Страна Мудрецов, стр. 8

– Это называется: скандал в благородном семействе!

– Сперва я тоже так решил, – произнес король Мур, любуясь своей помолодевшей королевой. – А потом я подумал: а почему бы и нет? Смелый поступок – королевский поступок. Мне нравится!

Расстроившийся высоконравственный доктор только покачал головой.

Королева вовремя почувствовала королевским инстинктом, что ропот народа по поводу ее беззакония сейчас превратится в бунт. Она подмигнула Лидке, и обе спрыгнули с качелей. Тут же завязалась свалка. Жители не могли решить, кто следующий. Доктору пришлось много поработать.

– Мурик, ты не сердишься? – Королева игриво погладила щеку своего короля.

– У нас можно делать все что хочешь, – сказал Мур, приподняв подбородок. – Должен сказать, что в брючках ты очень мила.

– Спасибо! – обрадовалась королева.

– Пожалуй, теперь ты сможешь ездить верхом, – добавил король.

– Я попробую, – сказана королева. – Вели Феде, чтобы он поймал мне лошадь!

– Сейчас поздно, – удержал ее король. – Попробуешь завтра.

– Я тоже хочу на лошади! – сказала Лидка капризно.

– А я разве не хочу? – заявил Петька.

– Я тоже не рыжий, – сказал я. – И мне лошадь!

Король принял гордую позу и произнес:

– Я велю зампотеху пригнать завтра утром ко дворцу пять лошадей. Поедем кататься.

– Вот умница! – воскликнула королева Дылда и чмокнула своего короля в щечку.

А когда наступило утро, мы хорошенько умылись в ручье и пошли к королевскому дворцу. Сторож Кирюха лежал в будке и надраивал ногти тряпочкой. Заспанный зампотех Федя привязывал лошадей к ограде.

– Кто эту потеху придумал? – спросил Федя и посмотрел на меня неприязненно.

– Королева придумала, – ответил я Феде.

– Ну ладно, – зевнул Федя. – Патефон вам не понадобится?

– Патефон нам не понадобится, – сказала Лидка. – Иди, Федя, досыпай.

Зампотех Федя еще раз зевнул и удалился. Королева пригласила нас завтракать. За стоном, попивая черничный компот, король Мур сказал нам такую вещь…

ТЕТРАДЬ 5

– Я не считаю себя очень уж мудрым, – сказал король Мур с деликатной улыбкой, – но порой под мою золотую корону забредают ценные мысли… Страна Мурлындия с севера омывается морем, а со всех других сторон окопана канавой.

– Какая же это мысль? – удивилась королева.

– Это только информация, – согласился король. – А мысль вот какая: давайте объедем Мурлындию вдоль по канаве.

– Здорово придумано! – сказали мы втроем.

– Очень ценная мысль, – похвалила королева. – Только надо взять с собой достаточно еды.

– Это уже твоя забота, ваше величество, – сказал король Мур. Организационные мелочи его не интересовали.

Через полчаса мы попрощались с Кирюхой и расселись по коням. У меня и у Петьки висели за плечами мешки с едой. Мур вместо короны прикрылся черным беретом с разноцветным лохматым пером. Королеву Дылду Лидка подстригла и соорудила ей лохматастую прическу. Дылда каждую минуту доставала из кармана зеркальце и гладелась. Правду говорят, с кем поведешься, от того и наберешься…

Часа полтора мы ехали лесом, а потом оказались на берегу моря. Оно было совсем как наше – такие же аккуратные волны, такая же прозрачная даль, такой же песчаный пляж, где ноги лошадей утопали по самые бабки. Погладев на море, я впервые за время жительства в Мурлындии заскучал о своем поселке, о домике и саде и о бабушке, которая требовала, чтобы я каждое утро приносил нашим кроликам мешок травы. Мне приходилось вдги и рвать траву, потому что больше некому, а кролики при нашем пенсионном существовании были большим подспорьем.

Кормить зверюшек мне нравилось. Они издалека слышали мои шаги и всем выводком повисали на сетке крольчатника.

Они лезли друг на друга и вращали красными глазами, потом усаживались вокруг травы и быстро-быстро ели. Куча быстро таяла. Когда зверю очень нравилась травинка во рту соседа, он принимался жевать ее с другого конца.

Сколько бы я ни приносил травы, им все было мало, зато и вырастали они быстро, как редиска… А потом мы их ели, и это были грустные для меня дни. За каждую шкурку бабушке давали на заготовительном пункте три рубля. Жаль, что в нашем поселке нет волшебной пещеры.

Широкая канава начиналась у моря и скрывалась в лесу. Король Мур медленно подъехал к канаве, остановил лошадь и обернулся.

– Край страны Мурлындии, – сказал он печальным голосом.

– А почему нет пограничного столба? – атросил Петька.

Король печально махнул рукой и сказал:

– Никому неохота ставить.

Я предложил:

– Давайте выложим камешками на песке слово «Мурлындия». Вот и будет указание, что здесь начинается сграяа мудрецов.

– Нет, нет, любезный, – возразил король. – Никаких надписей. Когда моего папу задрал в лесу медведь и бедный папа умирал, обливаясь слезами и кровью, он сказал мне такие слова: «Милый сын! Если ты хочешь жить в свое удовапьствие, а тебе придется жить именно так, ибо способности к чему-либо другому ты не имеешь, сопротиаляйся всякой грамоте, истребляй каждую написанную букву. Помни, что все королевские неприятности происходят от грамотных жителей. Будь здоров, сын!» С этими словами мой бедный папа скончался, и я буду хранить его завет до конца дней. Поехали дальше!

Мы стукнули лошадей пятками по бокам и углубились в лес.

В стоячей воде канавы росли белые водяные лилии, и с берега в воду при нашем приближении ласточкой ныряли лягушки. Солнце уже перевалило за полдень, когда добрались до того места, где через канаву переброшена черная кривая доска.

– Вот здесь мы перебрались в Мурлындию! – закричал Петька.

А мне опять вспомнился наш поселок и тот день во всех подробностях, даже хромая собака, которую я угостил мясом.

Вдруг мы услыхали разудалую песню:

Беззаботно я живу – вставши спозаранку. я в дремучей чаще рву бледную поганку

Птичка весело поет, щелкает и свищет – добрый доктор мне дает и штаны и пищу!

С треском проломившись сквозь кусты, на поляну вышел Митька-папуас. На плече он нес мешок с поганками.

– Здорово, путешественники! – рявкнул, увидев нас, Митька.

– Это ты сочинил такую красивую песню? – спросила Лцдка.

Митька опустил ресницы, вздохнул и сказал:

– Я сочинять не умею. Это мне один знакомый сочинил… А петь я умею, вот и пою! Между прочим, я ежика поймал. По имени Ежуня.

Митька размотал мешок, вытащил оттуда ежа и протянул королю Муру. Королевская лошадь скосила глаз на колючего зверя, заржала и отскочила в сторону. Бедный его величество полетел из седла вниз берегом.

Раздался сердитый крик:

– Чтоб тебя, осла коронованного…

И еще какие-то слова, которых мы не разобрали.

С земли король поднялся не один. Радом встал, морщась и потирая плечо, незнакомый житель, причесанный и в целой рубашке. Мы раскрыли рты от удивления. Первым опомнился король Мур.

– Кто ты таков? – строго спросил он у незнакомого жителя. – Я всех в Мурлындии знаю, а тебя первый раз вижу.

– Ни разу бы не увидели, ваше величество, если б не этот клопоморщик со своим дикобразом. Желаю счастливого пути!

И незнакомый житель исчез в кустах.

Король спросил у Митьки:

– Скажи, любезный, ты когда-нибудь встречал этого жителя?

– Никогда! – ответил Митька. – Он, наверное, такой глупый, что стыдится на глаза показываться. Ежика дикобразом назвал.

– А тебя клопоморщиком, – напомнил невоспитанный Петька.

– Тоже глупо, – сказал Митька. – В общем, я его не знаю и ничуть об этом не жалею!

Он замотал ежика обратно в мешок и зашагал по тропинке, напевая свою веселую песню:

Не горюй и не тоскуй, жить старайся просто.

Ты, кукушка, накукуй лет мне этак до ста!

Проживу их без труда, как букашка в травке.

Накукуешь мне тогда двадцать лет добавки!

Мы слушали его удаляющийся голос, и ехать дальше как-то расхотелось. Чувствовалась усталость, и болело то, чему полагается болеть после продотжительной езды на лошади. Решили сделать привал. Мы с Петькой запалили костер, король Мур прибрал лошадей, а Лидка с королевой расстелили скатерть и приготовили угощение. Налопавшись так, что ему стало тяжело дышать, Петька улегся под елкой, задрал ногу на ногу и принялся рассуждать о мурлындских порядках.