Гулы, стр. 125

— Я понимаю, что своими силами вы ничего сделать не сможете, поэтому единственный способ исправить ситуацию — вызвать подкрепление.

— Что вы имеете в виду? — спросил Гольди, уже заранее зная ответ.

— Свяжитесь с соседними городами: Миланом, Варесе… — вам лучше знать, с кем. Опишите им то, что произошло в Террено, и пусть они вышлют карабинеров. Они не откажутся помочь вам, когда узнают суть дела.

Гольди облизнул губы и снова обвел взглядом лица сидящих. Старик смотрел на него глазами, в которых сверкали огни, — ему словно бы не нравилось то, что здесь происходит, — этот разговор, который вели комиссар и его молодой спутник, — но он дал слово не вмешиваться и пока молчал. Лицо Франческо Борзо выражало другое — Гольди видел такое выражение раньше лишь на лицах зверей, которым не терпится вырваться из клетки и оказаться на свободе… Переведя взгляд на Белова, он проговорил:

— Это не в моей компетенции. Право вызывать войска или карабинеров в Террено принадлежит начальнику полиции и мэру города. В крайнем случае, это может сделать глава магистратуры.

— Где ваш начальник полиции?

— Он ранен.

— Вот как?.. Значит, если я правильно понимаю, сейчас все полномочия префекта переходят к вам?

— Вы не поняли: он не убит, а всего лишь ранен, и остался у монастыря.

— Не имеет значения, — качнул головой Белов. — Если мы будем связываться с ним, объяснять ситуацию, убеждать, как важно действовать немедленно, будет потеряно время. То же самое, если начать действовать через мэра. Ведь вы понимаете это, комиссар?

Тот молча кивнул.

— Тогда сделайте это — свяжитесь с соседним городом, и пусть вам дадут подкрепление!

Глядя в сверкающие проницательной прямотой глаза человека в зеленом, Гольди задумался. Прерогатива связываться с комиссариатами других городов и просить у них людей действительно принадлежала начальнику полиции. В обычной ситуации процедура эта носила длительный характер, учитывающий согласование с магистратурой и городским советом самоуправления, в известность также должен был быть поставлен мэр города. Но теперешняя ситуация была далека от обычной. Если Белов говорил правду — даже если его слова заключали в себе только толику правды, — тогда счет шел на минуты, и здесь нельзя было медлить. Гольди ощущал странное чувство: последние сутки он словно раздваивался между логикой и интуицией, и именно последняя подсказывала ему самые верные решения. Так было перед воротами монастыря, точно такое же чувство он испытывал и сейчас — почему-то ему казалось, что человек этот с серыми, проницательными глазами не лжет. Он ничего не знал о таинственной организации поклонников насилия, появившейся в Террено, до того момента, как ему сказал об этом человек, приехавший в город два дня назад. Это было странно, но неужели он не видел подтверждения его словам? Для этого достаточно вспомнить монастырь. И это намного правдоподобнее тех монстров, о которых бредит старик. А если слова Белова правда, то у него нет никакого выбора. После того что случилось в монастыре, его прямая обязанность поставить в известность миланскую префектуру. Это, собственно, даже не его обязанность — дежурный по комиссариату обязан после происшествия по коду «В один» доложить о случившемся в Милан, и возможно, он уже сделал это. Так что теперь, если он свяжется с префектурой Милана и заявит, что им нужна помощь, это будет только логично. Никто не спросит с него за это, и уж тем более, не Плацци.

Все эти мысли пронеслись в голове Гольди за долю секунды, и он спросил:

— Сколько членов насчитывает эта организация?

Мужчина в зеленом оторвал взгляд от Гольди и посмотрел на старика. Тот взглянул на своего соседа, затем — на комиссара, и коротко выдохнул:

— Более двух десятков.

От одной этой цифры Гольди почувствовал легкое головокружение. Повернув голову, он заметил, какое странное выражение на лице у Джей Адамс, развернулся и протянул руку к рации…

Глава двадцать четвертая

Вывернув от аптеки, глянцево-черный «БМВ-купе» покатил на юг по виа Куаттроченте. Марио Протти завел двигатель и поехал за «БМВ», держа дистанцию в сорок метров.

Вскоре с правой стороны улицы появилась и потянулась назад решетка церковной ограды. Бросившему взгляд на фасад церкви инспектору показалось, что двери Сант-Антонио ди Франчезе закрыты. Впрочем, уже в следующую секунду ворота ограды исчезли из его поля зрения, и Марио не мог быть уверен, что не ошибся.

Двигаясь на юг, «БМВ» быстро проехал два квартала — впереди показалась кольцевая дорога, опоясывающая центр Террено. Не доезжая до нее двухсот метров, «седан» сбросил скорость и повернул в переулок, ответвляющийся от виа Куаттроченте в направлении «американского» квартала.

Подъехав к повороту, Марио притормозил, повернул за угол и оказался на узкой — метров в шесть — улочке, по обеим сторонам которой, впритык друг к другу, стояли лотки зеленщиков и продавцов рыбы. Бросив взгляд на дорогу, он увидел черную машину, не спеша плывущую среди лотков метрах в шестидесяти от себя… Улочка эта, известная среди терренцев как рыбный переулок, тянулась от виа Куаттроченте до Золотого бульвара, пересекая на своем пути несколько улиц, идущих к пьяцца дель Фуоко. Впрочем, Марио интуитивно чувствовал, что «БМВ» направляется к Золотому бульвару, поэтому ехал в шестидесяти метрах, не опасаясь упустить его на одной из боковых улиц…

Через пару минут, проехав рыбный переулок, «БМВ» выбрался на Золотой бульвар и повернул влево, Марио, доехав до проспекта, последовал за машиной.

Оказавшись на Золотом бульваре, инспектор открыл окно, предусмотрительно закрытое им минуту назад (после проезда по рыбному переулку в машине на пару дней обеспечен запах селедочной требухи), вдохнул свежего воздуха и не отрывая взгляда от «БМВ», взялся за рацию.

Несколько секунд он пытался вызвать комиссара, но машина Гольди не отвечала. Тогда Марио выключил рацию и сосредоточился на «БМВ»: на Золотом бульваре преследуемый автомобиль легко можно было потерять — по проспекту катились десятки машин, еще больше их было припарковано возле шикарных «золотых» ресторанов, из-за которых Вьяле Чоччоне и получило свое второе название. Марио пропустил между собой и черной машиной пару сверкающих хромом автомобилей и покатил за «БМВ», держа дистанцию в двадцать метров.

Глядя на проплывающие мимо зеркальные вывески ресторанов, он думал о сидящих в машине. Он не знал, что может связывать священника — пастора церкви — с одним из людей, составляющих «черную когорту» Террено. Тито Дамаччо был известен полиции как один из самых жестоких преступников города, отец Федерико имел безупречную репутацию. Так что же может их связывать?.. Марио не знал этого, но еще большее недоумение вызывало у него то, что Дамаччо был в машине один — без своих извечных телохранителей, вошедших среди полицейских Террено в поговорку, а священник был одет, словно студент-хиппи, едущий автостопом из Рима по «автостраде Солнца».

Марио покачал головой, однако его дальнейшие размышления прервал «БМВ» — проехав мимо здания косметического салона, черный автомобиль свернул в один из проулков, ответвляющихся от проспекта через каждые сто метров. Марио доехал до поворота, краем глаза отметив оставшееся с левой стороны Золотого бульвара самое шикарное заведение Террено — ресторан Гизи Валенти — и повернул вслед за «БМВ».

Через секунду он оказался между парой двухэтажных строений. Открывшийся перед ним переулок представлял собой мощеную улочку шириной метра в четыре и шел между разнокалиберными зданиями. Марио знал, что такие проезды используются хозяевами ресторанов для подвоза продуктов, а также наркоманами и продавцами зелья — как место продажи наркотиков. Этот переулок не являлся исключением: начинаясь между двумя двухэтажными зданиями модельного магазина и косметического салона, фасады которых сверкали стеклом, он шел между одноэтажными постройками, служившими по большей части складами. Переулок не был прямым — через пятнадцать метров он поворачивал вправо, дальше делал левый зигзаг, потом опять правый, и так далее, но Марио знал и то, что все эти переулки не тупиковые — они начинаются на Золотом бульваре, идут по «ничейной» территории и выходят на огромную пустошь, застроенную автомастерскими и гигантскими складами-ангарами, за которой начинается «американский» квартал…