Тихая гавань, стр. 38

В субботу, спустя одиннадцать дней после ее ухода, он наконец нашел водителя, который отвез ее в Филадельфию. Тот запомнил Эрин, потому что она была красивой, беременной и ехала без чемодана и даже без дорожной сумки.

Филадельфия. Оттуда она сто раз могла уехать куда угодно, но это была единственная ниточка. К тому же Кевин был уверен, что у Эрин мало денег.

Он собрал сумку, сел в машину и поехал в Филадельфию. Остановившись у автовокзала, он попытался думать, как Эрин. Он был хорошим детективом и знал, что если попробовать руководствоваться ее логикой, он сможет ее найти. Люди, судя по его опыту, до тошноты предсказуемы.

Автобус прибыл без нескольких минут четыре. Кевин, остановившись возле терминала, поворачивал голову то в одну сторону, то в другую. Она стояла здесь одиннадцать дней назад. Что она могла делать в незнакомом городе, без денег, без друзей и крыши над головой? С горсткой четвертаков, десятицентовиков и однодолларовых банкнот далеко не уедешь, особенно после покупки билета на автобус.

Было холодно, вспомнил он, и время было вечернее. Пешком она бы не ушла далеко, и ей требовалось где-нибудь переночевать. Там, где берут наличными. Но где? Не в центре, это точно. Слишком дорого. Тогда куда она направилась? Эрин побоялась бы заблудиться или пойти не в том направлении, значит, она наверняка заглянула в телефонный справочник. Он подошел к справочной в терминале, открыл список гостиниц и скривился — да тут полно страниц! Ну, выбрала она гостиницу, а потом что? Ей пришлось идти туда пешком. Стало быть, ей требовалась карта.

Покупая карту в киоске, он показал продавцу фотографию, но тот сказал, что во вторник не работал. Но Кевин инстинктом чувствовал — он на верном пути. Эрин действовала так же. Он развернул карту и нашел автовокзал. Неподалеку начинался китайский квартал. Кевин подумал, что она могла пойти туда.

Он сел в машину и принялся объезжать улицы Чайна-тауна. И снова чутье подсказывало, что он действует правильно. Он пил водку и обходил улицы пешком, начав с мотелей ближе к автовокзалу, везде показывая фотографию Эрин. Никто ничего не знал, хотя у Кевина возникло ощущение, что некоторые из опрошенных лгали. Он видел дешевые комнаты с грязными простынями, настоящие дыры, которые он никогда бы ей не снял в мотелях, где управляющие едва говорили по-английски и брали только наличными. Он намекал, что женщина в опасности, и он ищет ее, чтобы помочь. Он нашел первое заведение, где ночевала Эрин, но там не знали, куда она направилась потом. Кевин приставил пистолет к голове клерка, но тот, кроме крика, не смог добавить к своим словам ничего существенного.

В понедельник Кевину пришлось вернуться на работу. Он был взбешен, что Эрин ускользнула от него. На следующие выходные он снова приехал в Филадельфию. Через неделю тоже. Он был неутомим, но проблема состояла в том, что китайских гостиниц было слишком много, а он был один, и мало кто доверял копу из другого города.

Но он был терпеливым и упорным и регулярно наезжал в город, забирая все больше дней в счет отпуска. Прошел еще один уикенд. Он расширил зону поиска, зная, что Эрин понадобятся деньги. Он заходил в бары, ресторанчики и закусочные, решив проверить все до единой в городе, если понадобится. Наконец пятнадцатого февраля, сразу после Валентинова дня, официантка по имени Трейси сказала, что Эрин работает у них, только называет себя Эрика. По расписанию она будет завтра. Трейси поверила Кевину, потому что он был полицейским, она даже попыталась флиртовать, сунув ему свой номер телефона, когда он уходил.

Он взял в прокате машину и сел в засаду за один квартал до кафе, когда солнце еще не поднялось. Работники заходили в кафе с переулка. Кевин прихлебывал свой излюбленный допинг из пластикового стаканчика, сидя на переднем сиденье и высматривая Эрин. В переулке показались поочередно владелец заведения, Трейси и еще одна женщина, но Эрин так и не появилась. Не вышла она и на следующий день, а где она живет, никто не знал. Она даже не зашла за чеком.

Где она жила, он выяснил через несколько часов. Это был дерьмовый мотель в пределах пешего хода от кафе. Служащий, принимавший только наличные, ничего не знал, кроме того, что Эрин ушла на работу, но быстро вернулась, забрала вещи и уехала в большой спешке. Кевин обыскал ее комнату, но там ничего не оказалось. Он помчался на автовокзал, но там работали только женщины-кассирши, и ни одна не запомнила Эрин. Автобусы за последние два дня уходили в северном, южном, западном и восточном направлениях, искать теперь надо было везде.

Эрин снова исчезла, и в машине Кевин кричал и бил кулаками по рулю, пока руки не покрылись синяками и ссадинами.

В отсутствие Эрин боль внутри с каждым днем становилась все более токсичной и всепожирающей, распространяясь подобно раку. Кевин несколько раз приезжал в Филадельфию и расспрашивал водителей. В конце концов он выяснил, что она уехала в Нью-Йорк, но там ее след терялся. Слишком много автобусов, слишком много водителей, прорва пассажиров, и целая вечность прошла с того дня. Слишком много вариантов, она могла поехать, куда угодно. То, что ее нет рядом, мучило Кевина смертельно. В ярости он крушил все вокруг, а затем, плача, засыпал. Он был охвачен отчаянием. Временами ему казалось, что он теряет рассудок.

Это же несправедливо, ведь он полюбил ее с первого мгновения, когда увидел в Атлантик-сити! Они же были счастливы, разве нет? В начале их брака Эрин тихонько напевала, когда накладывала макияж. Он отвозил ее в библиотеку, и она брала по восемь-десять книг. Иногда она читала ему вслух отрывки, а он слушал ее голос, смотрел, как она наклонилась над столом, и думал, что она самая красивая женщина на свете.

Он был хорошим мужем. Он купил ей дом, какой она захотела, и занавески, которые она выбрала, и мебель по ее вкусу, хотя с трудом мог себе это позволить. Когда они поженились, по дороге домой он часто покупал цветы у уличных торговцев. Эрин ставила вазу на стол вместе со свечами, и получался романтический ужин на двоих. Иногда они занимались любовью прямо в кухне, тогда он подсаживал ее на стол.

Он не заставлял ее работать. Она никак не могла понять, как хорошо ей живется. Она не ценила, на какие жертвы он пошел ради нее. Она была избалованная эгоистка, и Кевина выводило из себя ее упорное нежелание понимать, насколько легка ее жизнь. Убирай себе дом, еду готовь, хоть всю жизнь читай свои глупые библиотечные книжки, смотри телевизор, спи, когда хочешь, и не твое дело волноваться о счетах за коммунальные услуги, выплатах за дом или о сплетнях за твоей спиной. Ей никогда не приходилось видеть лица убитых. Кевин о многом не рассказывал, потому что любил ее, но это дела не меняло. Он молчал о детях, сожженных утюгом или сброшенных с крыши, о женщинах, зарезанных в переулках и затолканных в мусорные контейнеры. Он не рассказывал, что иногда ему приходится счищать кровь с ботинок, прежде чем сесть в машину, а когда он смотрел в глаза убийцам, то знал, что противоборствует дьяволу в человеческом облике, потому что в Библии сказано: «…Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукой человека: ибо человек создан по образу Божию…» [8] .

Он любил ее, а она любила его, и она должна вернуться домой, потому что он не может ее найти. Ее ждет прежняя счастливая, беззаботная жизнь. Войди Эрин сейчас в дверь, он не ударил бы ее ни ладонью, ни кулаком, ни ногой, ни о стену, потому что он хороший муж. Он любил ее, и она любила его. Когда он делал ей предложение, она напомнила ему вечер их знакомства возле казино, когда на нее напали двое подонков. Кевин спас ее от них в тот вечер, а утром он и Эрин гуляли по деревянному настилу на пляже и он пригласил ее на кофе. На предложение руки и сердца она ответила — конечно, она выйдет за него замуж. Она его любит, сказала она. С ним она в безопасности.

В безопасности. Именно так она сказала: в безопасности.

25

вернуться

8

Книга Бытия (9:6).