Мешок с костями, стр. 105

Вновь Джон надолго замолчал. Потом протянул руку и прикоснулся к шишке на моей голове.

— Ой!

— Извините. — Пауза. — Господи. А потом он вернулся в «Уэррингтон» и покончил с собой. Майкл, мне не следовало привозить сюда эту кассету.

— Ничего страшного. Только не вздумайте рассказывать об этом Мэтти. Я специально начесываю волосы на ухо, чтобы она не увидела пластырь.

— Вы когда-нибудь ей расскажете?

— Возможно. Только после его смерти должно пройти достаточно много времени, чтобы мы могли смеяться, слушая о моем заплыве с полной выкладкой.

— То есть не скоро.

— Похоже на то.

Пару миль мы проехали молча. Я чувствовал, что Джон ищет способ возродить атмосферу веселья, и полностью одобрял его намерения. Наконец он наклонился вперед, нашел на радио что-то очень громкое в исполнении «Ганз-энд-роузиз» [129].

— Будем веселиться до упаду. Так?

Я улыбнулся. Мне это далось нелегко, потому что в ушах все еще стоял голос старухи.

— Если вы настаиваете.

— Да. Безусловно.

— Для адвоката ты хороший парень, Джон.

— И ты ничего, для писателя.

На этот раз улыбка на моем лице выглядела более естественно и задержалась надолго. Мы миновали границу Тэ-Эр-90, и в этот самый момент солнце разорвало дымку и залило все ярким светом. Я уж решил, что это знак перемен к лучшему, но потом посмотрел на запад. Там, над Белыми горами, собирались с силами черные облака.

Глава 25

Я думаю, для мужчин любовь — это вожделение и восторг, смешанные в равных долях. Восторг часть женщин понимает. Насчет вожделения… им кажется, что понимают. Очень немногие, где-то одна из двадцати, в какой-то мере представляют себе, что есть мужское вожделение, и как глубоко укоренилось оно в сознании мужчины. Какое влияние оказывает оно на их сон и состояние души. И я говорю не о вожделении, точнее, похоти сатиров, насильников или растлителей малолетних. Я веду речь о вожделении продавцов обувных магазинов и директоров средних школ. Не упоминая писателей и адвокатов. К трейлеру Мэтти мы подъехали без десяти одиннадцать, и когда я остановил мой «шеви» рядом с ее стареньким джипом, дверь трейлера распахнулась, и Мэтти вышла на верхнюю ступеньку. У меня перехватило дыхание, и я почувствовал, что точно так же перехватило дыхание и у сидящего рядом Джона.

Такой красавицы, что стояла сейчас в дверном проеме ржавого трейлера, видеть мне еще не доводилось. Розовые шорты, розовый топик, не доходящий до талии. Шорты не слишком короткие, чтобы выглядеть дешевкой (одно из любимых словечек моей матери), но аккурат такие, чтобы вызывать фривольные мысли. Топик с тоненькими бретельками, завязанными узлами на плечах, также позволял мечтать о многом. Волосы Мэтти свободно падали на плечи. Она улыбалась и махала нам рукой. Я подумал: «Ей это удалось — пригласи ее в обеденный зал загородного клуба в таком наряде, и все будут глазеть только на нее».

— О Боже, — выдохнул Джон. В голосе его слышалась неприкрытая страсть. — Все это и еще пакетик чипсов.

— Да. Поставь глаза на место, а не то они совсем вылезут из орбит.

Он поднял руки к лицу, как бы показывая, что следует моему совету. Джордж уже поставил «алтиму» рядом с моим «шеви».

— Пошли. — Я открыл дверцу — Нас ждут.

— Я не смогу прикоснуться к ней, Майк, — прошептал Джон. — Растаю.

— Пошли, сластолюбец.

Мэтти спустилась по ступенькам, миновав горшок с помидором. Ки следовала за ней, в таком же наряде, что и мать, только темно-зеленого цвета. На нее опять напала стеснительность: одной рукой она держалась за ногу Мэтти, кулачок второй сунула в рот.

— Гости приехали! Гости приехали! — радостно воскликнула Мэтти и бросилась мне в объятия. Крепко обняла, поцеловала в уголок рта. Я тоже крепко обнял ее, чмокнул в щечку. Потом она повернулась к Джону, прочитала надпись на его футболке, захлопала в ладоши, обняла его. Он держался достаточно уверенно для мужчины, опасавшегося растаять от ее прикосновений, и закружил ее в воздухе. Мэтти ухватилась руками за его шею и смеялась.

— Богатая дама, богатая дама, богатая дама! — несколько раз повторил Джон, прежде чем позволил подошвам белых туфелек Мэтти вновь соприкоснуться с землей.

— Свободная дама, свободная дама, свободная дама! — ответила она ему. — К черту богатство! — И, прежде чем он успел ответить, поцеловала в губы. Его руки поднялись, чтобы обнять ее, но Мэтти выскользнула и шагнула к Ромми и Джорджу, которые стояли бок о бок, словно ждали, пока кто-нибудь объяснит им, чем мормонская церковь отличается от остальных.

Я уже хотел представить ее мужчинам, но меня опередил Джон. При этом его рука все-таки осуществила задуманное: он обнял ее за талию и увлек к Ромми и Джорджу.

И в это же время маленькая ручка скользнула в мою. Я опустил голову, встретился взглядом с Ки. Посмотрел на ее мордашку, серьезную, бледную, красивую. Ее светлые волосы, только что вымытые, блестящие, удерживала в хвосте бархатная закрутка.

— Люди из холодильника меня больсе не любят. — Ки уже не смеялась. В глазах стояли слезы. — Мои буквы убезяли.

Я поднял ее, посадил на руку, как и в тот день, когда она, в купальнике, храбро шагала на разделительной полосе Шестьдесят восьмого шоссе. Поцеловал в лоб, потом в кончик носа. Кожа ее напоминала шелк.

— Я знаю. Я куплю тебе, новые.

— Обесяес? — Темно-синие глаза пристально смотрели на меня.

— Обещаю. И я научу тебя таким редким словам, как зигота и дискретность. Я знаю множество редких слов.

— Сколько?

— Сто восемьдесят.

С запада долетел очередной раскат грома. Взгляд Ки метнулся к черным облакам и снова встретился с моим.

— Я боюсь, Майк.

— Боишься? Чего?

— Не знаю. Зенсины в платье Мэтти. Музьтин, котойих мы видели. — Она заглянула за мое плечо. — А вон идет момми. — Я не раз слышал, как актрисы с такой же интонацией произносили: «Только не на глазах у детей». Кира завертелась на моей руке. — Опусти меня.

Я поставил ее на землю. Мэтти, Джон, Ромми и Джордж шли к нам. Ки побежала к матери, Мэтти взяла ее на руки, оглядела нас, словно генерал, обозревающий вверенные ему войска.

— Пиво привезли? — спросила она меня.

— Так точно, — отрапортовал я. — Ящик «бада», различные прохладительные напитки плюс лимонад.

— Отлично. Мистер Кеннеди…

— Джордж, мэм.

— Хорошо, Джордж. Но, если еще раз назовете меня мэм, я щелкну вас по носу. Я — Мэтти. Вас не затруднит съездить в «Лейквью дженерел»… — она указала на супермаркет, расположенный на Шестьдесят восьмом шоссе, в полумиле от нас, — …и привезти льда?

— Нисколько.

— Мистер Биссонетт…

— Ромми.

— За северным углом этого трейлера небольшой огород. Сможете вы найти пару хороших кустиков салата?

— Думаю, с этим я справлюсь.

— Джон, давайте положим мясо в холодильник. А ты, Майк… — Она указала на мангал. — Брикеты саморазгорающиеся. Достаточно бросить спичку и отойти. За работу.

— Да, моя госпожа. — Я упал перед ней на колени. Вот тут Ки наконец-то захихикала.

Смеясь, Мэтти протянула руку и помогла мне подняться.

— Не теряйте времени, сэр Галахад. Скоро пойдет дождь. Я хочу, чтобы мы успели наесться до отвала и укрыться от ливня в трейлере.

В городе вечеринки начинаются приветствиями в дверях, собиранием пальто, легкими или воздушными поцелуями (и откуда пошли все эти странности?). На природе все начинается с работы. Ты что-то приносишь, что-то перетаскиваешь, что-то ищешь, к примеру, железные шипцы или решетки для мангала. Хозяйка просит мужчин перенести столик на другое место, потом решает, что прежнее было лучше, и мужчины тащат столик обратно. И в какой-то момент ты понимаешь, что и в этом можно найти удовольствие.

Я соорудил из брикетов высокую пирамиду и поднес спичку. Огонь радостно загорелся, и я отступил на шаг, вытирая со лба пот. Синоптики обещали похолодание, но до него еще надо было дожить. Пока же солнце жарило с прежней силой, хотя на западе и продолжали сгущаться тучи. Там словно раздувался огромный черный шар.