Вечник, стр. 47
— Какой храбрый у нас Тускляк!
— Ты же невезучий. Все время кости ломаешь. Будешь вечным инвалидом?
— Теперь мне будет везти. Я первый ударил Смерть ножом и вас, дураков, больше не боюсь.
Еще сильнее сжав кулачки, паренек заулыбался старческим личиком и повторил:
— Теперь я ничего не боюсь!
Огненная стрела ударила ему прямо в лоб. Умер он счастливым.
Рядом с Тускляком, хрипя и хватаясь за такую же огненную стрелу в груди, рухнул тот, кто его дразнил. Бандиты заметались.
— Санфар!
— Санфар идет!
С пригорка спускался Князь Царства Мертвых с золотым луком в руке. Огненный плащ развевался за его плечами. Не целясь, Санфар бил без промаха вспыхивающими в полете стрелами по разбегавшейся банде.
Блед — недаром главарь — при первом же вопле откатился в кусты и ползком двинул прочь от этой бойни. Вскоре он перешел на бег. Оставшихся от древнего рудника развалюх вокруг было предостаточно. Петляя между ними, главарь уходил все дальше. Он уже собирался перевести дух, когда за очередными руинами вышел прямо на Князя Тьмы, поджидавшего его с нацеленным луком.
Блед бросился назад, и лук исчез за широченными плечами. Санфар сорвал плащ и швырнул его вслед бандиту. Легко догнав главаря, плащ заключил его в пылающее кольцо и, как тот ни метался, не выпускал.
Тяжелой поступью вошел Владыка Царства Мертвых в заколдованный круг. Кровавые бычьи глаза Санфара не сулили губителю Смерти, этой лучшей подручной Владыки, ничего хорошего.
И тогда Блед закричал и тут же захлебнулся своим криком. Железный кулак обрушился на его лицо.
Со спокойным любопытством Князь Тьмы наблюдал за человеческой козявкой, корчившейся у его ног. Когда Блед, выплевывая золотые зубы, поднялся, ударил снова. И уже не сдерживая руку — еще раз.
Ночной прохладой потянуло со стороны леска. От далекого болота во все стороны расползались туманы. Восток начинал светлеть. Блед, лежащий ничком на арар, разлепил заплывшие глаза. Он очнулся. Рядом — никого. Ночной кошмар закончился. От него остался лишь биоком, валявшийся в пыли перед самым носом бандита.
Это был подарочек от Санфара.
Глава 22
ДВОЙНОЕ ЗАТМЕНИЕ
Ты только не спорь с его фантазиями насчет будущего. Не серди, со всем соглашайся. Может быть, привычный бред его отвлечет. Ты меня слушаешь? Или опять о своих кобылках задумался? — Слушаю. А кобылки — они полезные. Осис с Линкой шли длинным коридором башни. До сектора Бруно оставалось совсем немного. Несмотря на нерабочее время, девушка была без спектра.
— Благодаря им, Линка, меня никакими угадываниями будущего не проведешь! Уж я-то по своим кобылкам знаю: в дверце будущего нет замочной скважины. Вчера, как Санфар под локоть толкнул, мол, ставь двести стэлсов на Буратайку — верняк! Ставлю. И что ты думаешь? Опять не свезло моей кобылке. Всего полкорпуса, но… а ты меня слушаешь?
Линка очнулась от своих мыслей, повернулась непривычно серьезным лицом к пострадавшему от очередной кобылки товарищу:
— Нам главное накормить его. Ведь три дня лежит и ничего не ест. А вдруг какие-нибудь голодные галлюцинации начнутся? Ведь на двадцатом этаже живет.
— Да. Этаж нехороший. Не свезло ему с этажом, — согласился Осис и перешел на шепот. — Смотри: дверь его открыта. Насмотрелся я в полиции открытых дверей — не люблю их. Входим, но тихо!
Осис взял Линку за руку, и они на цыпочках вошли в полуоткрытую дверь.
На кровати ничком лежал Бруно. Голову свою он спрятал под подушку. Рядом на стуле сидел Боно Кассизи. Видом своим и постным ликом он походил на священника у постели умирающего.
В меру своих способностей Боно утешал друга:
— Все ученые-гуманитарии — ничтожные люди, прохвосты, уж я-то знаю, поэтому нечего так расстраиваться. Ну не захотели они тебя понять — что с того? Тем хуже для них. Не стоит переживать из-за ничтожеств, глупцов и завистливых посредственностей.
Из попытки Боно заглянуть визкапу в лицо ничего не вышло, тот только глубже зарылся в подушки. Тогда Боно вновь стал утешать друга, постепенно переходя от ненавистных ему гуманитариев ко всему человечеству.
— Вспомни их самодовольные лица — глобальщики с кругозором муравьев. Санфар с ними! Меня в свое время не так громили, называли и лжеученым, и сумасшедшим. Даже расстраивался поначалу, пока не узнал цену своим оценщикам. Я больше скажу: во всем мире есть только два нормальных человека, умеющих правильно думать, — ты да я. Остальные — либо узколобые мыслители, либо толстокожие носороги, которых интересуют одни стэлсы. Зачем спасать таких людишек? Все они…
Боно не успел дать человечеству полную характеристику. За его спиной зазвучало легкое ироничное покашливание, после которого Осис громко спросил:
— Здесь на пороге давно топчутся два толстокожих носорога. Можно им войти? Или тут только для избранных?
Увидев, с каким выражением лица обернулся простой логик, Линка хохотнула. Так, в полсилы, чтобы оконные стекла зазвенели, не больше. А Боно замахал руками, подхватился и потащил гостей в соседнюю комнату, где принялся объяснять:
— Сегодня в фано появился «Вестник Пирамиды» с разгромными материалами по трактату Бруно. Что они там только не наплели… Я стал ему звонить — биоком не отвечает, приехал сюда, а он лежит, в стенку уткнулся, молчит, лицо черное — переживает.
Осис и Линка переглянулись. Осис пальцем поманил логика к себе.
— Особо умным скажу: «Вестник Пирамиды» здесь ни при чем. Смотри.
Он включил биоком и поднес экранчик к лицу Кассизи.
Свадьба гениального фанорежиссера и знаменитой фаны. Слухи не соврали: Хьюго Тарнат и Фестади устраивают пышную свадьбу в его кремовом дворце. Сам лорд Юббо почтил своим…
Мелькали картинки, фаностроки, а самое искреннее недоумение с самым беспредельным разочарованием пытались тем временем разорвать лицо Боно на две части. Обескураженный логик проронил:
— Выходит, он лежит с черным лицом из-за какой-то девчонки? Господи, как это пошло.
— Увы, — ответил Осис.
— Бедненький, — подвела итог Линка, — и что-то с ним надо делать.
Друзья Бруно задумались. Первым заговорил мудрый Осис:
— Его надо спасать. Чем-то развеселить, отвлечь. Какие есть идеи? Давай, друг Боно, ты ведь самый умный из нас.
Оранжевый логик натянуто улыбнулся в ответ, но Осис не унимался:
— Ты хоть одну какую-нибудь игру знаешь?
— Представь себе — знаю.
— Какую?
— Игру в формулы.
— О господи!
— Да. Она заставляет думать и лично меня может отвлечь от чего угодно.
— Ладно. Пусть будет «в формулы». Как играть, расскажешь при нем. Пошли.
Троица спасателей вернулась к Бруно, уселась за стол, и Кассизи принялся излагать правила. Говорил он, не глядя на кровать, но громче, чем обычно:
— Играют двое. Первый игрок называет достаточно общее понятие, второй — старается дать этому понятию четкую словесную формулу. Если формула удачная, очко зарабатывает ее автор, если неудачная, то его противник, то есть первый игрок. Игра состоит из семи раундов, семи формул. Кто набрал больше очков, тот и победил. Но в игре этой есть одна проблема, Осис.
— Какая?
— Проблема судьи. Нужен человек, оценивающий ответы и присуждающий очки. А проблема в том, друг Осис, что судья должен быть человеком неглупым, да еще с отменным вкусом.
— Никаких проблем, — не растерялся бывший полицейский, — значит, судьей буду я. Вопросы должна задавать женщина, а отвечать будет самый умный. Давай, Линка!
Рука Боно предупреждающе взлетела вверх, а затем указала на кровать.
— Надо выбрать тему. Я ведь буду импровизировать, и мне необходимо направление. Кстати, тема должна быть интересна не только нам троим.
— Сейчас подберу, — Линка на миг задумалась, после чего уверенно ткнула пальцем в потолок: — Тема бога тебя не пугает?
— Тему выбирает дама.
Свои слова оранжевый логик сопроводил усмешкой записного дуэлянта, которому бросил вызов дерзкий новичок и в котором ветеран узнает двадцатилетнего себя. А Осис тихо пробурчал: