Кровавая жатва, стр. 10
– На что? – спросила Эви.
– Как будто Хейли вернулась.
10
20 сентября
Коттедж фактически представлял собой просто несколько столбов из потемневшего камня. Он стоял в конце небольшого вымощенного булыжником переулка и был первым домом, который увидела Эви, приблизившись к Гептонклафу. Отклонившись от обычного маршрута, она поехала по заброшенной дороге напрямую, строго на запад через Тонсуортский торфяник. Герцогиня, шестнадцатилетняя серая лошадь, самая старая и спокойная во всей конюшне, аккуратно везла ее по колее, усыпанной камнями, через густой подлесок и протекающие по торфянику ручьи. По дороге им даже удалось преодолеть ворота из пяти поперечин с опускающейся запорной ручкой.
Коттедж был окружен стеной сухой кладки с простой металлической калиткой. Было несложно представить, как перепуганный ребенок открывает ее и выходит наружу. Видя дом и то, насколько близко он находится к открытой местности, можно было усмотреть определенный смысл в поведении Джиллиан в следующие нескольких недель после пожара.
Эви натянула поводья, чтобы остановить Герцогиню.
Господи, как жарко! Герцогиня была мокрой от пота, как, впрочем, и сама Эви. Она бросила поводья и, стянув футболку, завязала ее вокруг талии. Коттедж, в котором Джиллиан Роил жила с мужем, был арендован у одной из старейших семей в деревне. После пожара семье предложили квартиру с одной спальней над деревенским универсальным магазином. Позже Питер Ройл съехал оттуда и сейчас жил со своей новой подружкой – уже беременной – в нескольких милях отсюда. Джиллиан по-прежнему оставалась там.
Герцогиня, вечно приспосабливающаяся к обстоятельствам, потянулась к островку травы у калитки напротив. Эви подобрала поводья. Смотреть здесь было не на что, никаких откровений относительно новой пациентки она тут не найдет. Только закопченные камни, обгоревшее дерево и спутанные побеги ежевики. Она легонько ударила стеком по левому боку лошади.
Они миновали еще два коттеджа с деревянным остовом и каменными стенами, окруженные небольшими садиками с грядками овощей, ягодным кустарником и стеблями красной фасоли. Чуть дальше дома выглядели похожими друг на друга – каменные, с шиферными крышами.
Ближе к центру городка брусчатка стала ровнее. По обеим сторонам улицы возвышались трехэтажные каменные здания. Эви повернула и поехала вверх по склону холма, направляясь к главной достопримечательности Гептонклафа – двум церквям.
Руины средневековой постройки оставались рядом с тем, что пришло им на смену в викторианскую эпоху, – словно эхо минувших дней или воспоминание, которое никак не соглашалось поблекнуть. Своды каменных арок старинных развалин показались Эви очень высокими, несмотря на то что она сидела на Герцогине. Некоторые старые стены сохранились, другие превратились в груду камней. Резные колонны, словно каменные истуканы, пренебрегая законами гравитации, вздымались гордо и величаво. Землю укрывали плиты, отполированные временем, и повсюду, куда бы Эви ни взглянула, было видно, как торфяник прорывается, пролезает в щели, пытаясь через сотни лет вернуть себе эту землю.
Новое здание выглядело менее величественным, чем его предшественник. Оно было выстроено с меньшим размахом и без центральной колокольной башни. Вместо нее по углам крыши располагались четыре небольшие остроконечные башенки, каждая из которых была высотой около метра и состояла из четырех каменных столбов.
По другую сторону узкой улицы стояли высокие дома из темного камня.
Вокруг не было ни души. Казалось, Эви и Герцогиня остались одни в этом странном городке среди торфяников.
Большой дом, ближайший к церкви, судя по более светлой кладке и невозделанному саду, был совсем новым. Возле порога, как единственный признак жизни в этом городе призраков, стояла пара маленьких розовых резиновых сапожек.
Внезапно тишину прорезал высокий свист, и слева мимо них пронеслось что-то яркое и пестрое. Обычно невозмутимая Герцогиня подскочила и поскользнулась на булыжнике.
– Спокойно, успокойся.
Оставаясь в седле, Эви выпрямилась и натянула поводья. Что бы это могло быть, черт побери?
Затем «это» появилось снова. Оно неслось в двадцати метрах позади них, хлопая развевающимися вымпелами. Эви поспешно направила Герцогиню вверх по склону, подальше от церковного двора. Возможно, ей удастся подняться выше и снова вернуться на торфяник.
Но «это» надвигалось прямо на них. Герцогиня задела стену здания, и Эви на мгновение потеряла равновесие, но ухватилась за гриву и снова села прямо.
– Не приближайся к нам! – закричала Эви. – Ты пугаешь лошадь!
На мгновение она встретилась глазами с преследователем и поняла, что у нее возникли серьезные проблемы. Подросток на велосипеде прекрасно понимал, что делает.
Эви натянула поводья, разворачивая Герцогиню к вершине холма. Если лошадь понесет, то пусть это будет хотя бы вверх по склону.
Появился еще один, двигавшийся в противоположном направлении. Двое мальчишек на классных велосипедах гоняли по стене, окружавшей обе церкви. Это было чистое самоубийство: они должны были столкнуться и с высоты двух метров упасть на твердые булыжники мостовой! Но они пронеслись на расстоянии полуметра друг от друга, а потом один из них исчез: очевидно, нашел какую-то лазейку в церковный двор. Второй гонщик проскочил мимо Эви, которая изо всех сил старалась справиться с Герцогиней.
Потом появились и другие. Четверо юных велосипедистов, мчавшихся на немыслимой скорости, с развевающимися на рулях вымпелами, с визгом тормозили, заворачивая за угол.
– Проваливайте отсюда, тупые придурки! – выкрикнула она, зная, что лошади и в лучшие времена не переносят велосипедистов.
А эти четверо жужжали вокруг них, словно стая москитов. Они постоянно возвращались, время от времени исчезая за стеной и вдруг появляясь совсем в другом месте. Был еще пятый велосипедист, который подобрался сзади и подрезал ее. Герцогиня вскинула голову, закрутилась на месте и быстрым галопом рванула вниз по склону холма.
Отчаянные крики. Шум скользящих по брусчатке копыт. Короткий укол чего-то, что могло быть болью, но со временем стало больше похоже на негодование.
А потом наступила тишина.
Эви лежала на земле, смотрела на застрявшую между булыжниками соломинку и думала, жива ли она. Ответ пришел через секунду. На камень перед ней упала капля крови, потом еще одна…
Эви знала, что боль совсем близко, но та часть мозга, которая берет на себя контроль в обычных обстоятельствах, оставляла ее, ускользала куда-то. Теряясь в холодном белом тумане, – хотя ей при этом почему-то было жарко, ужасно жарко, – Эви следила за маленьким ручейком, удивляясь тому, что горный ручей оказался кроваво-красным, и уже понимая, что прежняя жизнь закончилась.
– Держитесь, я через секунду вернусь!
В тот, последний раз кто-то обращался к ней на языке, которого она не знала. Кто-то выкрикивал команды по-немецки, а она смотрела на небо, такое синее, какого не видела еще никогда, и понимала, что все происходит где-то вне ее. Возможно, настолько вне ее, что…
– Не двигайтесь. Я почти закончил. Элис! Том! Вы меня слышите?
А потом она увидела, что окружена рыжеволосыми людьми, от которых пахло пивом и кремом для загара, которые что-то говорили, стараясь успокоить и утешить ее. Одновременно они удерживали ее, связывали и отпускали снова катиться вниз, с горы…
– Все хорошо. Не пытайтесь встать. Я поймал вашу лошадь, она в полном порядке. – Какой-то мужчина опустился на колени и бережно положил руку ей на плечо. Он говорил с каким-то странным акцентом. – Я хотел вызвать «скорую помощь», но оставил свой мобильный в церкви. Я не брошу вас здесь, на дороге, одну. Элис! Том!
Эви приподняла голову и медленно повела ею из стороны в сторону. Лоб пульсировал болью, но с шеей все было в порядке. Она пошевелила правой ступней, потом левой. Все нормально. Она оперлась руками о мостовую и попыталась приподняться. В ребрах ощущалась резкая боль, но Эви поняла, что ничего серьезного там нет.