Чужой (v2), стр. 47
— Дубль — это как?
— Множественностью миров тебя не удивишь уже, так?
— Теперь не удивишь.
— Чужие, которые проваливаются из других миров, не имеют… не знаю как сказать… «аналогов» в этом мире, верно?
— Нет. Пока ни отпечатки пальцев не совпадали ни разу, да и просто по данным не получается.
Вот это хорошо, вот поэтому я пока могу врать, и мне даже будут верить. Главное — не завраться.
А пиво на радостях хорошо пошло, уже и бутылка уговорилась.
— Еще?
— Не откажусь, — поставил я бутылку на стол.
Люси ее сразу забрала и ушла с ней на кухню. Я услышал, как бутылка упала в мусорное ведро, пластиковое, судя по звуку. Снова открылся холодильник. Опять же по звуку понял, что бутылки в двери стоят.
— Держи, — протянула она мне уже открытую, зайдя в комнату. — Продолжай.
— Все очень просто: множественны не только миры, но и люди. Как так получается — расскажу в другой раз, если тебе будет интересно, — я быстро припомнил лекции Милославского. — Получается, что сюда попадают те, у кого здесь нет… других версий, так, наверное, лучше сказать.
— А ты?
— А я уже не в первом мире. И попал сюда не случайно, а прошел намеренно. Просто… просто не совсем туда, куда шел.
— И здесь есть другой ты? — она ткнула бутылочным горлышком в моем направлении.
— Был. Другой я, который жил здесь, застрелился. Как бы освободил место, иначе, я думаю, я бы сюда никогда не попал. То есть по факту я и есть тот же самый человек, который… ну, чьи документы ты видела.
— И там… в своем мире, ты жил в Грэнби, Колорадо?
— Да, — без всякого усилия соврал я.
Не надо лишнюю информацию выдавать, все же. Пусть будет так, меньше подозрений и проще для понимания.
— И ты здесь очутился в своем доме?
— Совершенно верно. Я и пытался попасть в свой дом, только… угодил в другую его версию.
— Как-то слишком сложно для моего понимания.
— У тебя есть бумага и карандаш? Давай рисовать, так проще, — я попытался вспомнить те графики, которые вырисовывал покойный профессор, ни дна ему, ни покрышки.
25
Ночью меня арестовывать никто не пришел, из чего сделал вывод, что Люси меня пока не сдала. Я проснулся около часа дня, в постели в своем номере, чему тоже обрадовался. Впрочем, когда разговор закончился, она была настолько усталой и сонной, что ни о каком развитии отношений не помышляла, так что я спокойно уехал. И, похоже, все же сумел переманить ее на свою сторону. Не знаю, надолго ли и насколько прочно, но пока сумел. А мне всего-то и надо, что «пока», на большее не рассчитываю.
В принципе, размышлял я, закинув руки за голову и глядя в потолок, можно прямо сейчас готовить самолет к вылету и рвать на север, в сторону Канады, искать анклав чужих. Мне кажется, что там вероятность найти Настю будет выше всего. А что, ничего не мешает вроде как, собирайся, да лети. Но вот такой момент: мне бы узнать, зачем изолируют и увозят чужих. Почему-то кажется, что это может быть очень важным, для того же канадского анклава. В котором, кстати, мне и место, наверное. Здесь я все равно до результатов анализов, то есть не больше недели у меня. Хорошо, что хотя бы знаю, что образцы еще не увозили, потому что туда летает один и тот же самолет, и график его я уже выяснил. Но скоро полетит, совсем уже скоро. Он полетит — ну и я, наверное, в другую сторону.
Так, и что делать? Как лучше поступить?
По-хорошему, мне бы выяснить, кто может просто знать об этом. А потом… ну а потом можно нахулиганить, потыкать в него пистолетом, неожиданно появившись там, где он меня не ждет, напугать, заставить все выложить — и быстро-быстро смыться. Как-то так, пожалуй, ничего умнее пока в голову не приходит. Впрочем, простота замысла — зачастую залог его успеха.
Ладно, хватил разлеживаться, пора вставать. Бриться хорошей бритвой в теплой ванной, стоять под горячим душем и все такое прочее.
Завтрака в «дайнере» получить не удалось, потому что давно было время ланча. Причем на этот самый ланч приперлось немало народу, едва удалось пристроиться к стойке. Было шумно, пахло жарящимся мясом, Эрл хозяйничал за стойкой, переворачивая круглые бургерные котлеты металлической лопаткой.
Попросил я только кофе и лимонный пирог, который здесь был очень неплохим. У меня спросонья ничего кроме сладкого в горло не лезет, так что что-то другое мне бы сейчас не подошло.
Так, и что сейчас делать? Выходной же у меня, получается, а я ума не приложу куда себя девать и чем заниматься. Чем тут вообще в эти дни народ занят? Ну, вон, едят, например, но это же на целый день? Пойти в номер и смотреть кино? Нет, не хочется, день солнечный, тепло совсем, нечего взаперти сидеть. Что можно придумать? Черт, я же здесь никого и ничего не знаю. С другой стороны, почему «никого»? И вообще, я сюда что, развлекаться попал? У меня еще дело есть.
Мобильная связь в городе не работала, хотя ее обещали наладить, но вот обычная проводная функционировала исправно. Позавтракав, пошел к телефону в холле мотеля, выловил из бумажника карточку Люси, набрал номер, записанный ручкой на обороте, домашний. Трубку она сняла после трех гудков.
— Привет.
— Привет! — вполне даже обрадовалась она.
— Не разбудил?
— Ты что, я уже часа три как встала.
— Чем здесь принято развлекаться в выходные?
— Ничем, — ответила она сразу. — Можно взять видео в прокат и пить пиво, но я так не делаю. Можно было устроить барбекю, но надо собирать гостей заранее. Хочешь на лошадях покататься? — вдруг, вспомнив что-то, предложила она.
— Нет, я не умею и лошадей боюсь. А велосипеды где-то можно добыть?
— Велосипеды? — она явно озадачилась.
А что, вполне здравая идея, на мой взгляд. Дороги здесь ровные, подъемов и спусков не наблюдается, самый что ни есть замечательный рельеф для прогулочного катания. Крути педали и болтай, что и требуется.
— Велосипеды, — повторила она. — Велосипеды… ты знаешь, здесь есть два магазина, в которых их продавали, но они оба закрыты с тех самых пор. Но…
— Что?
— Заезжай за мной, все решаемо. Когда можешь?
— Да хоть сейчас.
— Вот сейчас и заезжай, — она явно загорелась моей идеей.
Поднялся обратно в номер, переоделся чуть удобней для велосипедных катаний, заодно прихватил дробовик с бандольеро, заполненным патронами. «Сорок четвертый» и так на месте, в кобуре, а дробан пусть в машине хранится. Как он вчера, например, пригодился.
Стоянка возле мотеля была забита машинами, приехавшими на ланч. Прямо напротив двое мальчишек перебрасывались бейсбольным мячом, за ними наблюдала собака — чистый и вычесанный золотистый ретривер. Время от времени она приподнималась и начинала облаивать летающий мяч.
Забросив дробовик и прочее за спинку сиденья, влез в кабину, завел. Дал полминуты прогреться, а если точнее, то смазаться двигателю, а за это время попрыгал на сидении, в очередной раз убеждаясь, что сижу не в трофейном военном «кюбеле» с жестяными дверцами и продуваемым брезентом сверху, а в самой настоящей машине, в которую не течет и не задувает, и в которой даже сидеть просто приятно. Найти себе какой-нибудь «кадиллак» и ездить на нем, компенсировать, так сказать, за все унижения? А почему бы и нет. Просто не здесь, а там, в Канаде, например. Когда доберусь.
Гидроусилитель руля, к слову, тоже очень приятная штука. Вывернув колеса на месте, круто развернулся и поехал к центру города. Заодно радио включил, по которому объявили, что сейчас будет песня Линды Ронстадт. Все удовольствия сразу.
Машин на улицах было даже меньше чем в будний день, а вот пешеходов побольше. В паре мест уловил запах разгоревшихся углей — кто-то жарил мясо, вызвав некий смутный приступ зависти. Линду Ронстадт как раз сменили братья Делмор с «Буги товарного поезда», когда мой пикап свернул на подъездную дорожку дома Люси. Ждать не пришлось, я даже двигатель не успел заглушить, как входная дверь распахнулась и на крыльцо выбежала хозяйка дома, одетая в серый трикотажный тренировочный костюм и яркую красно-синюю куртку. Помахав рукой через ветровое стекло, она забралась в кабину, совершенно неожиданно чмокнула меня в щеку и сказала: