Оставайтесь на нашем канале, стр. 55

Стёпку отклонение от сценария не смутило. Он схватил товарища за ноги и поволок вперёд. Голова Семёна безжизненно подпрыгивала и стукалась о камни.

— Стоп! — наконец пришёл в себя режиссёр и первым кинулся к ребятам.

— Что случилось? — спросил он у Стёпки.

— Ничего страшного. Обморок у него. С перепугу.

— Ты можешь понятнее объяснить, пока я сам в обморок не грохнулся? — взмолился режиссёр.

— С какого места начать? — поинтересовался Стёпка, но, увидев глаза Артёма Николаевича, поторопился. — Бежим мы, значит, и тут Сёмка как затормозит, я его чуть не сбил даже. Посмотрел, куда он уставился, а там змея. Вот такенная!!! — Стёпка развёл руки в стороны. — Свернулась кольцом прямо на той метке, куда Сёмке наступать надо. Ну мы ничего сообразить не успели, вдруг под змеёй мина как рванёт! Змею напополам. Одна половина в сторону отлетела, другая Сёмке в морду. Он шарах на землю и глаза закатил. Я его хватаю за ноги и давай сюда тащить. Думаю, либо снимут всё как надо, либо к докторам поближе дотащу. У него вон хвост торчит, как раз за воротник угодила гадина.

Стёпка, как ни в чём не бывало, вытащил из-за воротника товарища кусок змеи, оказавшийся не хвостом, а головой.

Семён пришёл в себя, обвёл всех мутным взглядом, потрогал затылок, слегка расцарапанный о камни, и громко выдохнул:

— Ох чуть не сдох!

Получилось в рифму и очень смешно. Правда, смех вышел немножко нервным.

Артём Николаевич посовещался с операторами, посмотрел снятое и решил, что одного этого дубля будет достаточно. А если ничего не случится с материалом, снятым камерами, бравшими крупные планы Семёна, то будет видна и взорванная змея. Зрелище получится потрясающее. Никакие спецэффекты не нужны.

Глава 5

Они всё же сумели уложиться в график и вернулись в Москву, где их уже ждали джунгли, сооружённые на киностудии, и подводное царство, устроенное в одном из бассейнов на окраине Москвы.

Лёшка долго пытался решить, где сниматься интереснее. В павильоне происходило больше всяких событий. Под водой было интересно само по себе. То есть интерес представлял сам процесс съёмок. В конечном итоге он определил для себя, что в бассейне труднее, но интереснее, а в павильоне легче, но тоже увлекательно.

В этот день он вылез из воды последним и стоял возле тренерской комнатушки в ожидании, когда с него стечёт вода. В общем, подслушивать он не собирался, так само получилось, что он стал невольным свидетелем разговора режиссёра с представителем спонсора.

— Что конкретно вы от меня хотите, господин Тихонов? — спросил Артём Николаевич.

— Сокращения времени съёмок.

— Мы работаем в строгом соответствии с графиком.

— Но можно чуть ускориться, — почти ласково возразил Тихонов. — Нужно просто удлинить рабочий день. И тогда число этих дней сократится.

— Во-первых, это будет несущественно. Может, выиграем один-два дня, но не больше. Во-вторых, в съёмках заняты дети. Есть законы, регламентирующие их работу. Тяжёлую, между прочим, работу.

— Если вы их попросите, они согласятся работать на пару часов дольше. А можно и не просить, и так никто не заметит, для них сниматься чистое удовольствие.

— Вы в армии служили?

— Это здесь при чём?

— Если служили, то вам наверняка приходилось надевать ОЗК. Общевойсковой защитный комплект. Надевали?

— Бог миловал.

— Поверьте на слово — удовольствие то ещё. Через несколько минут костюм превращается в сауну, тело начинает задыхаться. Те костюмы, в которых снимаются дети, очень похожи на ОЗК по своему воздействию на организм. Желаете, чтобы по вашей милости случился летальный исход? Один раз мы уже были близки к этому.

— Тёмный, ты передёргиваешь. Всё можно решить.

— Не называйте меня Тёмным. Я уже просил.

— Ну вот что, дорогие мои! — перебил их резкий женский голос. — Я требую исполнения распоряжений господина Тихонова как моих собственных! Иначе прекращаю финансирование.

— Извините, мадам Истомина, — спокойно ответил Артём Николаевич. — У нас есть договор, по которому средства на создание фильма поступают независимо от обстоятельств. И договор заключён не с господином Истоминым, а с фирмой, являющейся акционерным обществом. Как мне кажется, решение о приостановке финансирования нашей работы может принять лишь собрание акционеров.

— Акционеры сделают так, как скажу я, — с ядом в голосе ответила женщина. — Вы же имеете полное право посоревноваться с моими адвокатами.

— Хорошо, — согласился режиссёр. — Я жду распоряжений. Лучше в письменном виде.

— Нет проблем, — проворковала дама. — Получите и в письменном. А пока я приказываю удлинить съёмочный день до семи часов.

— Благодарю вас, — галантно произнёс Артём Николаевич. — Моё заявление об увольнении вы получите в письменном виде не позднее завтрашнего утра. Пока примите его в устной форме.

— Как вам будет угодно.

Из комнатушки вышла молодая очень высокая женщина в чёрном пальто, чёрном костюме с невероятно короткой мини-юбкой под ним. Затем появился господин Тихонов. Следом вышли Валентин, Арон, Артём Николаевич и сценарист, имя которого Лёшка слышал лишь однажды и сейчас никак не мог вспомнить. Троица выглядела невозмутимо, чего не скажешь о сценаристе — на том лица не было.

Тихонов протянул руку для прощания Валентину. Тот скривил губы и процедил жеманно:

— Уйди, противный!

Вроде как сказано было в шутку, но прозвучало, как грубое ругательство, а то и как пощёчина. Тихонов руку отдёрнул и пошёл догонять даму в чёрном. Вслед за ними потрусил, оскальзываясь на мокром полу, сценарист.

Лёшка, как болван, стоял столбом возле края бассейна.

— Вот как бывает, Ляксей Володимирович! — повернулся к нему Валентин. — Всякие редиски приличным людям жить не дают.

— А что случилось?

— Умер Истомин. Сын улетел во Францию по поводу похорон суетиться, а молодая вдова дела принимает. Наследница, видишь ли.

— Как была стриптизёршей, так ею и осталась, — проскрежетал Арон. — В траурных одеждах зад свой умудряется демонстрировать.

Переодевался Лёшка как никогда долго, даже гримёр Настя, самая терпеливая из всей гримёрной бригады, укорила его за задержку. И Серёга, дожидавшийся в холле, тоже накинулся с упрёками:

— Кузнецов, тебя за смертью посылали? Иваныч уже рвёт и мечет, у него ещё и другие дела есть, кроме как нас ждать.

Но Лёшка, вместо того чтобы поспешить к выходу, застыл как вкопанный посреди фойе. С улицы возвращались весёлый Тихонов и унылый сценарист. Лёшка вспомнил, что у того очень смешная фамилия — Кирдяшкин. Саша Кирдяшкин. Интересно, будет он псевдоним брать?

Неожиданно для себя Лёшка шагнул к сценаристу и человеку, с так и не ставшей ему понятной должностью. Тихонов со стороны казался высоким, но, впервые оказавшись с ним рядом, Лёшка понял, что ему не надо смотреть на того снизу вверх или становиться на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза. Вот он и заглянул, воспользовавшись моментом.

— Вам не кажется, господин хороший, что вы поступаете опрометчиво, увольняя Артёма Николаевича? — не спеша, очень внятно проговорил он. — У нас в контрактах написано, что режиссёром должен быть Артём Николаевич. То есть мы все можем отказаться от участия в картине.

— Мальчик, тебя, видимо, сильно по головке стукнули, вот она и повредилась, — засмеялся ему в лицо Тихонов. Потом склонился чуть ближе и зашипел, брызгая слюной: — Тебя, гадёныш, вместе с твоим контрактом…

Лёшка спокойно вытащил платок — тот оказался на месте, что случалось не так часто, — вытер лицо и снова посмотрел в глаза человека, по вине которого он получил свою рану. Тот неожиданно захихикал.

— Тебя, гадёныш, я просто убью! — радостно сообщил Тихонов. — Сашок, старик, сможешь переписать сценарий так, чтобы этого убогого там дальше не было? Убей его как-нибудь красиво, чтобы в этой сцене каскадёр смог сыграть.

Сашок отвел глаза в сторону и промямлил: