Боги ждут жертв, стр. 27

Побледневшее лицо Эк-Лоль почти вплотную приблизилось к лицу Хун-Ахау, сверкающие глаза впились в него.

– Я, царевна Эк-Лоль из рода Челей, – первый ребенок властителя Тикаля и его единственная дочь от старшей жены. Почему трон ягуара в столице мира должен принадлежать ничтожному потомку батаба из Иашха? Разве на этом престоле не было уже женщин? Разве великая воительница Покоб-Иш-Балам была мужчиной? И разве ее главным советником не был юноша рабского рода? Стелы с ее именем уничтожены, храмы, посвященные ее памяти, перестроены, но память об этой могучей правительнице жива до сих пор. Я, только я должна быть повелительницей Тикаля, и тогда сбудутся все твои мечты, верный мой Хун, а может быть, и большее. Этому мешает только одна сухая ветка древнего могучего ствола – надо срубить ее! Убей Кантуля – клянусь тебе своей жизнью: ты получишь свободу для себя и всех, кого назовешь!

– Я убью его, как только ты прикажешь! – просто сказал Хун-Ахау.

Кровь прихлынула к лицу девушки, глаза ее засияли ярче.

– Я не сомневалась в тебе! – воскликнула она. – Прими же от меня первый подарок. Им ты и убьешь нашего врага!

Царевна вынула из-за пазухи продолговатый, блеснувший в лунном свете предмет и вложила его в руки Хун-Ахау.

Это был длинный узкий топор из великолепно отшлифованного сине-зеленого полупрозрачного нефрита; он еще хранил тепло тела Эк-Лоль. Один конец его был заточен до остроты ножа. На одной стороне был выгравирован рисунок, изображавший маленьких толстых человечков с оскаленными мордами ягуара вместо лиц. Они сражались друг с другом. На другой – фигура божества, очевидно, Йум-Кааша, из головы которого вырастал кукурузный початок.

– Это очень древняя таинственная вещь, – сказала Эк-Лоль. – Она была найдена далеко отсюда, около берега моря, в лесу. На небольшой полянке там находилось странное изваяние: огромная голова улыбающегося юноши. Топор был зарыт в яме, находившейся перед лицом изображения…

– Я знаю эту голову! – невольно воскликнул Хун-Ахау.

Царевна была удивлена.

– Разве ты бывал когда-нибудь в тех краях? – спросила она. – Ты же говорил, что ты родом из Ололтуна?

Юноша рассказал ей о скитаниях своего прапрадеда и о его встрече с потомком побежденных племенем «Больших голов». Во время рассказа в нем все больше и больше крепло убеждение, что такое совпадение не случайно и полученный им топор каким-то таинственным образом связан с ним и его судьбой.

О взятой на себя задаче – убийстве царевича – Хун-Ахау задумывался мало. Если он падет во время схватки – он умрет за свободу, если выживет – то, может быть, освободит себя и других. Во всяком случае, его товарищи уже сейчас должны получить оружие. Он сказал об этом царевне.

– Хорошо! – без колебаний ответила Эк-Лоль. – Завтра же ты отправишься на строительство храма под предлогом поиска нескольких рабов. Ты найдешь своих товарищей и возьмешь их с собой в уединенное место, где они подкормятся и научатся владеть оружием. О дальнейшем мы договоримся с тобой потом. Будь же верным и смелым, мой Хун! Помни наш договор! И всегда помни обо мне!

Хун-Ахау почувствовал слабое пожатие девичьих пальцев и с удивлением и трепетом увидел, что щеки царевны опять порозовели, а густые ресницы затрепетали.

Эк-Лоль повернулась, подошла к лестнице и начала спускаться. Хун-Ахау последовал за ней. Спуск был намного труднее, чем подъем. Раскрытая под ногами бездна неудержимо тянула к себе; легкие порывы ветерка подталкивали в спину. Луна уже прошла две трети своего пути, и нижняя часть лестницы была погружена в тень от противоположного здания. Хун-Ахау заметил, что Эк-Лоль слегка вздрогнула, когда ей надо было переступить резкую границу черной тени, лежавшей на ступеньке. Недолговечные цветки эделена после этого сразу же осыпали свои лепестки. Еще несколько шагов вниз – и спускавшиеся, погружаясь в тень, как в воду, полностью утонули в ней. А над их головами блестела матовым серебром опустевшая вершина пирамиды, и гигантское лицо божества так же бесстрастно глядело вдаль, как и два часа тому назад.

Маленькая группа, ожидавшая их у подножия, становилась все ближе и ближе, фигуры яснее и отчетливее. Через несколько минут спустившиеся оказались перед ними. Иш-Кук тревожно вглядывалась в лица царевны и юноши, пытаясь догадаться, что же произошло между ними там, наверху, но так и не смогла ничего прочесть на них. Они были одинаково бесстрастными.

Глава тринадцатая

СОВЕТЫ АХ-КАОКА

Через два дня после описанных событий царевич Кантуль принимал у себя помощника верховного жреца Ах-Каока. После нескольких незначащих фраз ахау-ах-камха удалил своих приближенных, и дальнейшая беседа происходила наедине.

– Как здоровье нашего великого повелителя? – спросил горбун, зорко вглядываясь в скрытое в тени лицо царевича.

Кантуль пожал плечами.

– Как будто бы не хуже. Но ты же знаешь, Ах-Каок, что боги в любой момент могут призвать его к себе. Неужели ты, искусный врачеватель, не сможешь найти какого-нибудь лекарства, какое помогло бы моему милостивому отцу?

На губах Ах-Каока показалась едва заметная усмешка.

– Разве может найтись лекарство, если боги призывают великого к себе для беседы, – уклончиво сказал он. – Скорее надо думать об укрепляющих средствах, которые потребуются при церемонии восшествия на престол.

– Разве ты считаешь меня таким слабым? – самодовольно поглядывая на свои руки, спросил собеседника Кантуль.

– Ты, владыка, крепок, как молодое дерево!

– Так зачем же мне укрепляющие средства?

– Я говорил о новом повелителе Тикаля, владыка, а ты – наследник нашего теперешнего повелителя…

– Послушай, Ах-Каок, – нетерпеливо прервал жреца царевич, – злые духи помутили сегодня твой разум, или ты просто не пришел в себя после вчерашнего пира, где выпил слишком много бальче [38]. Разве тебе было неизвестно до сих пор, что, когда наследник восходит на престол, он становится правителем? Какую чепуху ты сегодня несешь… Разве я не ахау-ах-камха?

– Когда наследник восходит на престол, то он становится правителем, – повторил медленно Ах-Каок. – Это я хорошо знаю, милостивый владыка. Но бывают случаи, когда на престол восходит не наследник, об этом я и начал было говорить.

Резко нагнувшись к жрецу, Кантуль прошептал сдавленным голосом:

– Кто это? Кто может стать между мной и троном Тикаля? Что ты знаешь? Говори быстрее, без уверток!

Теперь лицо царевича было освещено, и Ах-Каок про себя с удовольствием отметил, что оно потемнело от сдерживаемого гнева. «Первый удар нанесен, – подумал он, – теперь еще два – и можно говорить о деле…»

– Я ничего не знаю, владыка, – сказал он по-прежнему спокойно, – я только говорил о возможностях, а они бывают разные. Разве тебе не приходилось слышать о смене династии, когда представитель какого-нибудь знатного рода становился правителем государства, а законный наследник…

– А законный наследник случайно умирал, – с вынужденным смехом прервал его Кантуль. – Да, я слышал о таких случаях. Но кто из нашей знати осмелится на это?

– Владыка Ах-Печ властолюбив, – как бы в раздумье, продолжал Ах-Каок, – након могуществен, у него в руках большие силы. Владыка Ах-Меш-Кук по знатности не уступает никому в Тикале…

Царевич заметно побледнел и откинулся назад. «Еще удар!» – мысленно отметил Ах-Каок.

– Что же ты знаешь об их умыслах? – с усилием спросил Кантуль.

– Несколько дней тому назад все представители знатных родов собирались у владыки Ах-Меш-Кука и долго совещались. Подслушать, о чем они говорили, не удалось, но известно, что после совещания и Ах-Меш-Кук, и Ах-Печ были в очень хорошем настроении и крайне щедры.

– Так что это значит?