Обман, стр. 31

Белл быстро огляделась по сторонам. Кажется, никто на нее не смотрел, а слепые змеи были слишком заняты своим делом. Решившись, Белл вспорхнула на ближайшую ветку дерева. «Я уже иду, мама! Я буду сражаться рядом с тобой».

Тем временем на острове царила полная неразбериха. Ночь трещала и шипела от искр костров и горящих палок. Высоко в листве сверкало ледяное оружие. Изогнутые ятаганы, похожие на серпы юной луны, со свистом прорезали тьму. Совы падали на землю. Белл пришлось пробиваться сквозь хаос дыма, летающих ледяных осколков и шипящих веток. Ей во что бы то ни стало нужно было найти себе какое-нибудь подходящее оружие. Может быть, она сможет удержать ледяной осколок или короткий меч? Взгляд ее упал на оброненную кем-то горящую ветку. Может быть, это подойдет? Схватив ветку, Белл расправила крылья и полетела на поиски мамы. Но куда подевалась Пелли? В последний раз Белл видела ее возле зрительских веток, неподалеку от самой гущи сражения, но с тех пор битва переместилась в другое место. Дикий вопль прорезал ночь.

— Они пробились в большое дупло!

Белл увидела, как целая стая сов ринулась к дереву. Затем несколько членов Синей дружины вылетели наружу в полном боевом облачении, с боевыми когтями, вытянутыми вперед для атаки. Белл тоже полетела вместе со всеми, и ей показалось, будто по пути она видела упавшего Элвана. Она знала, что должна бросить палку перед тем, как влетит внутрь. Совы никогда не использовали огненное оружие в самом дереве, ведь было бы настоящим безумием сражаться с огнем в собственном доме! Впрочем, за всю тысячелетнюю историю дерева война еще никогда не приходила к ним так близко. Белл взлетела на галерею, где стояла сломанная арфа с оборванными струнами, и огляделась. Если бы только ей удалось раздобыть пару боевых когтей! Внезапно она услышала речитатив оглушительной боевой песни. Слава Глауксу, это же Сумрак! Каждый птенец на дереве знал наизусть слова его лихих боевых куплетов, но никто из них никогда не слышал их вживую. Громкое пение едва не оглушило Белл. Она увидела, как огромный Сумрак крутит виражи перед двумя устрашающего вида виргинскими филинами из Синей дружины.

— Вот это да! — восторженно ахнула Белл. Ее внимание было настолько поглощено Сумраком, что она не сразу заметила другую схватку, разгоревшуюся совсем рядом с ней. — Мама!

Сам Стрига и двое его приспешников наседали на Пелли. Та отмахивалась от них ледяным ятаганом, но они неумолимо оттесняли ее к перилам галереи. Вот раздался громкий звон, и ледяные осколки брызнули в воздух. Белл глубже зарылась в кучу спутанных струн, валявшихся возле арфы. Что делать? Она испуганно высунула клюв из своего убежища. О, Глаукс! Ее мама оказалась беззащитной. Враги наступали со всех сторон. Позвать на помощь? Где же папа? Неужели никто не поможет маме? Внезапно что-то блеснуло на полу под струнами арфы. Белл наклонилась и изумленно охнула. Это был осколок одного из ледяных ятаганов! Как раз по лапе Белл! Не раздумывая, она схватила осколок за самую толстую часть. Острое лезвие глубоко вошло в коготь, однако крови не было. Вздохнув, Белл разбросала груду травы и добралась до осколка. Он оказался ей как раз впору, и Белл поспешно бросилась на пеструю неясыть, находившуюся ближе всего к ней.

Та обернулась, но Белл уже сделала выпад своим осколком. Фонтан крови брызнул в воздух, и неясыть рухнула на пол.

— Белл! — раздался испуганный крик Пелли.

Белл увидела, что ее мама улетает прочь. Она освободилась! Но не успела Белл закричать от радости, как очутилась в чьих-то железных когтях. Потом ей больно выкрутили пальцы, и она беспомощно выпустила свой осколок. Что-то ледяное коснулось ее шеи — и в большом дупле наступила мертвая тишина.

— Вот и славно, — раздался над головой Белл ласковый голос Стриги. У нее потемнело в глазах. Ее поймал сам Стрига! — А теперь все дружно сложите оружие, или я отрежу ей голову.

— Нет! Нет! — закричала Белл. Горячая волна стыда обдала ее с лап до клюва. Что она хотела этим сказать: «Нет, не дайте ему убить меня!» или «Нет, не бросайте оружие!»? Она сама толком не знала. Она не хотела умирать, но и жить тоже уже не хотела. — Это я во всем виновата! Это я виновата! — громко заплакала Белл. Потом она услышала звон бросаемого оружия — сначала редкий, а потом все более дружный и оглушительный.

— Вот так-то лучше, — довольно произнес Стрига. Внезапно в наступившей тишине раздался странный всасывающий звук. Пламя больших факелов, освещавших зал, всколыхнулось и погасло. На миг когти Стриги еще крепче впились в шею Белл, а потом его сердце бешено заколотилось, и он что-то тихо прошипел на чжоученьском. Белл почувствовала, как крылья Стриги бессильно опустились. Значит, они сейчас упадут?

В следующий миг большое дупло завертелось перед глазами Белл, и она полетела вниз. Стрига забыл об оружии, которое нельзя сложить на землю, — о боевом дыхании цюй!

— За ним! В погоню! — закричал кто-то.

— Ты цела? — Белл испуганно вытаращила глаза, увидев еще одну синюю сову, склонившуюся над ней. — Мне пришлось сильно ударить его, чтобы заставить выпустить ее, — пояснил Тенгшу, поворачиваясь к Пелли. — Но я не мог нанести удар в полную силу, чтобы не убить малышку.

— Конечно, не могли! — прорыдала Пелли, обнимая Белл крыльями. — Конечно!

— Но ведь он улетел, не так ли? — озабоченно спросил Тенгшу.

— Не беспокойтесь, — объявил Сорен, влетая в дупло. — Он улетел. Большая часть его сторонников погибла. Лишь немногие последовали за Стригой. Ты спас жизнь Белл, Тенгшу!

— А ты, — прошептала Пелли, поворачиваясь к Белл, — спасла жизнь мне!

— Правда? — переспросила Белл.

— Ну конечно! — воскликнула Пелли, еще крепче прижимая ее к себе. — Ты поступила ужасно глупо, когда сбежала от остальных детей. Счастье, что все закончилось хорошо! Но скажи мне, зачем ты это сделала?

— Это я была во всем виновата, — заплакала Белл. — Это я виновата!

— Нет! — решительно сказала Пелли. — Послушай меня внимательно, Белл. Ты ни в чем не виновата. Дети никогда не виноваты. Обвинять следует только взрослых. Тех, кто обязан думать своей головой.

В дупло влетела Руби.

— Отулисса ранена! — выкрикнула она и вдруг пошатнулась. Рыжие перья плотно облепили ее щуплое тело, и Руби внезапно стала выглядеть совсем маленькой.

— Где она? — спросил Сорен.

— Медсестры положили ее здесь, на полу большого дупла. Она не может шевелиться. Она тяжело ранена, Сорен. Очень тяжело.

— Лети к ней, Сорен! Лети к ней! — воскликнула Пелли. — Я позабочусь о Белл.

Глава XXVIII

К вопросу об излишествах

— Я сделаю все, что смогу, — вздохнул Флимус, главный лекарь Великого Древа из семейства ушастых сов. — Но она ранена в голову. Потеряла очень много крови, и мне совсем не нравится ее глаз. Не знаю, смогу ли я его спасти.

Одна невысказанная мысль, почти молитва, застучала в висках у членов Лучшего в мире клюва, молча стоявших над телом Отулиссы: «Ради Глаукса, спаси ее разум!» Ибо что будет с деревом, если оно лишится своего самого великого ученого, мыслителя и любимого наставника, преподавательницы гахуулогии, метеорологии и высшего магнетизма? Представить себе Великое Древо без блестящего разума Отулиссы — это все равно что представить его себе без плетей молочника, сверкавших всеми оттенками радуги на протяжении двенадцати месяцев года! Это было невозможно.