Мой любовник, стр. 76
— Вы записаны у меня на пленку, — сказал Грег фигуре.
Тихий смех фигуры заставил сердце Грега заколотиться быстрее. Низкий и холодный — это был звук убийц, перед тем, как они собирались поработать ножом.
— Да так и есть. — Этот акцент. Попробуй блядь разбери. Не Французский… не Венгерский…
Не важно. В представлении Холли он был выше и мощнее, чем на самом деле.
— Я знаю, что ты сделал. Накануне.
— Я бы предложил присесть, но как вы уже успели заметить, у меня всего одно кресло
— Не буду ходить вокруг да около. — Грег сделал шаг вперед. — Я знаю, что произошло с ней. Она не хотела вас.
— Она хотела секса.
«Говнюк».
— Она спала.
— Спала ли? — Нос ботинка закачался взад-вперед. — Внешность, как и душа — могут быть обманчивы.
— Кто черт побери вы такой?
— Владелец этого прекрасного дома. Вот кто. Я тот, кто позволил вам играть с вашими камерами.
— Что ж, а сейчас можете послать прощальный поцелуй в это дерьмо. Я больше не рекламирую этот дом.
— О, я думаю, будете. Это в вашем стиле.
— Вы нихрена обо мне не знаете.
— Я думаю иначе. Вы… как вы выразились… нихрена не знаете о себе. И к слову, она произнесла ваше имя. Когда кончила.
Это до такой степени взбесило Грега, что он сделал еще один шаг вперед.
— На вашем месте я был бы поосторожнее, — предостерег голос. — Вы ведь не хотите пострадать. А я считаюсь сумасшедшим.
— Я звоню в полицию.
— У вас нет оснований. Обоюдное согласие и все прочее.
— Она спала!
Этот ботинок переместился и топнул по полу.
— Следи за своим тоном, мальчишка.
Не успел он вспыхнуть из-за оскорбления, как мужчина в кресле наклонился вперед… и Грег потерял дар речи.
Представшее на свету, не поддавалось объяснению. Ни на одном из гребаных уровней.
Это был портрет. Из холла на нижнем этаже. Только живой и дышащий. С разницей лишь в том, что волосы не были собраны; они ниспадали на плечи, в два раза шире плеч Грега обтянутые черно-красным материалом.
О, Боже… эти глаза цвета восходящего солнца мерцали и переливались цветами персика.
До ужаса гипнотизирующие.
И да, частично безумны.
— Предлагаю, — зазвучал протяжный тон с этим странным акцентом, — покинуть мансарду и спустился вниз к своей прекрасной даме…
— Вы потомок Рэтбоуна?
Мужчина улыбнулся. Что ж, ну… было что-то не так с его передними зубами.
— Это правда, у нас есть с ним сходство.
— Господи…
— А теперь вам пора идти и закончить ваш небольшой проект. — Больше никакой улыбки, что стало небольшим облегчением. — И я испытываю желание дать небольшой совет, вместо пинка под зад. Вам лучше стоит заботиться о своей женщине, чем ранее. У нее искренние чувства по отношению к вам, в чем нет ее вины, и чего вы на самом-то деле не заслуживаете — в противном случае от вас не исходил бы сейчас запах вины. Вам повезло быть рядом с тем, с кем хотите, поэтому перестаньте быть глупым слепцом.
Грег вовсе не был шокирован, как часто бывало. Но во имя всей своей жизни, он понятия не имел, что ответить.
«Как этот незнакомец, мог столько знать?»
И Господи, как же Грега бесило, что Холли была с кем-то другим, но она произносила его имя?
— А теперь, всего доброго. — Рэтбоун поднял свою руку и сымитировал прощальный жест ребенка. — Обещаю оставить вашу женщину в покое, если вы перестанете ее игнорировать. А сейчас ступайте, пока-пока.
Как отражение, которое не было его собственным, Грег поднял руку и немного поколебавшись, его ноги сдвинули его задницу с места и начали идти к двери.
Боже, его виски раскалывались. «Боже… черт… почему он был… и где…»
Его мысли застопорились, как если бы замкнуло механизм.
Вниз, на следующий этаж. Вниз, в свою комнату.
Раздевшись и забравшись в постель в одних боксерах, он положил свою больную голову на подушку рядом с подушкой Холли, и притянул ее к себе, силясь вспомнить…
Кажется, он должен был что-то сделать. Что было…
Третий этаж. Он должен пойти на третий этаж. Должен узнать, что там наверху…
Его голову прострелила новая вспышка боли, уничтожая не только импульс куда-то пойти, но и всякий интерес к тому, что находилось наверху, в мансарде.
Закрывая свои глаза, у него всплыло самое странное видение незнакомца со знакомым лицом… но затем он отмахнулся от этого к такой-то матери, и уже ничто не имело значения.
ГЛАВА 43
Проникнуть в особняк по соседству не составило никаких проблем.
После активной деятельности по осмотру дома пастыря, не давшей никакого основания предполагать, что девушка могла находиться в его стенах, Дариус заявил, что они с Торментом входят… и вошли. Дематериализовавшись из кольца леса, разделявшего два имения, и снова приняв форму рядом с крылом, где располагалась кухня, после чего направляясь прямиком через массивную деревянную дверь.
В действительности, самым трудным препятствием в преодолении внешних барьеров было побороть сокрушительное чувство страха.
С каждым шагом и каждым вздохом, Дариус был вынужден заставлять себя продвигаться вперед, когда его инстинкты кричали о том, что он оказался в неправильном месте, и все же отказываясь повернуть обратно. Он находился в стороне от других основных дорог, на которых можно пересечься, и хотя дочь Семпсона вполне могла оказаться и не здесь, за неимением каких-либо других выводов, он должен был сделать что-то или сойти с ума.
— Такое чувство, что это дом с привидениями, — пробормотал Тормент, пока они осматривали комнату прислуги.
Дариус кивнул.
— Но не забывай, что любые призраки остаются исключительно в твоей голове, а не среди каких-либо сказок под этой крышей. Пойдем, нужно обнаружить местонахождение каких-нибудь подземных помещений. Если ее забрали люди, то должны держать ее под землей.
Бесшумно пробираясь мимо огромного кухонного камина и копченого мяса, свисающего с крюков, стало очевидно, что дом принадлежал людям. Наверху и вокруг все было тихо — в отличие от дома вампирского пастора, где сейчас велась бы активная деятельность для приготовления к Последней Трапезе.
Увы, доказательств того, что эта семья, относящаяся к другой расе, удерживала женщину в этом доме, доказательств не было. Несмотря на то, что о существовании людей вампирам было известно наверняка, о вампирах не существовало ничего, кроме мифов, присутствующих вдали от цивилизованного человеческого сообщества — поэтому клыкастым не составляло труда выживать среди людей. Тем не менее, время от времени появлялись неминуемые контакты между теми, кто предпочитал оставаться в тени скрываясь от посторонних глаз и другим видом, порождая страшилки среди людей и причудливые фантазии, начиная от ведьм, заканчивая призраками и кровососами. Более того, человеческий разум страдал сокрушительной тягой к сочинительству с нехваткой конкретных доказательств. Что на самом деле имело смысл при условии соотношений рас в мире и ее места в ней: Все, что не подходило под это понимание, вытеснялось в сверхструктуру, даже если это означало создание «паранормальных» элементов.
И какая удача для состоятельной семьи захватить в плен реальное доказательство неуловимых суеверий.
Особенно прекрасное, беззащитное доказательство.
За все это время объект их поисков замечен в этом доме так и не был. Как и какие-то странности соседей. Или внезапно раскрывшиеся расовые различия, отмеченные двумя братьями в этой местности.
Дариус шепотом сыпал проклятиями, думая, что именно поэтому вампирам и не следует жить в непосредственной близости от людей. Разделение было лучше. Конгрегация и разделение.
Проверяя первый этаж особняка, они с Торментом дематериализовались из комнаты в комнату, передвигаясь как тени в лунном свете, проносясь мимо резной мебели и гобеленов без звука или улик на наличие их присутствия.
Крайняя осмотрительность и причина их отказа передвижения пешком по каменным полам? Спящие собаки. Во многих домах пасторов их содержали в качестве охраны, что было осложнением, без которого они вполне могли обойтись. К счастью, если в этом доме и были собаки, то они свернулись калачиком у подножия хозяйской постели.