Гулы, стр. 164

Судорожно сглотнув, Франческо вновь взглянул на пол: среди лежащих людей не было тех, кого он боялся увидеть здесь больше всего, — правда, от входа просматривалась не вся комната, а лишь ее половина. Чувствуя, как смутный страх парализует сознание, он шагнул к перегораживающим библиотеку шкафам.

Через четыре секунды, пройдя вдоль шкафов, он оказался в центре библиотеки и смог оглядеть ее всю. То, что он увидел у стены слева, оглушило его, заставив на миг не дышать: на маленьком диване, меж дубовых шкафов, замерла Мальда! Жена лежала, откинув голову на спинку дивана, а у ног ее, положив голову на колени матери, скорчилась Нанда!

Чувствуя, что тело отказывается повиноваться ему, Франческо сделал два шага к дивану и опустился возле него на колени. Потом осторожно поднял странно обмякшее тело дочери, спрятал ее голову у себя на груди и замер, словно сам превратившись в покойника… С минуту он так и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону — как когда-то давно, когда Нанда была совсем маленькой, а он приходил к ней по вечерам читать сказку, — чувствуя, что мир рухнул и его больше ничего не интересует, а потом вдруг почувствовал, как откуда-то из глубины подсознания поднимается что-то темное.

Была в этом чувстве ненависть к тем, кто убил его дочь и жену, и отчаяние убитого горем отца. Подняв голову вверх и прижав Нанду к груди, Франческо открыл рот и закричал — словно зверь, раненный в сердце…

Часть пятая. По ту сторону тьмы

Глава тридцать вторая

После полудня погода окончательно изменилась: солнце исчезло за пеленой облаков, а сами они потемнели, превратившись из снежно-асбестовых айсбергов в свинцовые кляксы. Не стихающий ветер гнал их по небу, приминая к земле, и временами казалось, что еще немного — и этот полог обрушится на вершину горы, которая, подобно подводному рифу, вспарывающему днище корабля, прорежет свинцовую пелену, и на землю рухнет вселенский потоп…

Восточный склон горы, поросший деревьями и кустарником, травой и альпийским мхом, напоминал морду зверя, улегшегося над долиной и равнодушно наблюдающего за гибелью города, — на фоне зеленой растительности проступали пятна сурьмовой глины, лишенные травы, и эти пятна напоминали глаза, скользящие по долине и видящие все. Впрочем, если они и видели происходящее в городе, то не могли разглядеть то, что двигалось между ними, — по склону горы медленно ехал автомобиль. Словно диковинное насекомое, петлял он по пологому склону, поднимаясь к вершине. Сидящие в автомобиле смотрели по сторонам и видели нескончаемую череду каштанов и альпийских берез, аллепских сосен и ясеня. В некоторых местах деревья сменялись кустарником, а пару раз мимо машины проплывали поляны, покрытые скудной травой. В просветах между деревьями проглядывало небо, но солнце, скрытое облаками, не бросало в эти просветы лучи, и на дороге отсутствовала игра света и тени.

Сидящий за рулем комиссар напряженно всматривался в прячущиеся за деревьями тени. Они поднимались по склону Кальва-Монтанья уже больше пяти минут, и скоро должна была показаться площадка смотровой станции. Там они смогут поесть и найти аптечку для Аз Гохара, кроме того, на станции должны быть бинокли и небольшой телескоп, через которые можно осмотреть город, если только… Гольди нахмурился. Если только они с Аз Гохаром не ошибаются и не права Джей Адамс.

Десять минут назад, когда они подъехали к восточному подножию Кальва-Монтанья, оставив позади заросли дикого винограда, комиссар свернул на дорогу, соединяющую Террено со склоном горы, и принялся подниматься по ней, однако не успели они проехать и двухсот метров к подножию, как обнаружили препятствие: поперек дороги лежал ствол каштана, и комиссару не оставалось ничего другого, как остановиться… Когда «ланча» замерла в пяти метрах от дерева, они какое-то время с напряжением смотрели по сторонам, (Гольди даже подумал, что каждый из них ждет, что вот сейчас из-за кустов появятся ухмыляющиеся твари, которых не останавливают пули, и его бронированная машина вряд ли спасет их, потому что на узкой дороге он не сможет развернуться или уйти задним ходом), однако после небольшой паузы заговорил Аз Гохар, и его слова подействовали на всех успокаивающе — он сказал, что, скорее всего, это действительно дело рук гулов, но вряд ли сейчас они находятся где-то поблизости, потому что в этом нет смысла — дорога эта тупиковая и не выходит из долины, а дерево было свалено ими, очевидно, еще утром — для того чтобы по ней не могли подняться туристы… После слов Аз Гохара демонолог спросил, что они будут делать теперь: попытаются идти дальше пешком или вернутся назад — ведь, для того чтобы поговорить, можно найти укромное место в лесу? Старик перевел взгляд на Гольди, словно спрашивая его, и тот заявил, что, если Аз Гохар прав и здесь действительно нет гулов, они могут двигаться дальше — и даже не пешком, а на машине, — и предложил оттащить дерево тросом. Его предложение вызвало спор, в котором приняла участие Джей, поддержавшая демонолога в том, что лучше уехать отсюда, но так как за две минуты ничего не случилось, они решили последовать совету комиссара.

Гольди и демонолог выбрались из машины, комиссар достал из багажника трос, и они двинулись к дереву. Они быстро обнаружили, что ствол каштана был перепилен пилой. Судя по подсохшим опилкам, произошло это часа три — три с половиной назад, из чего следовало, что Аз Гохар прав: дерево спилили для того, чтобы утром на смотровую площадку не могли подняться туристы и в момент гибели горожан не остались в живых. Упавший ствол был довольно большим — около двадцати метров в длину, — но комиссар был уверен, что его «ланча» справится с ним. Когда они прикрепили конец троса к машине, а другой обмотали вокруг верхушки каштана, оба вернулись в машину, комиссар завел двигатель и, двигаясь задним ходом, стащил дерево на обочину. Отцепив трос, Гольди вернул его в багажник машины, и «ланча» двинулась к смотровой станции. Они проехали метров сорок и неожиданно Джей Адамс сказала, что, возможно, один из гулов все-таки остался на Кальва-Монтанья, чтобы с высоты наблюдать за долиной и сообщать оставшимся внизу о происходящем в Террено. Гольди нахмурился, но, прежде чем успел что-то ответить, Аз Гохар сказал, что это маловероятно, так как пока гулов не так уж и много, и Вассах вряд ли решит оставить одного из них на горе, когда внизу каждый гул на счету.

И все-таки комиссара не оставляло сомнение: глядя на обступающие дорогу деревья, он почти физически ощущал за каждым из них безжизненное лицо гула с пустыми глазами и ухмылкой покойника, словно нарисованной куском угля, выхваченным из преисподней, — ни на секунду не мог он забыть гримасу дьявольской радости на лице твари, выскользнувшей из-за рефрижераторов.

Две минуты спустя, поднявшись на двадцать метров по склону, они оказались на высоте семидесяти метров над долиной, проехали сотню метров параллельно подножию и остановились перед спуском, ведущим к огромному валуну, у основания которого белело пятно смотровой станции.

Заглушив двигатель, Гольди вытащил пистолет и обернулся назад:

— Нужно узнать, что происходит на станции. Я выйду из машины, спущусь под деревьями и осмотрю ее, если гулы действительно там, я это замечу.

Когда он замолчал, демонолог нахмурился:

— Почему вы, комиссар? Осмотреть станцию может любой из нас — например, я.

— Не глупите, синьор Белов, — сморщился Гольди. — Вы никогда не были на станции, я же знаю ее как свои пять пальцев и знаком со всеми местами, где можно спрятаться. Я просто пройду под деревьями и осмотрю станцию с расстояния. Следы гулов я сразу замечу.

— Это не так легко… — попытался возразить Аз Гохар, но Гольди перебил его: — Я иду вниз!

Щелкнув замком двери, он открыл ее, но, прежде чем вылезать из машины, нажал кнопку, блокирующую заднюю дверь:

— Пусть синьор Белов сядет за руль. Закройте двери и ждите меня внутри. Если услышите или увидите что-нибудь подозрительное, заводите машину и уезжайте отсюда. Обо мне можете не беспокоиться — я уйду через лес.