Грешники Святого города, стр. 13
— Если тебе не нравится…
— Нет, что ты, — процедил Джафримель сквозь зубы. — Прекрасная вещица. Спасибо, Данте.
Но в его голосе благодарности не слышалось — лишь равнодушие, легкое удивление и затаенная ярость. На всякий случай — а вдруг ему вздумается снова причинить мне боль? — я стала следить за его руками. Конечно, движения демонов стремительны и почти неуловимы, но если быть начеку, есть надежда успеть отреагировать.
Порой мне не требовалось особых усилий, чтобы понять его чувства. Стоило лишь внимательно присмотреться к мимике, отметить незаметный изгиб брови, приподнятый уголок рта, легкое расширение изящной ноздри, чуть приподнятое плечо. Раньше я думала, что он не так вызывающе красив, как Люцифер. Что он больше похож на человека.
«Ну, Данте, ты опять ошиблась. — Сердце мое болело, и эта нефизическая боль терзала душу. — Почему мне так больно?»
— Голос у тебя не слишком радостный, — заметила я, стараясь не выдать собственных переживаний, — Может, своим подарком я нарушила какой-то тайный протокол?
— Нет. — Он покачал головой.
Я ждала продолжения, но его не последовало.
— Ладно.
Отвернувшись, я подхватила торбу за ремень, взяла меч, соскользнула с кровати, обошла ее, шлепнулась с другой стороны и растянулась, с наслаждением шевеля пальцами усталых ног. Сумку я пристроила на животе, меч сжимала в руках.
— Если не нравится, сними эту штуковину и сожги. Мне плевать.
«Ты уже лгал мне и использовал свое преимущество в силе. Мерзавец. И почему я не могу тебя возненавидеть?»
Последовала долгая пауза. Комнату наполнила гнетущая тишина, которую нарушали отдаленный гул транспорта, свист пустынного ветра да гудение защитного поля на окне. Ветерок раздувал сдвинутую в сторону противомоскитную сетку. Со своего места я видела угол стула и кусочек оштукатуренной стены, но потом к глазам подступили слезы, и я опустила веки.
— Чего ты от меня хочешь?
Голос Джафримеля прозвучал на удивление хрипло и грубо. Может быть, от злости.
В горле у меня стоял ком, и для ответа мне пришлось несколько раз сглотнуть.
— Совсем немного, — произнесла я наконец. — Объясни мне, что происходит. Прекрати применять силу, когда я тебе не подчиняюсь. И ради всего хорошего, что между нами было, перестань быть таким… таким…
— Бесчеловечным? Это слово годится? — В его голосе прозвучала безмерная грусть. — Сколько раз тебе повторять, что я действовал и впредь буду действовать в интересах твоей безопасности? Я не собираюсь забивать тебе голову мелочами. Делай то, что я говорю, Данте, только и всего. Не усложняй себе жизнь.
«Делай то, что я говорю. А не то ты задашь мне трепку, как сводник своей любимой шлюхе».
— Не ищи Еву, — попросила я. Голос мой прозвучал приглушенно, поскольку я прикрыла рот рукой. — Пожалуйста. Если я хоть что-то для тебя значу, оставь ее в покое.
«Я буду слушаться тебя, Джаф, только оставь в покое дочь Дорин. Если надо причинить боль — лучше мне, а не ей».
— Данте, я не могу допустить, чтобы ты оказалась причастной к этому обреченному мятежу. Андрогин молода, она не победит. А я не могу позволить тебе стать жертвой ее глупости.
Меня душило негодование, но я перевела дыхание и начала сначала.
— Так никто и не требует, чтобы ты объявил себя ее сторонником. Можешь делать вид, будто ищешь ее по всему миру, — главное, чтобы ты ее не нашел. Мы будем искать Еву, Джаф, но не слишком рьяно. А через семь лет истечет срок контракта, и мы освободимся…
Его голос выстудил комнату и заставил съежиться сам воздух.
— На какую свободу от Князя ты можешь рассчитывать, пока четверо беглецов не схвачены и не предстали перед его судом? Если выбирать между ними и нами, то либо они умрут, либо мы. И если Ева мольбами или обманом сумела затуманить тебе рассудок, я должен спасти тебя от самой себя.
И снова молчание. Вой усилившегося ветра, солнце, тонущее за дугой горизонта. Ночь распахнула объятия, чтобы заключить в них древнюю пустыню и старинный город.
— Итак, ты решил спасать меня от себя самой, причиняя мне боль, если я не послушаюсь?
Я сухо сглотнула и напряглась, ожидая взрыва.
— Прости. Наверное, я глупец. — Вот уж чудо, достойное занесения на скрижали: в его голосе явно слышалось сожаление. — Я не хотел причинять тебе боль, но меня выводит из себя, когда ты отказываешься слышать, видеть и понимать. Когда беглецы предстанут перед судом Люцифера, можешь потребовать от меня любого покаяния. А до тех пор идет война. Или мы, или они. И я не допущу, чтобы проиграли мы.
— Нет, Тьерс Джафримель. — На сей раз мой голос звучал печально. — Это не выбор «мы или они». Это твой выбор — я или Люцифер. — Я старалась подавить горький смешок, но он все равно вырвался наружу. — Боюсь, я знаю, кого ты выберешь.
— Думай что хочешь, дело твое, — ответил он и встал. Кровать скрипнула, освободившись от его веса. — Когда все закончится, тебе придется извиниться за это обвинение.
«Возможно, я извинюсь, если к тому времени мы разберемся во всем. Если останется время после того, как выясним, что происходит с Гейб и что готовит для нас Люцифер».
Я хотела выругаться, но не успела: Джафримель закрыл за собой дверь спальни. Левой рукой сжимая ножны, а правой — рукоять катаны, я пыталась сосредоточиться и привести мысли в порядок. Слезы уже высохли, глаза были горячими и сухими, как простиравшаяся вокруг песчаная пустыня.
Глава 6
Я терпеть не могу перелеты, и недавний опыт, связанный с воздушным транспортом, не добавил мне любви к самолетам. Поэтому я испытала огромное облегчение, ступив на бетонный пол аэропорта под знакомым куполом из кремнепласта и набрав полные легкие здешнего воздуха — густого, с резким химическим привкусом. Меня приветствовало холодное радиоактивное свечение энергии Сент-Сити.
«Черт побери, как хорошо дома».
Эта мысль была неожиданной: никогда раньше я не воспринимала это место как дом. И не чувствовала себя здесь как дома.
Лукас подтолкнул меня сзади. Леандр вздыхал, словно снимал петлю с шеи.
— Проклятый транспорт, — пробормотал некромант.
Я почувствовала тайное удовлетворение оттого, что не одинока в своей клаустрофобии. Хотя бы один член нашей маленькой команды тоже от нее страдает.
Оглянувшись через плечо, я увидела Джафримеля, беседующего с Маккинли. Последний объявился в аэропорту Каира в полночь, вместе с Тиенсом. Нихтврен помогал Ванну выполнить задание Джафримеля, и одетый в черное агент Хеллесвранта взошел на борт вместе с нами. Мне это не понравилось. Этот человек — если Маккинли, как и Ванна, можно назвать человеком — меня нервировал.
Странная серебристая металлическая накладка на его левой руке оставалась для меня загадкой. Я не имела ни малейшего понятия о том, что представляют собой агенты Хеллесвранта, знала лишь одно: они ведут на земле финансовые и тому подобные дела демонов. Ванн, помнится, говорил что-то насчет «вассалов». Может быть, у них действует некое подобие феодальной системы, как в некоторых федеральных свободных зонах?
Значит, Ванн и Маккинли обязаны хранить верность Джафримелю, если не подчиняются напрямую Люциферу. Вряд ли удастся выяснить что-либо у них самих, они явно не расположены делиться информацией. Да и нихтврен не рвался мне помогать.
Стало быть, рассчитывать можно только на Лукаса, Леандра и собственные мозги. Ну что ж, это неплохо. Бессмертный и собрат-некромант — не худшая поддержка.
«Не будь самонадеянной, Дэнни. Ты имеешь дело с демоном. Тут поддержка всего мира может оказаться недостаточной».
Маккинли кивнул, получив распоряжения, и направился на другой конец дока. Что касается Джафримеля, то он смотрел в другую сторону, но его внимание было сосредоточено на мне.
Что это значит, я пока не понимала.
— Лукас!
— Что?
Его болезненно хриплый шепот едва слышался в гомоне пассажирского порта. Рейс до Северного Нью-Йорка был загружен полностью — это был важный транспортный узел. Что не помешало нам лететь из Каира, заняв целиком отсек первого класса. Как Джафримель это устроил, я не знаю. Да и какая разница?