, а чем-то иным.

Спустя некоторое время, казалось, вполне удовлетворившись содеянным, Спендлав подозвал к себе одного из обнаженных по пояс монахов, которым оказался Сижерейк. Его лицо было мрачнее тучи, тем не менее он повиновался и покорно приблизился к жертве. Потом широко расставил ноги и встал над лежащим под ним все еще содрогающимся выпотрошенным телом.

– Ты готов, брат? – тихо спросил его Десмонд.

– Да, готов, брат Спендлав.

– Наберись мужества, – посоветовал ему Спендлав. – В какой-то миг тобой может овладеть страх. Ты можешь растеряться и поддаться слабости. Наступит боль, но ты ее должен выдержать. Ты должен это сделать. Должен победить. Провала больше не может быть.

– Этого не повторится, брат Спендлав.

– Знаю, брат Сижерейк. Я верю в тебя, мой воин.

Сижерейк вознес руки к небу и закрыл глаза.

– Да преобразится сия душа, – возвышенным тоном произнес Спендлав и с этими словами вонзил блестящий нож в сердце Сижерейка.

Стивен едва не вскрикнул от ужаса, увидев, как у монаха подкосились ноги и тот замертво упал наземь. Воздух над седосом так внезапно помрачнел, словно с верхушек деревьев от резкого порыва ветра слетели черные клубы дыма.

Что это было? Чему Стивен оказался невольным свидетелем? Два жертвоприношения. Одно добровольное, другое насильственное. Судя по всему, Сижерейку было поручено осуществить некую задачу в загробной жизни. Но какую? В его смерти нет никакого смысла. Если, конечно…

Неужели мертвец способен ожить и вернуться к земному существованию? Неужели Десмонду удалось совершить нечто немыслимое и разрушить закон смерти?

Однако мертвый монах продолжал лежать неподвижно на том же самом месте. Нет, ни о каком чуде не может быть и речи. Никакое воскресение невозможно, ибо эта душа, окутанная сетью черной магии, навечно ушла из этого мира.

Отбросив в сторону размышления о мертвых, Стивен переключил внимание на живых. Насколько он успел заметить краем глаза, один из сефри и двое из оставшихся монахов к этому времени уже успели оседлать коней.

– Мы полагаемся на вас, – произнес сефри, которым, судя по заплойке на глазе, был Фенд.

– Все готово, – уверил его Спендлав. – Путь тебе открыт. К тому времени, как ты туда приедешь, все уже будет сделано.

– Что-то я сомневаюсь.

– Для пущей уверенности чуть позже мы отправим за ним еще одного, – успокоил его Десмонд.

Он наклонился над распростертым на земле выпотрошенным телом и сказал:

– В нем еще теплится жизнь. Возможно, мне удастся воспользоваться им еще раз. Приготовься, брат Эшерн.

Второй обнаженный по пояс монах с разукрашенной грудью кивнул в знак согласия.

– А почему бы тебе не употребить для этой цели девчонку? – предложил Фенд, махнув рукой в сторону палатки.

– Мне казалось, ты ее берег, чтобы прикончить на глазах у лесничего, – предположил брат Спендлав. – Непонятно тогда, зачем ты так долго таскал ее с собой?

– Это была всего лишь моя маленькая прихоть, – фыркнул Фенд, – теперь она прошла. Когда закончите, оставьте ее здесь, чтобы он ее смог найти. Пусть полюбуется.

Десмонд бросил взгляд на умирающего человека.

– А может, ты и прав, – согласился он. – Этот уже почти мертв, и если его душа отбудет прямо посреди ритуала, это будет совсем некстати. И может помешать посылке Эшерна.

Фенд со своими людьми ускакал, а спустя несколько минут Спендлав жестом обратил на себя внимание одного из монахов и велел:

– Тащите ее сюда.

Из палатки выволокли женщину, которая отчаянно отбивалась от захватчиков.

«Где же ты, лесничий?» – с нетерпением вопрошал Стивен. Но Эспер Белый будто сквозь землю провалился.

Правда, если лесничий видел, что Фенд умчался на лошади, а скорей всего, именно так и было, то вряд ли он смог устоять, чтобы не попытаться расправиться со злодеем. Скорей всего, он отправился вслед за главарем банды, надеясь собственноручно его убить. Внезапно Стивен с ужасом осознал, что на Эспера Белого он больше не может положиться, ибо тот был слишком одержим идеей разделаться с одноглазым бандитом, хотя ни разу не говорил почему.

Стивен догадывался, какую участь уготовил Спендлав девушке, и тем не менее он не мог в это поверить. Если он не вмешается, ее постигнет мучительная и отвратительная смерть.

Юноша уже видел, как умирал от подобных страданий один человек. И предпочел бы скорее сам проститься с жизнью, чем стать свидетелем второй такой расправы. Призвав все свое мужество, Стивен поднялся на ноги и поспешно направился к лагерю.

8. Равнина Страха

Тихий поток ветра ласкал гребни зубчатой стены крепости Кал Азрот. Здесь в сопровождении капитана гвардии Нейла стояла королева. Его взгляд скользил мимо нее, устремляясь к тем зеленеющим далям, за которые уходило почивать дневное светило. Раскинувшаяся перед ними равнина Мей Горн была безлюдна и тиха, ее безмолвие нарушалось разве что щебетом ласточек. Тройное кольцо рвов, окружавших крепость, уже погрузилось в сумерки. Еще немного, и в их водах засверкают звезды. Справа от Нейла из казармы, соединенной мостом с внутренним двором крепости, доносился гул солдатских голосов.

Вечерами королева подолгу простаивала на этом месте, глядя в сторону Эслена.

Где-то внизу, между внутренним двором и казармой, раздавался веселый смех, который, судя по всему, принадлежал Элсени. Нейл отыскал ее взглядом и убедился, что не ошибся. Облаченная в желтое платье, с темными волосами, она походила сверху на подсолнух и под стать этому лучезарному цветку пребывала в приподнятом состоянии духа. В узком, огражденном высокими стенами пространстве цитадели, посреди плоской плиты две пожилые служанки накануне воздвигли плетеное чучело, по очертаниям отдаленно напоминавшее человеческую фигуру, которое принцесса теперь украшала цветами. Нейл никогда прежде не видел ничего подобного. У них в Лире считалось дурной приметой делать чучела, похожие на людей, но он никогда не знал почему.

Вдруг его взгляд привлекло к себе случайное движение, и Нейл тотчас обнаружил рядом с Элсени край другого платья, скрытого в тени дерева, – эта тень приглушала его синеву, делая платье совсем неприметным. Вслед за тем мелькнуло белое лицо, и взоры Фастии и Нейла на миг встретились. Она поспешно отвела глаза, и Нейл, от досады закусив губу, почувствовал, как кровь ударила ему в голову. Фастия старалась избегать его общества в последние три недели, что прошли со времени той незабвенной ночи в Гленчесте. Он даже стал подозревать, что принцесса его возненавидела…

«Хотя какое это имеет значение? – пытаясь успокоить себя, повторял Нейл. – Главное, нельзя забывать то, что сказала Эррен». Пусть он не властен над своими чувствами, зато вполне может отвечать за действия тела. Если не считать того единственного раза в Гленчесте, именно этим он и занимался всю свою жизнь – контролировал себя.