Госпожа моего сердца, стр. 10
Нет уж. Если и суждено ей коротать свой век в каменных стенах, то пусть эти стены будут такими и в том месте, которые она выберет сама.
Процессия проследовала на большую ровную поляну, при подъезде к которой в глаза бросалось буйство красок – это стояли шатры: красные, оранжевые, голубые, пурпурные… Некоторые из них имели остроконечную форму и походили на замки. На всех шатрах развевались флаги. Около входа в каждом был вывешен щит с эмблемой рыцаря. Следуя за герольдами, шествие направилось мимо всего этого великолепия, мимо доспехов и оружия, оседланных с яркими попонами лошадей, огромного числа пришедших людей, низко кланяющихся в честь принца Эдварда и его брата.
Появление Меланты тоже было отмечено, но только особым образом. При ее приближении голоса и крики становились тише, а когда она остановилась у зеленого, отороченного серебром, шатра, все разговоры вокруг прекратились вовсе. В бушующей толпе и гремящей музыке образовалось молчаливое пространство.
Ее Зеленый Рыцарь стоял рядом со своим боевым конем, уже одетый в доспехи, которые искрились и сияли на солнце. При ее приближении он встал на одно колено, обнажил свою голову и, склонив ее, произнес:
– Моя сеньора.
– Поднимись, мой любезный рыцарь, – проговорила она достаточно холодно.
Он встал на ноги, производя достаточно неблагозвучный звон своими доспехами. Она протянула ему свободную руку. Не поднимая глаз, он подошел ближе и снова встал на одно колено, чтобы она могла встать на другую, согнутую в колене, ногу. Меланта легко соскочила на землю, почти не коснувшись его рук. Бросившаяся было ей на помощь Кара опоздала.
Рыцарь снова встал. Меланта стала пальцем успокаивать Гринголета, который забеспокоился – рыцарь взял коня от своего горбатого слуги и подвел к ним.
Меланта с облегчением отметила про себя, что изогнутый рог исчез, а вместо него появился менее пугающий шип передней части брони, укрывающей коня. Глаза коня сейчас были прикрыты стальными шорами. Он тихо дышал и жевал удила. Рыцарь прикрепил серебряный шнур к поводьям и вручил этот шнур ей, в очередной раз поклонившись при этом.
Она в общем-то не ожидала, что окажется совсем одна с этим огромным конем, но горбатый оруженосец отошел помогать своему господину надеть шлем. Меланта поняла, к своему изрядному удивлению, что у рыцаря имелся только один слуга. Он сдвинул вверх забрало и с тревогой посмотрел на своего коня. Затем стал надевать покрытые металлом рукавицы.
Все обошлось. Он ухватил поводья своими стальными, толстыми из-за бронированных пластин, рукавицами. Толстые пальцы казались неповоротливыми, но он очень ловко орудовал ими.
Первый раз за сегодняшний день он взглянул Меланте прямо в лицо. Он ничего не сказал, но в его взгляде было что-то открытое и спокойное, без хитрости и недомолвок. Казалось, он ждал, хотя и без особой надежды. В его зеленых глазах было терпение. Ей показалось, что этим он был похож не безмолвные лесные тени: там за таким безмолвием прячется какая-то своя непонятная жизнь, скрываются свои непонятные желания.
Неожиданно Меланта поняла, что не знает, что сказать. И что ей трудно фальшиво улыбаться. Ей почудилось, что она падает… и вот, благодаря ему, оказалась на твердой земле.
Конь вскинул голову, зазвенев бубенцами. Она первой отвела глаза и кивнула ему.
Он повернулся, чтобы сесть на коня. Его оруженосец взял коня под уздцы, сдерживая его на месте. Рыцарь сел в седло, и оруженосец принес копье. Натренированным движением горбун подбросил его, и, пролетев по дуге, оно попало в раскрытую ладонь рыцаря. И замерло там.
Он поднял щит и посмотрел вниз на Меланту. Большой изумруд в основании плюмажа заблестел на солнце.
– Скажи мне свое настоящее имя, – сказала она по-английски очень тихо, и сама удивилась своей просьбе. Зачем бы ей это надо было знать? Тем более сейчас, окруженной многочисленными зеваками.
Теперь его лицо было почти скрыто шлемом и приспущенным забралом. Она решила, что он не ответит – он же дал слово оставаться без имени. Ей вдруг стало не по себе, она испытала Робость.
– Рук, – сказал он.
Она не поняла, правильно ли услышала его английское имя.
– Похоже на то, как кричат вороны, – пробормотал он, слегка улыбнувшись одним ртом. – Рук, моя госпожа. Совсем не такое красивое, как у вас. Руническое. Варварское.
В его поведении совсем не было ничего, что бы выдавало в нем страсть или стремление произвести эффект. Но Меланта вдруг увидела то, о чем все время говорил Аллегрето: жуткое желание мужчины под спудом беспощадного самоограничения.
Он сидел, теперь уже совсем готовый к бою, со щитом и копьем. Его облаченная в доспехи фигура вдруг привела ее к мысли о том, что она ведь сейчас не замужем. У нее мог бы быть друг… любовник, стоит только ей пожелать.
И в этот же момент она поняла всю невозможность этого. Ничего не изменить. Джиан Навона стал только более жестоким из-за долгого ожидания обещанной ему награды. Он не потерпит, чтобы с ней был кто-то еще. Любой мужчина, которого ей не удалось отлучить от себя, встречал свою смерть, что вызывало жуткие слухи и поддерживало ее ужасную репутацию.
И она поспешила проявить свою холодность, чтобы любой, кто сейчас шпионит за ней, не усомнился бы в чувствах Меланты.
– Меня не интересует твое руническое имя. Кому ты служишь?
– Вам, госпожа. И тому, кто возглавляет двор Ланкастеров.
– Если ты любишь меня, как свою сеньору, – сказала она, – то сегодня ты будешь служить только моему двору. – Она посмотрела на него, стараясь выразить глазами то, что не могла сказать, и призвала для этого все свое умение.
– Да, – сказал он медленно. – Только вашему, моя госпожа.
Глава 3
Они звали его этим странным северным именем Берсека по вполне понятной причине. Меланта привыкла к турнирам, она посетила их великое множество. Турниры устраивались по самым различным поводам у нее в стране. Свадьба, прием посла… Но ее Зеленый Рыцарь бился так, как не делал никто и никогда на таких состязаниях. Его оружие, как и у всех, было специально затуплено, но он бился, чтобы убить.
Меланта вывела его на турнирное поле последним, дождавшись, когда все остальные рыцари выстроились в две линии. Она провела его между ними дальше на свободное место, приветствуемая вместе с ним со стороны зрителей несколькими жидкими хлопками. Как только она отпустила поводья его коня, пара пажей в ливреях цветов Ланкастера подбежали к ней и, взяв за руки, проводили к месту на помосте немного ниже принца Эдварда, восседавшего в своем ложе на подиуме. Все ложе было устлано коврами и увешано красными драпировками. Она сделала глубокий реверанс принцу и принцессе, затем заняла место рядом с пустующим креслом самого Ланкастера.
Никаких устаревших ритуалов и рукопашных схваток. Каждый рыцарь, проезжая в ворота мимо выставленных макетов щитов с гербами рыцарей, дотрагивался до нужного, чтобы обозначить своего противника. Зеленый щит с серебряным соколом имел такое огромное количество вмятин от ударов копий и мечей, что сквозь краску выступило дерево. Правда, все-таки не все дотрагивались до него. Многие, подняв около него свое оружие, словно собираясь поразить изображенного там сокола, поклонившись Ланкастеру, проезжали мимо, в самый последний момент ударяя по другому щиту.
Но даже при этом Зеленому Рыцарю набралось не менее полдюжины соперников, не считая самого герцога. Зазвучали трубы, и ристалище было очищено. Здесь остались Ланкастер с кучей своих слуг и Зеленый Рыцарь со своим горбатым оруженосцем. Когда Зеленый Рыцарь выезжал на свою позицию, раздалось улюлюканье. Многие не рисковали проявлять открытую неприязнь к Меланте, но вот ее рыцарь казался всем подходящим объектом для этого.
Гром оваций приветствовал Ланкастера, окруженного своими конюхами и оруженосцами. Зеленый Рыцарь никак не прореагировал ни на издевки в свой адрес, ни на приветствия своему сопернику. Он опустил древко копья на землю и снял путцы Гринголета с бубенцами с конца копья. Гофмаршал выехал вперед, взял путцы и отвез их Меланте. В этот момент оба соперника подняли свои копья, салютуя ей. Меланта поклонилась своему чемпиону, проигнорировав Ланкастера.