Тайный мир шопоголика, стр. 28

– Я проводила расследование, – высокомерно заявляю я. – Я журналист.

– Да, Ребекка – финансовый журналист. Причем хорошо разбирается в своем деле.

– А, понятно. – Кислая у нее улыбочка.

– Мама с папой всегда прислушиваются к ее мнению, – продолжает Том. – Папа буквально на днях говорил, что ты им помогла разобраться с каким-то фондом.

– Делаю что могу, – скромно отвечаю я с самым дружелюбным выражением. Нет, я, конечно, не ревную, но мне все равно неприятно видеть, как Том улыбается своей Люси, у которой, между прочим, совсем некрасивые волосы, хотя одета она хорошо. Да и Том сам неплохо одет. Что вообще происходит? Все наоборот. Том должен сидеть в своем вшивом домишке в Рейгейте, а не расхаживать по дорогим магазинам Лондона.

– Ну, нам пора, – прощается он.

– А, на электричку, – понимающе киваю я. – Наверное, трудно жить так далеко от города.

– Да нет, терпимо, – отвечает Люси. – Я каждый день езжу на электричке в «Уэзерби», и всего-то сорок минут.

– Вы работаете в «Уэзерби»? – Боюсь, что мне не удалось скрыть своего изумления. Ну куда ни плюнь – кругом эти задаваки из Сити.

– Да, советником по политике.

Что? Как это? Она что, семи пядей во лбу? Боже мой, час от часу не легче.

– До электрички еще время есть, – говорит Том и начинает накручивать на палец прядь ее волос. – Сначала пойдем в «Тиффани», купим что-нибудь Люси на ее день рождения.

Нет, я этого больше не вынесу. Почему у меня нет парня, который бы покупал мне подарки в «Тиффани»?!

– Что ж, рада была увидеться, – бормочу я. – Передавай привет своим родителям. Странно, что они ничего не говорили о Люси.

И кидаю на нее невинный взгляд. Ха, получила? Один-ноль!

Но они с Томом опять переглядываются.

– Наверное, не хотели… – начинает Том, но замолкает в нерешительности.

– Почему, интересно?

Повисает долгая неловкая пауза. Потом Люси говорит:

– Том, я пойду посмотрю витрину.

Боже, какая драма. Прямо любовный треугольник.

– Том, что происходит? – спрашиваю я со смехом.

Да что спрашивать, и так все очевидно. Он до сих пор по мне сохнет, и для Люси это не секрет.

– Э-э, как бы это сказать. – Том вздыхает и трет лицо. – Видишь ли, Ребекка, мне нелегко об этом говорить. Дело в том, что мама с папой знают о твоих… чувствах ко мне. Они не хотели говорить тебе о Люси, потому что боялись, что ты… расстроишься. – И опять вздыхает.

Что? Он серьезно? Я в жизни не была так потрясена. От удивления даже на целую минуту лишилась дара речи.

– О моих чувствах к тебе! – наконец удается выдавить мне. – Ты шутишь?

– Слушай, но это же очевидно, – пожимает он плечами. – Мама с папой рассказывали, как ты все время спрашивала их обо мне, о моем новом доме… – Глаза у него такие жалостливые. Боже. Я этого не вынесу. Как ему могло прийти в голову! – Бекки, ты мне нравишься, – продолжает он, – только я не…

– Я же из вежливости! — воплю я. – Ты мне не нравишься!

– Слушай, давай закроем эту тему, – предлагает он.

– Да ты мне правда не нравишься! – в ярости ору я. – И не нравился никогда! Поэтому я не пошла с тобой на свидание, когда ты меня пригласил. Помнишь, нам было по шестнадцать лет?

Я замолкаю и смотрю на него торжествующим взглядом, только выражение его лица ни капли не изменилось. Он меня не слушает. А если и слушает, тот факт, что я вспомнила наше детское свидание, только лишь укрепит его в собственных предположениях. Теперь точно будет уверен, что я влюблена в него по уши. И чем дольше я буду доказывать обратное, тем больше он будет убеждаться в своей правоте. Господи, ужас какой!

– Ладно, – говорю я, собрав остатки достоинства. – Мы явно друг друга не понимаем, так что оставляю это на твоей совести. – Оглядываюсь на его подружку, которая делает вид, будто рассматривает витрины и совсем нас не подслушивает, и заявляю: – Я не собираюсь уводить твоего дружка, не волнуйся. Он мне не нравится и никогда не нравился. Пока.

И ухожу с застывше-беззаботной улыбкой на лице.

Однако едва поворачиваю за угол, как улыбка улетучивается и я тяжело опускаюсь на скамейку. Как ни жутко в этом признаться, но я чувствую себя униженной. Конечно, вся эта ситуация смехотворна. Нелеп сам факт, что Том мог заподозрить меня в любви к нему. Так мне и надо – нечего было миндальничать с его родителями, из вежливости притворяться, будто мне интересно слушать про его дубовые гарнитуры. В другой раз зевну и сразу уйду. Или покажу им своего парня. Вот тогда они точно успокоятся. Да какое мне дело, что они там подумают?

Я знаю. Мне должно быть безразлично, что подумают обо мне Том или его подружка. И все же… мне обидно. Почему у меня нет парня? Мне сейчас даже никто не нравится. Последний раз у меня были серьезные отношения с Робертом Хэйманом, но мы расстались три месяца назад. Не могу сказать, что я была от него без ума. Он называл меня «дорогая» и в шутку прикрывал мне глаза ладонями во время страшных сцен в кино. Даже когда я попросила его не делать так, он все равно продолжал. И меня это бесило. До сих пор при одной мысли вся чесаться начинаю.

Но все равно, он ведь был моим парнем. Ему можно было позвонить после работы, вместе сходить на вечеринку и вообще скрасить в его обществе одиночество. Может, не надо было его бросать? Может, он был ничего?

Я порывисто вздыхаю, встаю и иду дальше по улице. Да, день не удался. С работы выгнали. Том Вебстер решил, что я в него влюблена. И теперь вот еще мне нечем заняться вечером: я же думала, что устану после работы, и на вечер ничего не планировала. Зато у меня есть двадцать фунтов.

Двадцать фунтов. Можно купить себе большой капуччино и шоколадный кекс. И еще пару журналов.

Или какую-нибудь безделушку. Или сапоги.

Кстати, сапоги бы мне не помешали – я как раз видела на днях в «Хоббс» такие симпатичные сапожки с квадратными носками и невысоким каблуком. Пойду туда сразу, как только выпью кофе. Заодно и платье присмотрю. А колготки? Колготки обязательно – на работу ходить не в чем, и пилка для ногтей. И книжка, чтобы в метро читать… Да, мне нужно себя побаловать. После такого трудного дня.

Стою в конце очереди в кофейне «Старбакс» и чувствую, что мне уже легче.

10

В понедельник я просыпаюсь очень рано и сразу ощущаю какую-то внутреннюю пустоту. Взгляд на мгновение цепляется за кучку неоткрытых пакетов из магазина, стоящих в углу, но я сразу отвожу глаза. Я знаю, что в субботу потратила слишком много, непростительно много денег. Я знаю, что не должна была покупать две пары сапог и фиолетовое платье. Всего я потратила… нет, не хочу даже думать об этом. Быстро заставляю себя подумать о чем-нибудь другом. О чем угодно.

Я стараюсь игнорировать две занозы, засевшие в душе, – Вину и Страх. Вина. Вина. Вина. Вина. Страх. Страх. Страх. Страх. Если я хоть на секунду расслаблюсь, они завладеют всем моим сознанием. А я и так не знаю куда деваться от чувства собственной ничтожности. Поэтому просто стараюсь их не замечать, игнорировать, тогда ничто меня не потревожит – этому трюку я уже научилась. Такая вот система самозащиты, и она неплохо действует. Еще бы – столько тренировки.