Красавица, стр. 13
— Да, вроде бы. — Тэлли посмотрела на свою руку в руке Зейна. — Можно еще один вопрос, Зейн-ла?
— Конечно. — Он улыбнулся. — Мне нравятся твои вопросы.
Тэлли отвела взгляд и немного смущенно проговорила:
— Когда ты меня поцеловал — ты это сделал только для того, чтобы меня разговорить? Чтобы я лучше вспоминала? Или…
Она умолкла и взволнованно заглянула в его глаза.
Зейн усмехнулся.
— А ты как думаешь?
Но ответить он ей не дал. Он обнял ее за плечи, притянул к себе. На этот раз поцелуй длился дольше. Тепло губ Зейна, уверенная сила его рук, вкус кофе и запах его волос…
Наконец они оторвались друг от друга, и Тэлли запрокинула голову, тяжело дыша. Во время поцелуя ей так не хватало кислорода. Но зато ее сердце снова забилось чаще — намного чаще, чем после таблеток для сжигания жира, чем даже во время прыжка с башни прошлой ночью. И она вспомнила еще кое-что, о чем следовало сказать раньше, но она почему-то не сказала.
И это должно было жутко порадовать Зейна.
— Вчера ночью, — выпалила Тэлли, — Крой сообщил мне, что у них для меня что-то есть, — но что именно, не сказал. Он собирался оставить это здесь, в Нью-Красотауне, и спрятать так, что надзиратели не найдут.
— Что-то из Нового Дыма? — широко раскрыв глаза, проговорил Зейн. — Где?
— Валентино триста семнадцать.
ВАЛЕНТИНО 317
— Секундочку, — сказал Зейн, быстро снял с пальца Тэлли интерфейсное кольцо, снял и свое кольцо и повел ее в глубь сада. — Лучше от колечек избавиться, — объяснил он. — Не хочу, чтобы за нами следили.
— Ой, конечно. — Тэлли вспомнила прежние времена — как легко и просто было обдурить майндеры в интернатах. — Надзиратели вчера ночью… Они сказали, что будут приглядывать за мной.
Зейн хмыкнул.
— За мной они приглядывают всегда.
С этими словами он нацепил колечки на два высоких листа осоки, и листья склонились от тяжести.
— Ветер будет их время от времени покачивать, и впечатление создастся такое, будто мы их и не снимали, — пояснил Зейн.
— Но разве это не будет выглядеть странно? То, что мы так долго остаемся на одном и том же месте?
— Это же увеселительный сад. Тут многие доставляют друг другу удовольствие, — рассмеялся Зейн. — Я здесь не раз бывал.
Тэлли эти его слова совсем не понравились, однако она не подала виду.
— А как мы потом разыщем колечки?
— Я знаю это место. Перестань волноваться.
— О. Прости.
Зейн обернулся и рассмеялся.
— Тебе не за что просить прощения. Я уже давно так здорово не завтракал!
Они оставили колечки в траве и отправились к реке и особняку Валентино. Тэлли шла и гадала, что же они могут обнаружить в комнате триста семнадцать. В большинстве особняков у каждой комнаты имелось собственное имя. Комната Тэлли в особняке Комачи называлась «Ипрочее», комната Шэй называлась «Синеенебо», но особняк Валентино был настолько стар, что его комнаты были попросту пронумерованы. «Валентиновцы» всегда были помешаны на такой чепухе — сохраняли древние традиции своего дряхлеющего дома.
— Хорошее местечко твои друзья выбрали, чтобы что-то спрятать, — отметил Зейн, когда они с Тэлли уже были недалеко от раскинувшегося на берегу реки особняка. — Легче сохранить тайну там, где стены не разговаривают.
— Может быть, поэтому Крой и его приятели «взломали» именно бал в особняке Валентино, а не где-то еще, — предположила Тэлли.
— Вот только я им все подпортил, — сказал Зейн.
— Как это? — удивилась Тэлли.
— Мы все пришли в этот каменный дом, но вас найти не смогли, и тогда я сказал, что надо подняться на новую бальную башню и поискать вас с помощью умных стен.
— И мы так же сделали, — кивнула Тэлли.
Зейн покачал головой.
— Ну вот. А если бы мы все остались в Валентино, чрезвычайники бы не засекли Кроя так быстро. И у него было бы время поговорить с тобой.
— Значит, они могут подслушивать через стены?
— Конечно. — Зейн усмехнулся. — А ты как думаешь, почему я предложил устроить пикник в такой жутко холодный день?
Тэлли понимающе кивнула и задумалась. Городской интерфейс доставлял сообщения, отвечал на вопросы, напоминал о назначенных встречах, даже включал и выключал свет в комнатах. Если бы Комиссия по чрезвычайным обстоятельствам захотела учинить за тобой слежку, им было бы известно все, что ты делаешь, и половина того, о чем ты думаешь. Она вспомнила, как разговаривала с Кроем на лестнице в бальной башне. Интерфейсное кольцо было у нее на пальце, и стены ловили каждое слово…
— Они за всеми следят?
— Нет, за всеми им не уследить, да большинство красавцев и не дают повода. Но к некоторым из нас отношение особое. Я бы сказал, чрезвычайное отношение.
Тэлли негромко выругалась.
Вчера ночью чрезвычайники появились так быстро. Ей удалось поговорить с Кроем всего несколько минут, а эти гады как будто ждали где-то рядом. Может быть, они уже знали о том, что на бал проникли посторонние? А может быть, вообще не выпускали Тэлли Янгблад из виду…
Она взглянула на деревья. Они покачивались на ветру, и Тэлли представилось, как среди колышущихся теней снуют серые силуэты.
— Не думаю, что ночью все так вышло из-за тебя, Зейн. Это я виновата.
— В каком смысле?
— Я всегда во всем виновата.
— Глупости, Тэлли, — тихо проговорил Зейн. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть особенной.
Он замолчал, и они прошли под аркой главного входа в особняк Валентино. Внутри каменных стен стояла гробовая тишина.
— Когда мы уходили, бал еще продолжался, — прошептал Зейн. — Так что, наверное, все только-только улеглись спать.
Тэлли кивнула. Роботы-уборщики еще не взялись за работу. Коридоры были усеяны обрывками маскарадных костюмов. Приторно пахло пролитыми напитками, подошвы липли к полу. Блеск бала остался в прошлом. Так хмель наутро превращается в похмелье.
Без интерфейсного колечка Тэлли чувствовала себя беззащитной. К ней возвращались воспоминания о том, как она, девочка-уродка, перебиралась через реку, как ей было страшно, что ее поймают. Но страх помогал оставаться на взводе, обострял чувства: Тэлли слышала шелест мусора в далеких коридорах и отличала изюмный запах пролитого шампанского от кислой вони пива. В особняке стояла тишина, слышны были только шаги Тэлли и Зейна.
— В триста семнадцатой комнате сейчас наверняка все спят, — прошептала Тэлли.
— А мы их разбудим, — тихо проговорил Зейн, сверкая глазами в полумраке.
На первом этаже располагались комнаты с трехзначными номерами, начинающимися с единицы, поэтому Тэлли и Зейн стали искать лестницу или лифт. В одном месте к старинному особняку пристроили новые современные лифты, но для парочки «кримов» без интерфейсных колец двери кабины не открылись бы. Зейн и Тэлли поднялись на третий этаж по каменной лестнице и оказались прямо напротив комнаты с номером 301. Они пошли по коридору. Но мера комнат росли — по одной стороне четные, по другой — нечетные. Напротив комнаты номер 315 Зейн крепко сжал руку Тэлли.
Но на следующей двери красовалась табличка с номером 319.
Зейн и Тэлли вернулись назад и прошли вдоль противоположной стены коридора. Здесь они обнаружили комнаты с номерами 316, 318 и 320. Пройдя по этажу дальше, они нашли комнаты с номерами от триста двадцатого до триста тридцатого и дальше, как четные, так и нечетные, но комнаты под номером 317 им так и не встретилось.
— Потрясающая загадка, — усмехнулся Зейн.
Тэлли вздохнула.
— Может быть, он просто пошутил.
— Думаешь, новодымники стали бы рассылать по всему городу поддельные приглашения, перебираться через реку и вламываться на бал только ради того, чтобы мы потом напрасно потратили время?
— Да вряд ли, — согласилась Тэлли, но почувствовала, что искорка, вспыхнувшая в ее сердце, начала угасать.
Она поймала себя на мысли о том, что сильно сомневается, стоило ли вообще затевать эту экспедицию, эти поиски некой грандиозной тайны, спрятанной какими-то уродцами. На самом деле, являться без приглашения в чужой особняк было как-то не принято. Их могли и не понять.