Психоисторический кризис, стр. 129
Большую часть времени, когда он не работал с Коном, Эрон проводил один в своей квартире, погруженный в занятия. За временем следила телесфера, периодически возникая и напоминая о неотложных делах. Бывал он, однако, и в обществе. Иногда они с Магдой выбирались куда-нибудь на экскурсию — она боялась ходить одна. Кон был благодарен ему за это, так как не переставал беспокоиться о благополучии девушки. Сам он бывал так занят, что даже время от времени просил Эрона погулять с собакой, и от этого поручения отказаться было нельзя, невзирая ни на какие дела.
Частный охотничий лабиринт был настоящим заповедником элиты, которая одна лишь могла себе позволить такое развлечение. Там Эрону приходилось общаться с классом людей, которых он никогда раньше не встречал, хотя и вырос среди гандерийской аристократии. Пока Рейвер флиртовал с какой-нибудь мохнатой леди, Эрон сидел на скамейке и беседовал с ее хозяином или хозяйкой. Один раз это был психоисторик, отвечавший за математическую модель для Бюро межпланетных отношений Галактики, в другой раз — жена министра финансов Префектуры Лицея. Все это были эквиваленты лордов и статс-дам старой империи. Рейвер безошибочно определял политиков по запаху. Домой они частенько приносили пару фазанов, и Рейвер втайне от хозяина получал свою долю — Магда знала, как согреть сердце собаки.
— Это секрет! — предупреждал Рейвер.
Эрон улыбнулся. В последнее время он много работал с секретами. Его эксцентрическое увлечение — попытка создать психоисторическую модель восьмисот столетий терранской истории — заставило его изучать тьму различных тайных обществ. Исследование их динамики стало весьма полезным упражнением. Эрон проводил массу времени, отрабатывая многочисленные версии ранней истории Рима, чьи могущественные правители и патрицианская знать подкрепляли свое превосходство над плебеями, храня в тайне технические детали юридических процедур, восходившие еще к родовому праву. Однако только одна из эроновских моделей оказалась достаточно жизнеспособной, чтобы дать результаты, сходные с реальными историческими событиями. Она базировалась на критическом узловом событии, которое произошло через 449 лет после того, как была основана деревня на Тибре, ставшая потом Римом. Некий Гней Флавий изучил таинственные судебные процедуры и словесные формулы, служа секретарем у Аппия Клавдия Кекуса, цензора и позднее консула. Добившись большой популярности в народе, он получил высокую государственную должность, несмотря на протесты патрициев, которые презирали его за низкое происхождение и ненавидели за подрыв своей власти.
Эрону казалось странным, что Братство психоисториков, так упорно цеплявшееся за свои секреты, ни разу не предприняло систематического исследования секретности как таковой, удовлетворяясь повторением теоремы Основателя, давно превратившейся в догму. А ведь этой теме, безусловно, стоило уделить внимание! Он решил, что будет тайно продолжать свои исследования, пока не поймет получше динамику проблемы.
— Да, секрет! — кивнул он псу.
XLV
ПОЛИТИКА
ГОД 14810-й
Изар Имакин: Вы знакомы с нашими попытками нейтрализовать неожиданные возмущения Плана Основателя, связанные с военными авантюрами Клоуна Упрямого?
Смитос: Да, я изучал анализ Беркера и последний доклад Цваса.
Имакин: Тогда вы знаете во всех подробностях, как на Дальнем Мире было случайно раскрыто существование тайного контроля психоисториков над выполнением Плана. Прокомментируйте.
Смитос [в волнении]: Этого не должно было произойти! Мы… [неразборчиво]…
Имакин: Пожалуйста, придерживайтесь фактов.
Смитос [более спокойно]: Ну, что ж, Клоун мертв и мэры Дальнего, получив небольшую подсказку из суфлерской будки, снова вошли в роль. План уже на одну треть выполнен и, похоже, успешно продвигается, несмотря на отдельные сбои. Так что результаты анализа Беркера, в общем, никого не удивляют: последняя встряска лишь усилила суеверное почтение, с которым народ относится к Плану Основателя. А информация о существовании тайного контроля даже не успела широко распространиться и в любом случае лишь усилила веру в неотвратимость Плана. Население будет против любой попытки атаковать психоисториков вне зависимости от того, как они действуют — тайно или открыто. Народ никогда не одобрял тех, кто плюет на богов.
Имакин: А что говорит доклад Цваса?
Смитос: Мне не хотелось верить ни единому слову. Тут что-то не так. Но к математике придраться трудно: он собрал сильную группу, вряд ли они могли оставить какие-то зацепки.
Имакин: Если вы не нашли погрешностей в доказательстве, то сосредоточьтесь, пожалуйста, на выводах Цваса.
Смитос: Да, сэр. Группа Цваса основывалась на анализе меньшинства граждан Дальнего Мира, которые обеспокоены существованием тайного контроля. Они рассматривают нас не как союзников, но как конкурентов, которые заставляют Дальний, так сказать, таскать каштаны из огня, чтобы потом присвоить все результаты. Эта ключевая группа обладает опасной комбинацией существенных характеристик: (1) они представляют старый тип менталитета, характерный для мэров-диктаторов прошлого, считая, что обладают высшим знанием и обязаны действовать в интересах Дальнего, даже если эти действия не одобряются народом; (2) у них есть по крайней мере пять рычагов для воздействия на правительство; (3) в группе достигнута критическая масса координации мнений, позволяющая перейти к действиям; (4) действия принесут этой группе власть и богатство.
Имакин: Что дают математические оценки: каковы вероятные последствия нашего раскрытия, если положение не будет исправлено?
Смитос: Я вынужден согласиться с основным заключением Цваса. Все рассчитанные варианты дают быстрое падение эффективности Плана: или как следствие того, что легальное крыло найдет и уничтожит своих тайных ревизоров-психологов, или в результате открытого конфликта между легальным и теневым крылом, который уничтожит их симбиоз. С вероятностью 95% обе эти основные исторические альтернативы либо приведут к Второй империи, которая повторит цикл Первой, либо к общегалактическому хаосу доимперских времен.
Имакин: Как в таком случае можно восстановить первоначальный замысел?
Смитос: В последнее время мы только и делаем, что обсуждаем это. Но, похоже, из всех вариантов только один дает приемлемые вероятности. Если те, кто недоволен контролем со стороны теневой группы психологов, поверят, что все ученые, способные на это, уничтожены, то положение в Галактике стабилизируется в области параметров первоначального Плана лишь с небольшими отклонениями вероятностных параметров. Разброс вариантов не так уж широк — демонстративное уничтожение психоисториков должно произойти в течение ближайших двадцати пяти лет…
Психоисторик первого ранга
Изар Имакин — студент Тамик Смитос:
стенограмма устного экзамена,
18-я вахта месяца Цветов, 12440 год г.э.
Тех, кто занимается разрешением кризиса, часто тянет пообщаться с удачливыми предшественниками. Обеспокоенный Хаукум Кон внимательно слушал запись бесед легендарного психоисторика первого ранга Имакина, сделанную в период завершения кризиса Великого Возмущения в четвертом столетии эры Основателя. Это были малоизвестные и не очень популярные материалы, но они давали массу материала для размышлений. Запись сопровождалась назойливым шумом: тогда, всего через столетие после Опустошения, Светлый Разум еще пребывал в полуразрушенном состоянии, и хорошего оборудования было не достать. Да и у психоисториков в те ужасные дни вариантов выбора имелось не так уж много.
Сигнал, возвестивший о появлении гостя, прервал меланхолические размышления Кона.
— Нейрт Камбу, по договоренности, — тихо сообщил механический голос.
Кон выключил запись и вышел в коридор.
— Ну что, вытащили мы тебя из постели? Надо же, даже одеться успел!
— Зачем, во имя Космоса, нам нужен треклятый труп? И что имел в виду этот псих Варна, когда сказал, что это безголовое чудо — психоисторик? Он сослался на вас!