Нужные вещи, стр. 75

Она повернулась, чтобы поделиться впечатлениями с мистером Гонтом, но дверь оказалась запертой и на ней висела табличка ЗАКРЫТО Табличка медленно покачивалась на веревочной петле между спущенной шторой и стеклом. Он скрылся в магазине, пока Полли смотрела в другую сторону, так тихо, что она не услышала и не заметила.

Полли медленно пошла домой. Не успела она дойти до конца Мейн Стрит, как еще одна машина, на этот раз принадлежавшая Полиции Штата, пронеслась мимо нее.

— Дэнфорт?

Миртл закрыла за собой входную дверь и прошла в гостиную. Она долго мучилась, вытаскивая из замочной скважины ключ, оставленный там Китоном. Под мышкой у нее была зажата кастрюлька-фондю.

— Дэнфорт, я пришла!

Ответа не последовало, и телевизор не работал. Странно, он так торопился, чтобы попасть вовремя к началу футбольного матча. Она подумала, не пошел ли он смотреть футбол к кому-нибудь из соседей, к Гарсонам, например, но ворота гаража были закрыты, а это, значит, машина на месте. Пешком Дэнфорт не ходил никогда, если в этом не было необходимости. Особенно по Касл Вью, тянувшейся по довольно крутому склону.

— Дэнфорт, ты дома?

Молчание. В столовой один стул перевернут. Сдвинув брови, Миртл поставила кастрюльку на стол и поправила стул. Первые нити беспокойства, тонкие и прозрачные, как паутина, натянулись в душе. Она подошла к кабинету. Дверь оказалась запертой. Миртл прижалась к ней ухом и прислушалась. Она была уверена, что слышит слабый скрип кресла.

— Дэнфорт, ты здесь?

Нет ответа… но ей показалось, что из-за двери донеслось покашливание. Беспокойство перерастало в тревогу. Последнее время Дэнфорт находился в нервном напряжении — он единственный из всех сотрудников городской управы работал в полную силу. а весил при этом гораздо больше, чем нужно при его росте. Что если у него случился сердечный приступ? Что если он лежит там, на полу? Если тот звук, который она приняла за кашель — тяжелое дыхание?

Прекрасное утро и начало дня, проведенные сообща, подсказывали такое завершение, как вполне возможное. Начали за здравие, кончили за упокой. Она взялась было за ручку двери, но тут же отдернула руку и прижала к горлу. У нее уже был достаточный опыт подобных попыток войти к Дэнфорту в кабинет без стука, чтобы больше никогда этого не делать. Никогда, никогда, никогда она не войдет в его святая святых без приглашения.

Да… но если у него инфаркт… а если… или… Она вспомнила перевернутый стул, и беспокойство снова захлестнуло ее.

Предположим, он пришел домой и вспугнул грабителя? Вдруг грабитель стукнул Дэнфорта по голове и отволок его, без сознания, в кабинет? Она забарабанила в дверь.

— Дэнфорт? С тобой все в порядке?

Молчание. Тишина в доме, нарушаемая лишь тихим тиканьем старых дедушкиных часов в гостиной и… да, она теперь полностью в этом уверена — поскрипыванием кресла в кабинете. Миртл снова потянула за дверную ручку.

— Дэнфорт, с тобой все в…

Пальцы уже обхватили ручку, когда из-за двери послышался его разъяренный крик, заставивший Миртл отшатнуться с испуганным всхлипом.

— Оставь меня в покое! Неужели ты не можешь оставить меня в покое, тупица?

Миртл застонала. Сердце колотилось высоко, почти в горле. То, что она услышала, не было неожиданностью: все та же ярость и ненависть в голосе. Но после такого прекрасного дня, проведенного вместе, он не мог ее оскорбить больше. Даже если бы все лицо изрезал бритвой.

— Дэнфорт, я думала тебе плохо… — голос ее звучал так тихо, что она сама еле слышала.

— Оставь меня в покое! — Теперь он стоял уже прямо за дверью, она поняла это по звуку.

О, Господи, неужели он сошел с ума? Может так быть? Как это может быть? Что случилось после того, как он высадил меня у Аманды?

На эти вопросы она не могла найти ответов. И тогда она поднялась наверх, достала из шкафа в швейной комнате новую куклу и пошла в спальню. Сняв туфли, Миртл легла на постель со своей стороны и положила куклу рядом.

Откуда-то издалека доносился перекликающийся вой сирен. Она не обращала на него внимания.

Их спальня была прелестна в это время дня, полна яркого октябрьского солнца. Но Миртл этого не замечала. Она видела лишь непроглядную тьму. На душе у нее камнем лежало горе, горе, которое не могла развеять даже прекрасная кукла. Ощущение Несчастья, беды забило ей горло и не давало дышать.

О, как она была счастлива сегодня, как счастлива! И он тоже был счастлив. Она уверена. А теперь все даже хуже, чем было раньше. Гораздо хуже.

Что же случилось? О, Господи, что случилось, и кто за это в ответе?

Миртл обнимала куклу и смотрела в потолок. Через некоторое время она начала плакать. Тяжелые, глубокие всхлипы сотрясали все ее тело.

Глава одиннадцатая

Без четверти полночь этого долгого воскресного октябрьского дня открылась дверь подвального помещения окружной больницы в Кеннебек Вэлли и выпустила шерифа Алана Пэнгборна. Он шел медленно, опустив голову. Ноги, обутые в войлочные больничные тапочки, шаркали по покрытому линолеумом полу. На закрывавшейся за ним двери висела табличка:

МОРГ ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН В конце длинного коридора санитар натирал полотером пол, ленивыми размашистыми движениями. Алан пошел к нему навстречу, стягивая на ходу больничную шапочку. Откинув полу зеленого халата, он засунул шапочку в задний карман джинсов. Мягкое шуршание полотера усыпляло. Меньше всего сегодня ночью ему хотелось оказаться в больнице в Августе.

Санитар поднял голову и, увидев Алана, выключил свою машину.

— Неважно выглядишь, приятель, — приветствовал он Алана. — Не удивительно. Сигарета найдется?

Санитар достал из нагрудного кармана пачку Лакиз и вытряхнул сигарету для Алана.

— Здесь нельзя курить, — предупредил он и кивнул на дверь морга. — Док Райан шею намылит.

Алан послушно кивнул.

— А где можно?

Санитар проводил его до поворота в другой коридор и указал на дверь чуть поодаль. — Оттуда попадешь во внутренний двор. Дверь не закрывай до конца, придержи чем-нибудь, а то возвращаться придется через центральный ход. Спички есть?

Алан двинулся по коридору.

— У меня зажигалка. Спасибо за сигарету.

— Говорят, сегодня был двойной удар, — проговорил ему вслед санитар.

— Точно, — откликнулся Алан, не оборачиваясь.

— Вскрытие — свинская вещь, правда?

— Да, — подтвердил Алан.

За спиной у него снова уютно зажужжал полотер. Свинство — это точное определение. Вскрытие трупов Нетти Кобб и Вильмы Ержик были двадцать третьим и двадцать четвертым по счету за все время службы Алана, все они отвратительны, но последние два были хуже всех.

Дверь, указанная санитаром, была снабжена сигналом тревоги. Алан огляделся в поисках предмета, которым можно было бы придержать дверь, но ничего подходящего не нашел. Тогда он стянул с себя халат, свернул его и, открыв дверь, сунул в щель. Ночной воздух, прохладный но освежающий, захлестнул его волной облегчения. Глоток чистого воздуха был как нельзя кстати после стойкого назойливого, пропитавшего все помещение морга, запаха спирта. Удостоверившись, что халат не даст двери захлопнулся, Алан отвернулся и забыл об этом. Прислонившись спиной к бетонной стене, рядом с тонким лучом света, пролившимся из приоткрытой двери, он закурил.

От первой затяжки голова пошла кругом. Два года он уговаривал себя, что бросил курить и почти уговорил. Вот ведь, обязательно что-то должно помешать благому намерению. В этом проклятие и благословение полицейской работы одновременно. Каждый раз что-нибудь вмешивается в твои планы.

Он поднял глаза к звездам — они всегда успокаивали — но увидел немного: яркий свет прожекторов, обступивших кольцом здание больницы, приглушал сияние звезд. Алан смог отыскать созвездие Большой Медведицы, Орион и маленькую красноватую точку, вероятно. Марс — вот и все.

Марс, подумал он. Вот оно. Несомненно. Боги войны прилетели в полдень с Марса и, приземлившись в Касл Рок, пустили свои огненные стрелы в первых попавшихся — Нетти Кобб и суку Ержик. Боги войны обожгли их души и превратили в монстров. Другого объяснения нет.