Прелестница, стр. 22

Он нежно поцеловал ее в щеку, стерев губами выкатившуюся слезу.

Только сейчас она смогла оторваться от него, но на этот раз он ее не удерживал, и Мег выскочила из дома и побежала в лес. Там ожидали ее безопасность и покой и… одиночество, мучительное, горькое одиночество.

Но что бы там ни было, она никогда не станет женой человека, которого она не может уважать. Если бы только Уортен не действовал на нее так! Он соблазнял ее, и эта мысль заставляла ее бежать все дальше и дальше вверх, по поросшему буками холму, возвышавшемуся над долиной, по траве, где колыхались колокольчики.

Она презирала его, ненавидела его, но в то же время жаждала его мучительно душой и телом.

8

Мег заметила, как омрачилось лицо Хоуп Норбери, когда Чарльз пригласил Элизабет Пристли на второй танец, к тому же еще и на вальс! Хоуп стояла между матерью и Каролиной, улыбка застыла у нее на лице, веер неуверенно колыхался в руке. Она была вся белом, и это был неудачный выбор, потому что белое платье подчеркивало ее бледность, и на этом фоне совершенно терялись ее прекрасные каштановые волосы и карие глаза. Как выгодно оттенил бы ее черты ярко-голубой цвет, подумала Мег, и что заставило миссис Норбери позволить дочери появиться в таком невзрачном туалете. Конечно, белый придавал ей ангельский вид, но рядом с Лиззи, носившейся по залу в оранжевом шелке и расшитом блестками шарфе, Хоуп выглядела довольно тускло.

Чарльз не мог не заметить такой разительный контраст. Он еще ни разу не танцевал с Хоуп, но кто мог осудить его за предпочтение, оказываемое им оживленной, игривой Лиззи?

Мег стояла рядом с мистером Норбери, сгорая от любопытства. Что означал этот выбор Чарльза — да еще на балу в день рождения Хоуп? Половина всех гостей, перешептываясь, сводили глаз с Хоуп. Не мог же Чарльз не понимать, какое он производит впечатление, избегая Хоуп и откровенно флиртуя с Элизабет! Мистер Норбери, человек с тонким чувством юмора и начинающимся брюшком, слегка раскачиваясь на носках, обратился к Мег:

— Мы всегда наблюдаем летом одну и ту же картину, не правда ли, мисс Лонгвилль?

Он пожевал губами.

— Мы имеем прекрасную возможность наблюдать за передвижением огромного количества самых разнообразных пернатых в нашей долине. Хотя их квохтанье и кудахтанье мне не по вкусу. В особенности меня раздражают крики ворон.

Он устремил взгляд в сторону нескольких худощавых пожилых дам, сидевших по другую сторону зала. Одна из них, старая дева, была и черном бумазейном платье, другая, два года как овдовевшая, все еще одевалась в черный шелк, третья — мать семейства почтенных лет — была в черной шали поверх лилового атласного платья, с суровым неодобрительным выражением лица. Они посматривали по очереди то на Лиззи, то на Хоуп, осуждающе пощелкивая языками и покачивая головами. Поведение Чарльза доставляло им больше удовольствия, чем выпало на их долю, на семейных вечерах в Стэйплхоупе за последние годы.

Взглянув на мистера Норбери, который ей очень нравился, Мег отвечала:

— Я мало понимаю в орнитологии, мистер Норбери, но я заметила, что некая птица, отличающаяся буйным и непредсказуемым нравом, мигрирует на юг в неподходящее время — вечерами.

Мистер Норбери снова пожевал губами. Подавая руку Мег, он предложил ей пройтись по залу.

— Не знаете ли случайно причину такой неожиданной и несвоевременной миграции? Полагаю, что не далее как сегодня вечером ожидается наводнение — из слез! По возможности, нужно быть готовым к любым природным — и домашним — катастрофам.

Мег заколебалась, припомнив все, что говорил ей на днях Чарльз. Что из этого может она открыть мистеру Норбери? Наконец она сказала:

— Трудно говорить за других, но мне кажется, я замечаю большое различие в темпераментах наших — как бы их назвать — голубков.

Мистер Норбери усмехнулся и потом вздохнул.

— Я думаю, вы правы, мисс Мегги. Я тоже отметил существенное несходство между моей дочерью и ее поклонником. Последнее время эти различия, которые, быть может, и привлекли их вначале друг к другу, стали еще более заметны — и, к сожалению, не в пользу Хоуп! Честно говоря, я был бы очень признателен Чарльзу, если бы он способствовал проявлению у Хоуп ее природной живости. А получается как раз наоборот, она становится все более сдержанной и замкнутой. А посмотрите только на Чарльза! Куда делась его степенность, серьезность? Он превращается в посмешище, бегая за Лиззи!

Подняв лорнет, мистер Норбери пригляделся к Чарльзу.

— Бог мой! Да это просто фат какой-то! А я-то считал его, по крайней мере, не лишенным здравого смысла!

Для такого заключения момент был как нельзя более подходящий. Чарльз и Лиззи кружились в вальсе. Крепко обхватив хихикавшую Лиззи за талию, Чарльз смеялся какой-то ее шутке, так громко, что заглушал оркестр. Только сейчас Мег заметила, что на нем были желтые панталоны, полосатый жилет и у талии болталось множество брелоков. Он действительно выглядел щеголем. Его рыжие волосы блестели от избытка помады.

Мег взглянула на Хоуп, так и застывшую на месте. Она обратила внимание, что ее каштановые волосы были тщательно — слишком строго для ее правильных черт — собраны в большой пучок на затылке, а декольте было очень высоким; жемчужное ожерелье терялось на ее белой коже. В таком туалете ее красота не была видна, и Мег очень расстроилась. Она знала, что Хоуп любит Чарльза, но почему же тогда — такая пылкая и страстная за фортепьяно — выглядит она в других ситуациях такой холодной, бесчувственной, уныло-приличной? Мег не могла этого понять. Она вспомнила высказывания Хоуп по поводу Байрона и морских купаний — и ее вдруг поразило, насколько Хоуп стала скучной и прозаичной. Раньше она не была такой, как и сказал ее отец. Но почему она изменилась? Такая умная девушка не может не видеть, что ее поступки, как и манера одеваться, охлаждают пыл ее возлюбленного.

Заметив направление ее взгляда, мистер Норбери прошептал:

— Я говорил ей не надевать это старое белое платье. Ее хорошенькое личико в нем совершенно незаметно. Ей нужны краски, обилие красок.

Он взглянул на проносившуюся мимо них Лиззи. Она громко хохотала в ответ на поддразнивание Чарльза.

— О Господи, вот беда-то! И это моя собственная племянница! Она вся в мать — мою сестру, хороша, но способна на самые невероятные выходки. Чарльз пропал, если он ею увлечется

— Мистер Норбери! — воскликнула Мег. — Как вы можете говорить так о своей родственнице!

— Очень даже могу. Жаль, что зять мой приказал долго жить. Лиззи необходима твердая рука, а меня она не слушает! А сестра моя, Хетти, все больше по гостям, даже и дома не бывает. Я ничего не имею против того, что Лиззи живет у нас, только мне не нравится, как она водит за нос своих кавалеров, а они за ней плетутся, как бычки на бойню!

Он громко фыркнул.

— Хотя иногда, должен признаться, бывает забавно!

Мег засмеялась. Она знала, что мистер Норбери часто ссорился с Лиззи, но, предсказывая ей печальный конец, он щипал ее за подбородок и восхищался ее живостью и манерами, как любой другой из юных джентльменов, заполнявших его гостиные.

— Кто-то должен отвадить от нее этого мальчика! — заявил он. — Я не желаю видеть, как она его оплетает. Она нацелилась на него еще в начале сезона, и будь я проклят, если не считаю, что он заслуживает лучшей участи!

Мег была поражена. Лиззи не скрывала интереса к Чарльзу, но Мег не принимала это всерьез. Лично ей, как и мистеру Норбери, нравилась бойкость Лиззи, но она не думала, что Лиззи может стать подходящей женой Чарльзу.

Мег хотела спросить мистера Норбери, что именно он собирается предпринять в отношении Лиззи, но в этот момент суета у входа разделила их. Мистер Норбери увидел вновь прибывших гостей, которых он счел долгом приветствовать — это были лорд Уортен и его брат, Джеффри Блейк!

Мег осталась там, где мистер Норбери покинул ее, у стеклянных дверей на балкон. Одна из них была слегка приоткрыта, и Мег почувствовала, как ветерок пробежал у нее по спине, когда Уортен здоровался с мистером Норбери.