Любовное состязание, стр. 38

– А я-то думал, что на сей раз вы доверите эту почетную обязанность мне, Эммелайн! Всю зиму я ждал возможности руководить подготовкой! Нет, вообще-то я всегда и во всем полагаюсь на вашу мудрость и проницательность, но сейчас, мне кажется, вы совершаете большую ошибку, доверяя столь ответственную должность не тому человеку, – и он с вызовом посмотрел на Конистана.

Если виконт и был недоволен тем, что на него по воле Эммелайн внезапно свалилось столько хлопот, слова Соуэрби заставили его отказаться от явного намерения вручить записки ей обратно. Расправив верхний лист, он негромко заметил:

– Я и не знал, что вы способны руководить чем бы то ни было, Соуэрби. По-моему, вы только и умеете, что погонять и нестись сломя голову. К примеру, бессмысленно рисковать великолепной парой гнедых, чтобы щегольнуть перед публикой своим умением управлять лошадьми! Такое поведение свойственно молокососу, а не настоящему рыцарю!

Не сводя глаз с Вардена, Эммелайн видела, как удивленное выражение на его лице сменяется то гневом, то довольной улыбкой. Она не сомневалась, что гордость Соуэрби уязвлена колкостями, прозвучавшими в словах Конистана, но в то же время в них содержался чрезвычайно лестный комплимент, способный обезоружить кого угодно. Похвала чужим лошадям из уст Конистана не могла остаться незамеченной. И тем не менее виконт бросил вызов, в этом не могло быть никакого сомнения. Эммелайн даже вообразить не могла, что за этим последует. Скрестив руки на своей могучей груди, Варден бросил ехидный взгляд на Конистана. Ей в голову пришла злорадная мысль: оказывается, приезд виконта в Фэйрфеллз самым решительным образом способствовал успеху ее турнира. И назревающая ссора между двумя сильнейшими участниками была как нельзя кстати.

Мужчины, окружившие Соуэрби и Конистана, в напряженном молчании ждали, что ответит оскорбленный рыцарь своему давнему сопернику.

– Если бы не присутствие дам, – неторопливо проговорил Варден, – я бы заставил вас взять свои слова обратно. Но я твердо намерен победить в этом турнире, и тогда все смогут воочию убедиться, что ваша репутация устарела. Слишком долго вы уклонялись от встречи с моей шпагой, но теперь вы за это поплатитесь!

– Уклонялся? – презрительно бросил Конистан. – Всякий раз, когда я предлагал честно помериться силами, например, в спортивной школе Джексона [20], вы это отвергали. Что касается дуэли, только дураки прибегают к подобному способу решения разногласий, сколь глупому, столь и опасному. А впрочем, вы правы! Турнир Эммелайн наконец-то положит конец нашей затянувшейся ссоре. Ну, а что до того, кто одержит победу, вы, кажется, кое о чем позабыли. Мой брат – прекрасный спортсмен, равно как и мистер Девок и некоторые другие из присутствующих. Не кажется ли вам, что вы несколько переоцениваете мои скромные возможности? Вам бы следовало обратить внимание на Чарльза Силлота, например. А как насчет Грегори Холлбэна? – Он по очереди указал на каждого из упомянутых джентльменов, по всей очевидности, безмерно довольных высокой оценкой, прозвучавшей из уст виконта.

От Эммелайн не укрылось сумрачное выражение, появившееся на лице Соуэрби, когда он окинул взглядом группу соперников, молча признавая справедливость похвалы Конистана. Она и сама ощутила невольное уважение к виконту. Он, вне всякого сомнения, блестяще поставил на место Соуэрби, сумев в то же время утвердить среди остальных соискателей дух дружелюбия и доброй воли.

К тому же Конистан не преминул воспользоваться моментом. Торопливо пролистав записки, он тотчас же оповестил участников о том, кто, когда, где, в паре с кем и в каком виде противоборств будет практиковаться, а потом повернулся к Эммелайн и спросил, готов ли завтрак,

– Я умираю с голоду! – воскликнул он, насмешливой полуулыбкой намекая на ее собственные слова, произнесенные накануне вечером.

Эммелайн часто-часто заморгала от неожиданности. У нее были все основания предполагать, что он начнет спотыкаться, читая ее небрежно набросанные заметки, или, по крайней мере, обратится к ней за помощью, чтобы их разобрать, но оказалось, что она его сильно недооценила. Наконец, с трудом приведя в порядок свои мысли, молодая хозяйка обернулась к длинному, покрытому льняной скатертью столу, на котором уже были расставлены блюда с холодными цыплятами, разнообразными гарнирами, печеньем, а также с полдюжины соусников и несколько бутылок вина. Все было готово, слуги ждали только ее указаний.

– Как я погляжу, – сказала Эммелайн, обернувшись к Конистану, – мне ничего другого не остается, как просить вас выбрать себе даму и вести ее к столу.

Он небрежно кивнул, оглядел с довольной улыбкой дюжину расположившихся на лужайке юных леди, смотревших на него в напряженном ожидании, и наконец, вызвав потрясение у Эммелайн, но никого больше не удивив, предложил руку ей.

Женские язычки упоенно заработали; до ушей Эммелайн донесся голос Оливии Брэмптон, громко заметившей, что, по ее мнению, они прекрасно смотрятся. Взяв под руку Конистана, она ощутила густой румянец на щеках, природу которого не сумела бы объяснить даже себе самой.

23

Конистан сидел на низенькой каменной стенке, расположенной примерно на полпути от его сарая к цыганскому табору, раскинувшемуся на дальнем берегу озера. Кучевые облака плыли над долиной, временами закрывая солнце и яркое голубое небо. Порывистый ветер, обвевавший голову виконта, едва не сорвал с него шляпу и без конца трепал у него в руках листки с записями и набросанными рукой Эммелайн планами местности. Он изучал их теперь, закрывая бумаги локтем, чтобы они не разлетелись. Ему вдруг пришла в голову шальная мысль о том, что внезапно начавшийся дождь мог бы превратить исписанные убористым почерком листки в размытые потоки чернил, грозящие стечь со страниц ему на брюки.

После великолепного завтрака на траве Конистан заставил джентльменов несколько раз проехать по намеченному маршруту с целью подготовить их к Испытанию в Искусстве Верховой Езды. Впрочем, не в последнюю очередь эти пробные скачки понадобились, чтобы дать выход избытку чувств, обычно свойственных не в меру пылким молодым людям в преддверии любых спортивных соревнований. И в самом деле, изнурительные упражнения оказались действенным средством для обуздания чересчур ретивых и азартных участников турнира.

К тому же Конистан не без удивления обнаружил, что торжественно заявленное Испытание в Искусстве Верховой Езды представляет собой отнюдь не простой пробег по прямой от стартового столба до финишного, как ему казалось вначале, а действительно нелегкую, долгую, даже опасную и требующую немалого умения и опыта скачку по пересеченной местности вокруг озера.

По свидетельствам участников предыдущих турниров, подтвержденным подробной картой местности, заботливо приложенной к письменным инструкциям Эммелайн, маршрут скачки предусматривал преодоление нескольких барьеров в виде живых и каменных изгородей, проезд по двум не слишком надежным мостам и пересечение нескольких глубоких оврагов, по дну которых протекали горные ручьи, не говоря уж об обычных трудностях, подстерегающих любого всадника, пускающегося в путь по горной местности. В любой момент дорогу могло преградить стадо овец; на карте, вычерченной рукою Эммелайн, были указаны и тщательно обведены заболоченные места, от которых непременно следовало держаться подальше. Мысленно Конистан взял эту подробность на заметку, решив в день соревнования выставить на подходах к болотам патрули из слуг. Сломать ногу, а то и шею во время костюмированного средневекового представления – этого только не хватало!

Однако, изучая карту, он почувствовал, как его самого неудержимо захватывает спортивный азарт. Интересно, смог бы он сам одержать победу в этой скачке, будучи совершенно не знакомым с местностью? Жажда победы и нежелание проигрывать обуревали его с не меньшей силой, чем любого из других участников. Ему безумно нравился сам дух соревнования, когда сердце, и помыслы, и чувства целиком подчинены одной-единственной цели, какова бы она ни была: опередить соперников в трудной скачке вокруг горного озера или завоевать сердце женщины. Да, это и есть настоящая жизнь! Его мысли мгновенно вернулись к Эммелайн, впрочем, это случалось с ним частенько с тех самых пор, как он прибыл в Фэйрфеллз два дня назад.