Чужой (v2), стр. 30
Пикетт миновал подъезд, возле которого стояли три «скорых» и припарковал пикап у какого-то другого входа, больше напоминающего административный.
— Пошли, — сказал, глуша мотор и вылезая из кабины.
Место, куда мы зашли, мне как-то не очень понравилось. У входа появилась явно новодельная решетчатая дверь, за которой, разглядывая комиксы, сидел крупный парень в военной форме. Еще одна дверь, ведущая в какой-то коридор, тоже была закрыта дополнительной решеткой мощным замком. Парень принял мои сумки и, не говоря ни слова, закинул их в какую-то комнатку, в которой я разглядел разве что диван у стены. Пикетт все это время стоял молча, после чего тронул меня за локоть и показал на дверь в дальнем углу холла.
— Туда.
Туда так туда, попал так попал. Если все же попал.
За дверью оказался обычный офис, в котором заняты были всего два письменных стола. За одним сидела невысокая худощавая женщина лет сорока, с резкими чертами лица и очень короткой стрижкой, одетая в свитер и наброшенную на плечи песочного цвета парку, а за вторым устроился коренастый азиат в военной форме с двумя шпалами на петлицах. Черт его знает, что это за звание такое, я в американских ни бум-бум. Но думаю, что это простительно, большинство американцев тоже, как и я, не отличит майора от капрала, как мне кажется. Но может и ошибаюсь.
— Садись, — сказал Пикетт, показав на стул перед столом азиата, а сам уселся рядом. — Предварительно, — повернулся он к тому, — такая информация: иммунный, выживший, постоянный резидент Колорадо. Документами подтверждается, — он выложил пилотскую лицензию и права на стол. — Произношение не местное, из-за чего и потребовалась проверка.
Вот как… все же быть не американцем теперь грех? Или что?
Азиат взял пластиковые прямоугольнички, повертел их в руках, сравнил фотографию со мной, но вопросов насчет похудения задавать не стал. Спросил о другом:
— Еще какие-нибудь документы есть? Желательно с фотографиями.
— Вот это еще…, - полез я за бумажником. — Разрешение на скрытное ношение.
— О, это отлично! — вдруг оживился он. — Тогда мы имеем отпечатки пальцев, — добавил он, обернувшись к женщине за соседним столом. — Сделаешь?
— Без проблем, — ответила та, поднимаясь.
Пока она копалась в сером офисном шкафу, азиат открыл какое-то окошко в своем лэптопе, после чего начал задавать явно дежурные вопросы вроде года рождения, адреса и прочего. Поинтересовался и местом, откуда переехал в Америку. Пришлось понадеяться на то, что это Москва и мой дубль не переехал в России куда-нибудь еще. Впрочем, не уверен, что у них вообще есть настолько подробная информация.
Женщина положила передо мной нечто похожее на открытый мобильный телефон, только экран был матовым и кнопки совсем другие.
— Давайте с правой руки начнем, — сказала она. — Большой палец, пожалуйста.
Машинка негромко попискивала, женщина нажимала кнопку «сохранить», после чего вежливо поблагодарила меня и вернулась за свой стол, подсоединив прибор к своему компьютеру.
— У нас есть все базы с отпечатками, — сказал азиат каким-то успокаивающим тоном. — Это очень хорошо, что ты получал разрешение, все очень сильно упрощается.
Я мысленно начал молиться о том, чтобы мои отпечатки и вправду совпали с дублем. А еще хорошо было бы, чтобы он не порезал как-нибудь палец, так, чтобы потом остался шрам. А то возникнут вопросы про то, куда он делся и вряд ли я смогу на них ответить.
— Долго проверять будете? — спросил я, кивнув на женщину.
— Нет, сегодня закончим, — ответил тот. — Потом еще медицина на очереди, пока там все сделают, у нас тоже все будет готово.
Только сейчас я обратил внимание, что у него на груди нашивка с именем и фамилией: «Хэдли Вок».
14
«Медицина» размещалась в соседнем кабинете, причем ходить из него не надо было никуда, все требуемое было на месте. Там развернуться можно было с трудом, настолько все забито оборудованием. Заправлял там всем молодой индус в зеленом хирургическом халате, помогала ему рослая женщина с лошадиным лицом и жидкими светлыми волосами, выбивавшимися из-под шапочки.
У меня взяли кровь, причем из пальца и из вены, мазок из горла, осмотрели глазное дно, потом опросили про всякие давние болезни, не суперкорь. После чего прием закончился. Похоже, что именно кровь их и интересовала.
— Это на что анализ? — решил я не мучать себя догадками.
— На синдром, на иммунитет, на «свой-чужой», если без терминов, — равнодушно поджав плечами, ответил индиец.
— Скоро закончите?
— Синдром через двадцать минут, на иммунитет чуть дольше, на «свой-чужой» пару недель займет, мы в Техас, в Форт-Сэм отправляем. Ты пилот, насколько я слышал?
— Не знаю, можно ли меня пилотом называть, — немного удивился я такому вопросу. — Любительская лицензия на одномоторники.
— Не важно, — махнул он рукой. — Я к тому, что самолетом отправляем, может ты сам и повезешь.
— Нет, для моего умения далековато. А «свой-чужой» — это принципиально? — и наткнувшись на его непонимающий взгляд, добавил: — Я до сих пор в глуши просидел, ничего не знаю и плохо ориентируюсь в новой жизни.
— Естественно, — чуть нахмурившись, сказал он. — А у тебя проблемы с этим, что ли?
— В смысле? — включил я режим непонимания.
— Не уверен, свой ты или нет? — уточнил индиец.
Возившаяся с пробирками медсестра даже замерла на секунду.
— А-а! — засмеялся я. — Я не понял сразу. Я не о том, мне просто интересно в чем с чужими вообще проблема? Я радио только слушал пока у себя в горах сидел, но ничего толком не понял.
— У них возможна другая форма суперкори, — сказал врач, потеряв ко мне интерес. — От которой у тебя, например, может не быть иммунитета. И у меня. Или у нее, — он кивнул в сторону медсестры. — Так что их в карантин и в изоляцию.
— А, теперь понятно, — кивнул я, почувствовав, как волосы на голове зашевелились, а вдоль позвоночника пробежала волна озноба.
То есть, даже если отпечатки совпадут, через пару недель запросто вскроется то, что я пришлый, так? И меня в карантин и ту самую изоляцию. А я не хочу в изоляцию, она меня совсем не вдохновляет.
— По радио слышал, что людей с Дабл-Ар-Эс лечат?
— Нет, не лечат, просто давят симптомы, — покачал головой врач. — Как диабет: пока есть инсулин, ничего не случится. Закончился инсулин — беда. Ты не слышал про сыворотку?
— Так, краем уха. Я и радио не очень слушал, если честно.
— Та сыворотка, что лечит сейчас суперкорь, в модифицированном виде держит на плаву людей с синдромом. Пока они ее получают, у них нет никаких проблем. Так что если у тебя синдром и ты скрываешь, то… в общем, мы все равно сейчас увидим, а тебе бояться нечего.
— Нет у меня никакого синдрома.
— Вот и посмотрим, — ответила вместо врача медсестра с лошадиной физиономией.
Посмотрели. Действительно никаких синдромов. Меня отпустили из кабинета, пообещав чуть позже сообщить о результатах анализа «на иммунитет». Интересно, что покажет этот самый анализ, учитывая то, что я этой самой суперкорью только что переболел?
Из смотровой вернулся в кабинет, где меня допрашивали, причем у двери столкнулся с курившим Пикеттом.
— Выгнали, — усмехнулся он, показав на дверь. — Кстати, тебя уже проверили по базе. Заходи, — открыл он передо мной дверь.
Вок показал на стул у стола и не стал долго резину тянуть с результатами:
— Проверили тебя. Ты еще и на оружие третьего класса подавал?
— Точно, — кивнул я, хоть понятия не имел, что это за «третий класс» такой.
— Глушитель хотел, что ли? — уточнил тот. — Или пулемет мечтал купить?
— Да так, то и это, — вроде как уклончиво ответил я.
— В общем, тебе повезло, личность подтверждена, — сказал он. — Сейчас тебе новый ай-ди сделаем. Смотри туда, — показал он на женщину.
Я обернулся и увидел, что она держит в руках маленькую цифровую камеру. Вспомнил, что американцы на документах улыбаются и оскалил зубы. Вспышка, тихий щелчок, потом она защелкала мышкой, сосредоточенно глядя в экран, а я рассматривал его обратную сторону с логотипом «Тошиба». Зажужжал принтер, она встала, вытащила листок плотной бумаги, сложила его как-то хитро, сунула в ламинатор и затем отдала мне еще теплую жесткую карточку. Мой портрет, напечатанный, а не наклеенный, имя с фамилией, опять рост-вес-волосы-цвет глаз, но никакого адреса, только длинный номер.