Разве мы женаты?, стр. 21

   — Пожалуй, это была самая незабываемая неделя в моей жизни, — сказала Сэди, обращаясь к гостеприимным хозяевам. — Спасибо за все.

   — Спасибо вам, — поклонился в ответ Исогава-сан. — Теперь вы все равно что члены нашей семьи. Прошу не забывать об этом. Мы всегда будем рады видеть вас у себя. Пусть нам сейчас приходится прощаться, но у меня есть все основания считать, что мы положили начало не только плодотворному сотрудничеству, но и крепкой дружбе между нашими семьями. Я и Тошико, мы с нетерпением будем ждать новой встречи с вами, мистер и миссис Тиак, — с очередным глубоким поклоном проговорил японский бизнесмен.

   Спенс коротко, но искренне еще раз поблагодарил их от себя и Сэди, после чего они душевно распрощались.

   Спенс и Сэди молча дошли до своего домика. Она тихо следовала за ним шаг в шаг. У самых дверей, когда Спенс остановился на пороге, доставая из кармана ключ, Сэди обхватила его торс и взволнованно прижалась к груди мужа. Он обнял ее и ласково погладил по голове.

   — Как это прекрасно! — восторженно произнесла она. — Как бы я хотела, чтоб это не кончалось никогда.

   Спенсер ничего не ответил. Он достал ключ, вставил его в замок, открыл дверь и молча вошел в дом.

   — Что случилось, Спенс? — тревожно спросила Сэди.

   — Ничего, — буркнул он.

   — Но я вижу — что-то не так. Ты переменился, — настаивала она.

   — Все нормально, — раздраженно процедил он.

   — Это из-за детей? — предположила Сэди.

   — Вижу, ты все уже спланировала? — напустился на жену Спенсер.

   — Я думала, ты хочешь иметь детей, — робко произнесла Сэди. — Ты так весело проводил с ними время.

   — Тебе показалось, — сухо произнес он. — Я никогда не хотел иметь детей. И вряд ли мое мнение на этот счет изменится, — шокировал он жену своим признанием.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   — И ты не допускаешь возможности рождения даже одного-единственного ребенка?! — недоумевая воскликнула Сэди.

   — Ни одного! Нисколько! — категорически выпалил он.

   — Ты не хочешь своих детей. Может быть, не откажешься усыновить? — без тени надежды спросила женщина.

   — Кажется, я понятно выразился: никаких детей! — прикрикнул Спенсер.

   — Ты не должен быть так категоричен. Я могу объяснить твое упрямство только тяжелым впечатлением от общения с таким количеством ребятишек. Ты просто устал. Их гомон действительно утомляет. Но это чужие дети, их нужно всего лишь терпеть. Когда ребенок собственный, все воспринимается иначе.

   — Вот именно! — прокричал Спенсер. — Я не желаю, чтобы мой ребенок страдал, пусть лучше его не будет вообще!

   — Страдал от чего, милый?! Да кто же допустит, чтобы наш ребенок страдал? — в замешательстве воскликнула Сэди.

   — А кто допустил, что мое детство было кошмаром? Мои собственные родители!

   — Спенсер, несчастья случаются во всех семьях, но не в каждом же Поколении. То, что твое детство не было идеальным, вовсе не означает, что твой собственный ребенок будет страдать от тех же проблем, — принялась уверять его Сэди.

   — Найдутся другие беды.

   — Но ты выстоял. И я тебя люблю. И наш ребенок тоже будет любим, а это главное... — ласково уговаривала женщина.

   — Замолчи! — грубо перебил ее Спенсер Тиак. — Я сказал, никаких детей! Больше я обсуждать это не намерен! Никогда... Ты все поняла?

   — Спенсер...

   — Нет! — гневно отрезал он.

   — Спенсер, — повторила она мягко, но настойчиво.

   — Сэди, я знаю, что говорю. Твои увещевания на меня не подействуют. Побереги силы. Если я сказал, что никаких детей, значит, их не будет... Точка!

   — Ты не можешь один принимать такое важное решение, Спенсер!

   — Свою собственную жизнь строй как знаешь, — отмахнулся он.

   — Но моя жизнь всегда была связана с тобой! — в отчаянии прошептала Сэди.

   — Мое мнение тебе известно. Я знаю, что ты любишь детей. И мне неприятно разочаровывать тебя. Но таково мое решение.

   — Ты тоже любишь детей, — уверяла его Сэди. — Я видела это. Ты прекрасно ладишь с ними. Далеко не каждый родитель способен на такое.

   — Да, мне понравилось дурачиться с ними. Но это ничего не значит. Жизнь в семье и воспитание детей — это не пикник, не баловство. А мой характер ты знаешь, Сэди. Я могу быть жесток и несдержан, я не всегда бываю справедлив к людям, я одержим работой. По-твоему, такой отец нужен твоему ребенку?

   — Да, именно такой!

   — Ты сама не знаешь, что говоришь, — собрался уходить Спенсер Тиак. — Прости. Но я должен был прояснить это...

   — Спенсер, — остановила она его у двери. — Ты не можешь не понимать, насколько абсурдны твои доводы. Мы только начинаем создавать нашу семью, узнавать друг друга, свыкаться, а ты одним махом губишь все. Однажды твое мнение изменится. Для любящих друг друга людей совершенно естественно желание видеть свое продолжение в детях.

   — Я скажу так, Сэди... Если ты хочешь детей, если страстно желаешь стать матерью, то не со мной.

   — То есть... Что ты этим хочешь сказать? — сделала шаг назад женщина.

   — Нам придется расстаться, — холодно пояснил Спенсер.

   — Ты разведешься со мной? — спросила, сощурив глаза, Сэди.

   — А ты знаешь другой способ? — жестко ухмыльнулся он. — Развод — это самый приемлемый путь для решения нашей проблемы.

   — Просто ты с самого начала хотел развестись, и мое желание иметь детей тут ни при чем, — оскорбленно проговорила Сэди. — Неделя, когда мы должны были слыть образцовой парой, закончилась, и настало время напомнить мне мое место...

   Спенс отдавал себе отчет, как глубоко ранил свою женщину. Но он не стал ей возражать, полагая, что так ей проще будет смириться с расставанием. Он не считал себя подлецом, пытаясь горькой пилюлей излечить ее и себя от того наваждения, каковым ему теперь представлялась вся прошедшая неделя. Он надеялся поскорее остаться в одиночестве и вернуться к привычной суетной жизни.

   Спенсер стоял в душевой кабинке под бурной струей горячей воды.

   Тиак оправдывал себя тем, что был совершенно честен с Сэди. Он действительно исключал для себя возможность иметь детей. Эта позиция казалась ему полностью осмысленной и оправданной. Он не представлял себя в роли отца, более того, много раз ловил себя на мысли, что страшится этого. Наблюдая за поведением детей и их родителей, Спенсер не верил, что сможет хладнокровно сносить капризы этих сопливых неслухов. Он хорошо помнил, как его отец разрешал проблему непонимания — не мудрствуя лукаво, вооружался ремнем или попросту пускал в ход кулаки, даже когда дело касалось разногласий с матерью Спенса. Но чаще всего он уединялся с бутылкой и с ее помощью изолировал себя от восприятия внешнего мира...

   Спенс знал, что был честен.

   Но Сэди не была в этом уверена.

   Она все еще официально считалась его женой. Она позволила ему использовать себя в таком качестве, когда в этом возникла необходимость. Но идиллия заканчивалась вместе с командировкой, и повод к размолвке возник вовремя. В душу Сэди закралось подозрение, что Спенс лишь использовал этот повод для того, чтобы пресечь их отношения.

   Она многое ему прощала, но на этот раз он ранил ее непозволительно глубоко.

   Спенсер не представлял, как это можно исправить. Он искренне не желал такого оборота, но все выглядело именно так, как представляла себе Сэди, уверенная, что он беззастенчиво отверг ее, воспользовавшись мнимым разногласием.

   Спенс сознавал, что полюбил Сэди, он не желал расставаться с ней, не хотел этого развода.

   Но он не мог также и обречь любимую женщину на бездетность, понимая, сколь сильно она будет переживать. Быть может, он выбрал из двух зол меньшее.