Весь жар, стр. 30

В среду утром Мэт удивил их всех, явившись на завтрак. Его инвалидное кресло, управляемое Лукасом, заняло место за столом, и улыбающийся Мэт оказался перед своей семьей.

Одна Андреа казалась не очень довольной этим неожиданным отклонением от обычного порядка вещей, но Мэт, нахмурившись, взглядом заставил ее молчать.

— Я не мог в такое утро оставаться один в своей комнате, — сообщил он. — Такой чудесный день! Скажите мне, пароход с Пирея уже прибыл?

Андреа пожала плечами.

— Не сомневаюсь, — отозвалась она сдержанно.

— Никто из нас не наделен даром предвидения, и мы не можем быть совершенно уверены, но очень скоро обязательно узнаем это.

Лицо Мэта оживилось, а Джоанна недоумевала, почему именно прибытие пароходика так радовало его. Он вдруг улыбнулся ей такой теплой и ласковой улыбкой, что у нее потеплело на сердце, и она почувствовала, как в горле встал комок. Он был полон обаяния и так нежен, именно о таком отце она всегда мечтала. Но через три дня она от него уедет... навсегда.

Прогоняя беспокойные мысли, Джоанна сказала:

— Что мы будем делать, Мариса? Или сегодня приезжает Константине?

Константине со времени приезда брата бывал у них не так часто, но Мариса, казалось, ничего не имела против этого. Возможно, она считала приезды Димитри редкими и непродолжительными, и можно позволить Константине провести некоторое время с ним.

Мариса выглядела немного растерянной, она взглянула сначала на Мэтью, потом на Андреа, словно ожидая от них помощи. Джоанна нахмурилась. Что происходит? Очевидно, что-то случилось. Они собираются устроить прощальную вечеринку для нее или, может быть, барбекю [9]на берегу?

Андреа постукивала покрытым лаком ногтем по блюдцу.

— Еще кофе, Джоанна? — весело предложила она, но Джоанна отказалась, чувствуя себя неловко. Неужели им необходимо выглядеть загадочно? Неужели они думают, что ей хочется уезжать?

Как раз в тот момент, когда она собиралась извиниться и выйти из-за стола, Джоанна услышала звуки подъезжающего к дому автомобиля. Судя по шуму, это был "лендровер". И Джоанна посмотрела на вход, думая увидеть Константине. Но в холле послышались шаги не одного человека, и она с любопытством ждала, гадая, кого он мог с собой привезти. Но вошел Димитри Кастро, а не его брат. К тому же не один. С ним был молодой человек. И этот молодой человек казался не совсем уместным в своем темном костюме в таком красочном окружении.

— Джимми, — Джоанна не могла поверить глазам. — Джимми, что ты тут делаешь?

Джимми Лорример замер в дверях, нервно оглядывая сидящих за столом.

— Привет, Джоанна! — сказал он отрывисто. — Как... как ты тут?

Джоанна, все еще не веря своим глазам, поднялась на ноги, обратив взгляд на Димитри, как бы ища у него подтверждения, что это не галлюцинация. Взгляд Димитри был настороженным и холодным, и она посмотрела на отца.

— Пожалуйста... — начала она, — что происходит?

Мэтью радостно хмыкнул.

— Я преподнес тебе настоящий сюрприз, да, Джоанна? Ты не ожидала, что я способен на такое, верно? Связаться с твоим женихом и привезти его сюда вместо того, чтобы отпустить тебя к нему!

— Что? — Джоанна была изумлена и смущена.

Мэтью отвел кресло от обеденного стола.

— Но это же так просто! Твой жених тоже приехал в отпуск. Не знаю, почему не додумался до этого раньше.

Джоанна совершенно растерялась.

— Но... но твой отец... работа... — она запнулась.

— Все в порядке, обо всем позаботились, как и о твоей работе, — сказал Джимми улыбаясь. — Мама и папа в восторге. Ты же знаешь, они не одобряли того, что ты уехала одна.

Говоря это, он с вызовом посмотрел на Димитри, но тот отвернулся и мрачно смотрел в окно на патио и лазурную синеву моря за ним.

Джоанна изумленно взглянула в его сторону. Насколько он посвящен во все и насколько все произошло по его подсказке? Она не знала этого. Но теперь было понятно, чем объяснялись перемены в отношении к ней Марисы, почему она вдруг стала столь спокойно-дружелюбной. Она знала, что к Джоанне скоро должен приехать собственный мужчина, и Мариса могла позволить себе быть с ней щедрой. Джоанна почувствовала разочарование.

Зачем, ну зачем они вмешиваются, все они? Она не хотела, чтобы Джимми был здесь! Она хотела вернуться в Англию, ко всему знакомому ей, к привычным местам, где можно просто жить, а не бороться с жизнью. Она подавила тяжелый вздох. Но Джимми был в восторге, ее отец в восторге, даже Андреа и Мариса были довольны, и ей надо как-то убедить всех, что она тоже рада. Один Димитри, казалось, не был охвачен общим энтузиазмом. Он стоял спиной к ним, высокий и темный такой непонятный, и глядел куда-то вдаль. Одетый в безукоризненный ярко-синий костюм, он казался стройным и гибким, как пантера. Он прекрасно вписывался в обстановку в отличие от Джимми.

Все они ждали проявления радости от Джоанны, и потому она сделала единственно возможное в данных обстоятельствах: она быстро подошла к жениху и ласково поцеловала его в губы.

Глава девятая

Солнце приближалось к зениту. Джоанна села и просунула руки в рукава полосатой махровой пляжной куртки, лежащей на песке. Мариса одолжила ей эту куртку, и со времени приезда Джимми она часто ею пользовалась. Джоанна обхватила руками поднятые колени и взглянула на жениха, вытянувшегося на полотенце рядом. Глаза его были закрыты темными очками. Кожа нездорово-белая, когда он только приехал на Дионисиус, постепенно покрывалась ровным загаром. Обычно он загорал очень плохо, получая солнечные ожоги, и в этот раз мучился, пока Андреа не дала ему крем, хорошо защищающий кожу. Он радовался каждой минуте, проводимой на острове, и быстро поладил со всей семьей.

Ее отец, вооружившись присущим ему обаянием, помог молодому человеку быстро освоиться; оба увлекались игрой в шахматы, и Мэт с удовольствием использовал их общее увлечение в длинные вечера. Андреа обращалась с ним так же, как с Константине, с чуть заметной ласковой насмешливостью, и держалась просто, чтобы Джимми не смущался. Мариса тоже нашла жениха своей сводной сестры чрезвычайно приятным, а так как Джимми знал о глубоководном нырянии гораздо больше Джоанны, они отлично поладили.

Одна Джоанна чувствовала себя в стороне от всей семьи, что, как она говорила себе, просто глупо, ведь единственной причиной, приведшей сюда Джимми, было желание угодить ей.

Она отвернулась от него, лениво скользнув взглядом к самому горизонту, где все так же белела тонкая полоска морского песка. Стоял как всегда чудесный день, на небе ни единого облачка. Ей следовало быть довольной в окружении людей, которых она так любила. Но девушка испытывала грусть и беспокойство, все ее раздражало. Ей с трудом удавалось сохранить веселость, в то время как ее единственным желанием было бежать, скрыться от посторонних глаз, остаться одной и забыть обо всем. Ее отец уверен, что очень порадовал ее тем, что пригласил Джимми, и потому она не могла поделиться с ним своими сомнениями, а больше ей не с кем поговорить. Джоанна в глубине души возмущалась собственной глупостью: почему она недовольна будущим, которое выбрала сама? Она с раздражением оглянулась на Джимми. Со времени своего приезда неделю назад он очень мало говорил о своем отношении к ее отцу, Джоанна знала, что он уверен в ее возвращении в Англию вместе с ним, Джимми, через десять дней, когда на остров прибудет пароходик. Ее особенно угнетала мысль, что Джимми с готовностью принял приглашение отца, вопреки своим так называемым принципам, но вместе с тем ей было неловко его осуждать. Димитри не появлялся со дня приезда Джимми, и, если она хотела быть честной с собой, в этом заключалась главная причина ее подавленности. Неважно, что она без конца повторяла себе, что он просто животное и нисколько ее не уважает, его образ занимал ее мысли и заставлял страдать. Может, если бы тут не было Джимми, она снова увидела бы его и успокоилась. Но при действительном положении само присутствие Димитри на острове, так близко и в то же время далеко, лишало ее покоя. К тому же Константине получал огромное удовольствие, рассказывая при Джоанне, как проводил время его старший брат, и Джоанна понимала, что таким образом он расплачивался с ней за то, что она не удостоила его своим вниманием. Возможно, если бы Димитри уехал с острова и вернулся к своей работе в Афинах, Джоанне стало бы легче, но он, очевидно, не торопился делать это.