Противостояние. Армагеддон, стр. 22

Он прервался и секунду закрыл глаза. Магнитофон плавно работал.

— Принц меня чертовски напугал, — сказал он наконец. — Не стану вдаваться в это, пусть Деннинджер докладывает. До сих пор тесты не показали наличия вируса.

Он вновь прервался, борясь со сном. За последние трое суток ему удалось поспать только четыре часа.

— Генри Кармайкл умер, пока я разговаривал с Принцем. Полицейский, Джозеф Роберт Брентвуд, умер полчаса назад. У Брентвуда неожиданно наблюдался положительный результат на вакцину типа… как ее там… — Он зашуршал бумагами. — Ага, вот она. 63-А-3. Лихорадка спала. Характерная припухлость гландов прошла. Он сказал, что голоден, и съел вареное яйцо с жареным хлебом. Разговаривал вполне осмысленно, хотел узнать, где находится. Потом лихорадка внезапно возобновилась. Начался бред. Он сорвался с кровати и бегал по комнате, крича, кашляя и выплевывая слизь. Потом он упал и умер.

Он сделал паузу.

— Худшее я приберег под конец. Мы можем рассекретить Принцессу обратно в Еву Ходжес. Ее карета с четверней сегодня превратилась в тыкву, запряженную мышами. А посмотреть на нее, скажешь, что у нее все в порядке, даже насморка нет. Конечно, она переживает — скучает по маме. В остальном с ней с виду все в порядке. И однако, она больна. После завтрака измерение артериального давления показало сначала спад, а потом подъем. В настоящее время это единственный способ диагностирования, которым располагает Деннинджер. Перед ужином Деннинджер показал мне слайды ее мокроты — как способ похудеть, слайды мокроты просто восхитительны, поверьте мне — и они кишат этими круглыми микробами, которые, по его словам, совсем не микробы, а инкубаторы. Не понимаю, как он может знать, как эта штука выглядит и где она находится, и не уметь ее остановить. Он сыплет терминами, но мне кажется, что он сам их не понимает.

Дитц закурил.

— Ну и к чему мы пришли на сегодняшний день? Есть болезнь, у которой есть несколько ярко выраженных стадий… но некоторые люди минуют одну из стадий. Некоторые могут вернуться на одну стадию назад. С некоторыми случается и то, и то. Некоторые задерживаются на одной стадии в течение сравнительно долгого промежутка времени, другие же проносятся через все четыре, словно на реактивных санях. Один из наших «чистых» объектов уже больше не является «чистым». Другой же представляет собой тридцатилетнего грубияна, который здоров, как я. Деннинджер сделал ему миллионов тридцать анализов и определил только четыре отклонения от нормы: у Редмана очень много родинок на теле. У него легкая склонность к гипертонии, настолько легкая, что нет смысла лечить ее сейчас. Когда он нервничает, у него появляется небольшой тик под левым глазом. И Деннинджер утверждает, что он видит сны гораздо чаще среднестатистической нормы — почти всю ночь подряд, каждую ночь. Они выяснили это из электроэнцефалограмм, которые они успели снять, прежде чем он забастовал. Вот такие дела. Я ничего не могу из этого извлечь. В том же положении и доктор Деннинджер, и люди, которые проверяют его работу. Все это пугает меня. Старки. Это пугает меня потому, что никто, за исключением очень классного врача, посвященного во все факты, не определит ничего, кроме обыкновенной простуды, у людей, зараженных этой штукой. И, Бог мой, ведь никто не пойдет к врачу, если только у него не воспаление легких, или подозрительная опухоль на груди, или тяжелый случай крапивницы. Слишком дорого обходится визит. Вот они и останутся дома, будут пить побольше жидкости и соблюдать постельный режим. А потом они умрут. Но перед тем, как умереть, они загрязнят каждого, кто заглянет к ним в комнату. Все мы по-прежнему ждем, что Принц — мне кажется, я где-то использовал его настоящее имя, но сейчас мне на это глубоко плевать — свалится сегодня ночью, или завтра, или — самое позднее — послезавтра. А вплоть до настоящего момента никто из заболевших не проявил никаких признаков улучшения. На мой взгляд, эти сукины дети из Калифорнии слегка перестарались».

Дитц, Атланта, ПиБи-2, конец сообщения.

Он выключил магнитофон и долго-долго смотрел на него. Потом он снова закурил.

Было без двух минут полночь.

Патти Гриер, медсестра, пытавшаяся смерить Стью давление, когда он объявил забастовку, пролистывала свежий выпуск «МакКолл» и ожидала того момента, когда надо будет идти и проверить мистера Салливана и мистера Хэпскома. Хэп будет сидеть и смотреть телевизор, и с ним не возникнет никаких проблем. Ему нравилось подшучивать над ней, интересуясь, насколько сильно надо ущипнуть ее задницу, чтобы она почувствовала это сквозь свой белый скафандр. Мистер Салливан будет спать, и ей предстоит отвратительная процедура. Ведь не она виновата в том, что ей приходится его будить, и ей казалось, что мистер Салливан должен бы отдавать себе в этом отчет. Ему надо бы гордиться тем, что правительство так о нем заботиться, и тем более бесплатно. И она ему так и скажет, если он опять будет выражать недовольство. Стрелка указывала на двенадцать — пора идти.

Она оставила пост медсестры и пошла по коридору к белой комнате, где ее сначала обрызгают из пульверизатора, а потом помогут ей надеть белый костюм. На полпути туда в носу у нее защекотало. Она вынула из кармана носовой платок и три раза несильно чихнула.

Поглощенная предстоящей встречей с капризным мистером Салливаном, она не придала этому никакого значения. Возможно, это был легкий приступ сенной лихорадки. На посту медсестры висел плакат, на котором большими красными буквами было написано: НЕМЕДЛЕННО ДОЛОЖИТЕ ВЫШЕСТОЯЩЕМУ ЛИЦУ О ЛЮБЫХ ПРОСТУДНЫХ СИМПТОМАХ, КАКИМИ БЫ НЕЗНАЧИТЕЛЬНЫМИ ОНИ НИ БЫЛИ. Но мысль об этой надписи не пришла ей в голову. Она твердо знала, что даже мельчайший вирус не может проникнуть сквозь замкнутую оболочку белого костюма.

И тем не менее, по пути в белую комнату она заразила санитара, доктора, который собирался уходить, и другую медсестру как раз в преддверии ее полночного путешествия по городу.

Начинался новый день.

Днем позже, двадцать третьего июня, большой белый «Конни» несся на север по шоссе N180. Скорость была где-то между девяносто и сто.

Путь, который проделал «Конни» с тех пор, как Поук и Ллойд убили его владельца к югу от Хачиты, был петляющим и лишенным всякого смысла. За последние шесть дней они убили шесть человек, в том числе владельца «Континенталя», его жену и дочку. Но не из-за этого они нервничали на заставе между штатами. Дело было в наркотиках и оружии. Пять граммов гашиша, жестяная баночка с кокаином и шестнадцать фунтов марихуаны. Два пистолета тридцать восьмого калибра, три — сорок пятого и один «Магнум-.357».

Они свернули на север у Деминга, проехали Херли и Байард, а также несколько больший по размеру Сильвер Сити, где Ллойд купил пакет гамбургеров и восемь молочных коктейлей. После Сильвер Сити дорога стала уклоняться на запад, как раз в том направлении, куда ехать им не хотелось.

— У нас осталось мало бензина, — сказал Поук.

— Осталось бы больше, если б ты не гнал с такой скоростью, — сказал Ллойд.

— Но! Но! — закричал Поук и нажал на газ.

— Вперед, ковбой, — завопил Ллойд.

— Но! Но!

— Хочешь покурить?

Между ногами у Ллойда лежал большой зеленый пакет. В нем было шестнадцать фунтов марихуаны. Ллойд дотянулся до пакета, вытащил горсть и стал сворачивать самокрутку.

— Ннннноооо! — Машину болтало из стороны в сторону.

— Кончай это дерьмо! — крикнул Ллойд. — Повсюду сыплется эта дрянь.

— Ннннооо!

— Давай, нам надо сбыть с рук эту штуку, иначе нас поймают и запихнут в багажник.

— О'кей, парень. — Поук выровнял машину, но выражение лица у него было обиженным. — Это была твоя мысль, твоя идиотская мысль.

— Раньше тебе казалось, что это хорошая мысль.

— Да, но я не знал, что дело кончится тем, что мы будем колесить по этой чертовой Аризоне. Как мы вообще доберемся до Нью-Йорка этой дорогой?