На полпути к могиле, стр. 57

— Ты что делаешь?

Господи, он что, проголодался? От этой мысли меня пронял зловещий озноб.

— Я их чую. Четверо, в том числе Хеннесси. Я чую на этой подушке твою маму. Они ее забрали. И здесь не так много крови. Она не умерла.

От облегчения и ужаса у меня подогнулись колени. Она еще жива; может быть, жива. Кости обнюхивал комнату, как страшный белый пес. След вывел его обратно на лестницу. Я слышала, как он движется по кухне, и понимала, что он так же обнюхивает дедушку. Думать об этом было невыносимо. Я нежно перевернула бабушку на спину, и ее открытые глаза уставились на меня с укором. «Это все ты виновата!» — безмолвно обвиняли они. Подавив рыдание, я закрыла ей глаза и послала к Небу молитву даровать ей покой, потому что мне-то его больше не знать.

— Спускайся сюда, Котенок. Кто-то идет.

Я прыжками сбежала по лестнице, стараясь не наступать на кровавые отпечатки. Кости комкал что-то в ладонях. Сунув комок за пояс, он развернул меня к двери. Шум мотора слышался на дороге примерно в миле от дома. Я достала оставшиеся ножи и теперь сжимала в каждой руке по два.

— Это они? — с надеждой спросила я.

Больше всего на свете мне хотелось растерзать сотворивших это зверей. Кости встал рядом со мной, расставив ноги и щурясь:

— Нет, это люди. Я слышу, у них бьются сердца. Давай уйдем.

— Погоди! — Я в отчаянии оглядывалась, на руках и одежде осталась кровь моих родных. — Как мы узнаем, куда они забрали маму? Я не уйду, пока не узнаю, кто бы сюда ни явился.

Он вскочил на свой мотоцикл и, развернув его, коротким кивком приказал мне садиться.

— Они оставили записку. В кармане у твоего деда. Она у меня. Едем, Котенок, они уже здесь.

И верно. В ста ярдах от крыльца машина встала, и из нее выскочили детектив Мэнсфилд и детектив Блэк с револьверами в руках.

— Стоять! Ни с места!

Кости спрыгнул с мотоцикла и, не успела я и глазом моргнуть, заслонил меня собой. Он хотел защитить меня от пуль, которые ему почти ничем не грозили, а меня могли убить.

— Садись на мотоцикл, Котенок, — велел он тихо, так что им не было слышно. — Я тебя догоню. Надо уходить. Их наверняка вызвали для прикрытия.

— Руки вверх! Бросай оружие!

Мэнсфилд медленно приближался к нам. Кости послушно вытянул перед собой пустые руки. Он тянул время.

Что-то холодное зародилось во мне и стало расти, вытесняя боль и горе. Кости собирался получить две полные обоймы в спину, прикрывая наше бегство. Или позволить им надеть на себя наручники, а потом вырубить их. У меня были другие планы.

Оба детектива нацелились на Кости, видя в нем главную угрозу. Они имели глупость позабыть старую поговорку, предостерегающую тех, кто недооценивает силу женщин.

Я шагнула из-за плеча Кости, подняв руки, развернув их ладонями к себе. Мэнсфилд успел сделать еще один шаг, и я метнула первый нож. Клинок рассек ему запястье, и детектив выронил оружие. Блэк не успел среагировать, а я уже метнула второй, и он тоже рухнул наземь, с криком зажимая окровавленное предплечье. Попасть в неподвижную цель было проще, и миг спустя обе руки у каждого были парализованы. Серебряные клинки торчали в запястьях.

Кости вскинул бровь, но промолчал и уселся ко мне за спину. Мы погнали прочь, и их вопли скоро затихли вдали.

22

Чтобы скрыться от чужих глаз, мы проехали по грунтовой дороге и между деревьями. Временами я слышала звук сирены. Впереди сидела я, но правил Кости. Он вилял между деревьями на скорости, от которой меня при других обстоятельствах стошнило бы от страха. Теперь мне хотелось, чтобы он гнал еще быстрее. У самого шоссе он остановился. Было уже темно, свет утонул в тенях. Кости положил мотоцикл набок и прикрыл ветками, обломав их с ближайшего дерева. До большой дороги оставалось около сотни ярдов.

— Жди здесь. Я мигом, — загадочно распорядился он.

Я озадаченно смотрела, как он идет к дороге. У обочины он остановился. Поток машин был не слишком плотным — к семи часам большинство уже добралось с работы домой. С места, где я стояла, он был хорошо виден, и видно было, как глаза его разгораются пронзительным зеленым сиянием.

Приближалась машина. Кости устремил на нее взгляд. Автомобиль завилял и начал тормозить. Кости вышел на середину дороги прямо перед машиной, и глаза его сверкнули еще ярче. Машина остановилась всего за шаг до него и, когда он повелительно кивнул на обочину, съехала к краю.

Кости дождался полной остановки и открыл дверь со стороны водителя. Мужчина лет сорока сидел со стеклянными глазами. Кости вытащил его из машины и подвел к месту, где я стояла.

И сразу припал губами к шее водителя. Бедняга слабо заскулил. Кости очень быстро отпустил его, утер губы рукавом.

— Ты устал, — наставлял он мужчину своим гулким голосом. — Ты сейчас ляжешь здесь и уснешь. Когда проснешься, не станешь беспокоиться из-за машины. Ты оставил ее дома и вышел прогуляться пешком. Тебе захочется вернуться домой, но не раньше, чем ты отдохнешь. А ты очень-очень устал.

Мужчина свернулся калачиком, как ребенок, и опустил голову на локоть. Он уже спал.

— Нам нужна машина, которой они не станут искать, — объяснил мне Кости.

Я пошла за ним к новому средству передвижения. Мы уже ехали по шоссе, когда я обратилась к нему:

— Покажи мне записку. — Раньше, когда мы ехали на мотоцикле, я об этом не просила, боялась, как бы на скорости сто с лишним миль в час ее не унесло ветром.

Кости чуть заметно помотал головой и вытащил из-за пояса записку.

— Ты не поймешь. Они знали, что я пойму.

Я бережно развернула листок — единственный ключ, который поможет отыскать мою мать.

— Это значит, она еще жива?

— Если им верить.

— А ты веришь? Нет ли у вампиров… какого-нибудь кодекса, запрещающего лгать о заложниках?

Он покосился на меня. Жалость на его лице не внушала надежды.

— Нет, Котенок. Но Хеннесси может счесть ее полезной. Твоя мать еще красива, а ты знаешь, как они поступают с красивыми женщинами.

Меня обожгла раскаленная добела ярость, но я знала, что он мне не лжет. Ложь мне не поможет, а правда, возможно, спасет ее, если я совладаю с яростью и в кои-то веки не наделаю глупостей.

— Где мы должны с ними встретиться? Как я понимаю, они назначили время? Чего они ждут? — Вопросы бурлили у меня в мозгу, я не успевала выпаливать их, и Кости вскинул руку.

— Дай я сперва найду место, где остановиться, тогда и поговорим. Нам ни к чему еще и прятаться от полиции.

Я молча кивнула, прижала руки к груди. Кости проехал еще миль двадцать, потом съехал с трассы к мотелю.

— Подожди здесь минутку, — попросил он в ответ на мой недоуменный взгляд.

Я просидела в машине десять минут, потом он вернулся и проехал к заднему краю участка. Место было не высшего класса, и я поймала несколько хищных взглядов со стороны околачивавшихся вокруг личностей.

— Идем. Нам туда.

Не глядя по сторонам, он взял меня за руку и провел в номер 326. Внутри домик выглядел так же негостеприимно, как и снаружи, но мне было не до того.

— Зачем мы здесь? — Ясно, что не ради любовного свидания.

— Здесь не так близко к шоссе, мы будем привлекать меньше внимания и сможем поговорить без помех. Здесь замечают только разъезжих продавцов наркоты. Заодно ты можешь смыть кровь.

Мельком глянув на запекшуюся на ладонях кровь, я снова уставилась на него.

— А время у нас есть?

Кости коротко кивнул:

— Несколько часов. Дважды со смерти дня — значит в два после полуночи. Полночь — смерть дня, и они назначили через два часа после нее. Догадываюсь, что они хотели дать тебе побольше времени, чтобы ты успела узнать о смерти бабушки с дедушкой и связаться со мной.

— Как предусмотрительно. — Голос у меня сел от ненависти. — А теперь объясни, что они предлагают. Предлагают же что-то? Меня за нее? Он хочет получить наживку, которая едва не довела его до смерти?