Глаза дракона, стр. 28
«Не упоминай в моем доме этого мерзавца», — сказал отец.
«Эндрю! — крикнула мать. — Эндрю, он же не понимает…»
Отец, обычно добрейший человек, повернул голову и свирепо уставился на мать:
«Помолчи, женщина!» — рявкнул он, и она испуганно замолчала. Даже Эммалина утихла на своем стуле.
«Отец, — тихо сказал Бен, — ты уже лет десять не трогал меня пальцем. Да и до того ты никогда не делал этого в гневе. Но я все равно не верю…»
Эндрю Стаад предостерегающе поднял палец:
«Я велел тебе не упоминать его имени. Бен, я очень тебя люблю, но если ты еще раз назовешь это имя, ты покинешь мой дом».
«Не назову, — сказал Бен, поднимаясь, — но только потому, что люблю тебя, отец, а не потому, что боюсь».
«Прекратите! — голос миссис Стаад был испуганным. — Я не желаю, чтобы вы так говорили друг с другом. Вы что, хотите свести меня с ума?»
«Нет, мама, не беспокойся, уже все, — сказал Бен. — Правда, папа?»
«Все. Ты очень хороший сын, Бен, но не упоминай этого имени».
Хотя Бену было семнадцать, Энди по-прежнему считал его ребенком и не хотел говорить с ним о некоторых вещах. Он удивился бы, если бы узнал, что Бен отлично понимает, почему он так сердит.
Прежде чем случились события, о которых вы уже знаете, дружба Бена с принцем улучшила положение Стаадов. Их ферма была когда-то очень большой, но на протяжении ста лет они были вынуждены продавать земли кусок за куском. Осталось всего шестьдесят акров, большей частью заложенных.
Однако за последние десять лет многое изменилось. Банкиры перестали угрожать конфискацией заложенных земель и даже предлагали новые кредиты по смехотворно низким процентам. А Энди Стааду было больно смотреть, как земли предков уплывают от него акр за акром, и он был счастлив, когда смог сказать Хэлвен, соседу, который зарился на его три акра, что раздумал их продавать. И он знал, кого следует благодарить за эти удивительные перемены. Его сына, который дружил с принцем Питером, будущим королем.
Теперь они снова сделались невезучими Стаадами. Если бы не это, он в жизни не стал бить сына — поступок, о котором он уже жалел.
Их положение ухудшилось разом. Энди в последнее время потратил уйму денег — выкупил проданные раньше земли, построил мельницу. Теперь банкиры скинут овечью шкуру, набросятся на него жадными волками, и он разом потеряет все, что раньше продавал кусок за куском.
И это еще не все. Какой-то инстинкт заставил его не брать никого из родных на коронацию Томаса. И он оказался прав.
После коронации он заглянул в пивную. Эти события — смерть короля и заточение Питера — сильно взволновали его, и он хотел выпить, чтобы успокоиться. Его сразу узнали.
«Помогал ему твой сынок, Стаад?» — осведомился один пьяный, и остальные гнусно захохотали.
«Может, он держал старика, пока принц вливал ему отраву в глотку?» — подхватил другой.
Эндрю одним глотком допил кружку и собрался уходить. Делать ему здесь было нечего.
Но третий пьяный — громила, от которого воняло, как от бочки с кислой капустой, — рванул его назад.
«И что ты об этом знаешь?» — спросил громила задушевным голосом.
«Ничего, — сказал Эндрю. — Я ничего не знаю, и мой сын тоже. Пусти».
«Ты уйдешь, когда — и если, — мы тебя отпустим», — сообщил громила и толкнул его в объятия прочих пьяных.
Тут началась потеха. Они перекидывали Энди Стаада друг другу, поддавая ему то локтем, то коленом. Бить его они не осмеливались, хотя по глазам было видно, как им хотелось это сделать. Будь они попьянее, Энди оказался бы в серьезной переделке.
Энди, мужчина сильный и широкоплечий, прикинул, что смог бы уложить двоих, может, даже троих… но их было не меньше восьми. В возрасте Бена он еще мог бы полезть на рожон, но в сорок пять он не мог позволить себе притащиться домой избитым до полусмерти. К тому же это бесполезно — удача вновь покинула их семью, с этим ничего не поделаешь. Бармен безучастно глядел на происходящее, даже не пытаясь вмешаться.
Наконец они отпустили его.
Теперь он боялся за жену… за дочь… и больше всего за Бена. «Будь на моем месте Бен, — думал он, — они наверняка пустили бы в ход кулаки. Они избили бы его… если бы не хуже».
Поэтому он и ударил сына, и пригрозил прогнать из дома, если Бен еще хоть раз упомянет имя принца.
Иногда люди ведут себя странно.
Глава 63
То, что Бен Стаад понял теоретически, ему доказали на практике на следующий день.
Он отогнал на рынок шестерых коров и продал их за хорошую цену (покупатель не знал его, иначе цена не была бы такой хорошей). Он уже подходил к городским воротам, когда его окружили какие-то бездельники, обзывая убийцей и еще похлеще.
Бен сделал все, что мог. В конце концов они избили его — их было семеро, — но заплатили за это синяками, разбитыми носами и выбитыми зубами. Уже в темноте Бен кое-как доплелся домой. Все у него болело, но он был доволен собой.
Отец сразу понял, что произошло.
«Скажи матери, что ты упал», — коротко бросил он.
«Да, папа».
«И теперь я буду отвозить на рынок коров, или зерно, или что угодно, пока банкиры не выгонят нас отсюда».
«Нет, папа», — сказал Бен так же спокойно, как только что говорил «да». Для парня, которого, только что здорово побили, он держался странно — почти весело.
«Что это значит?» — с недоумением спросил отец.
«Если я буду прятаться, они все равно меня найдут. Если же я буду стоять на своем, они скоро устанут и оставят меня в покое».
«Если кто-нибудь из них возьмется за нож, — возразил Энди, — ты можешь не дожить до того, как они устанут».
Бен крепко обнял отца.
«„Богов не перехитришь“, — процитировал он одну из древних пословиц Делейна. — Я все равно буду драться за Пи… за того, чье имя ты запретил мне упоминать».
Отец грустно посмотрел на него:
«Ты так и не поверил, что это сделал он?»
«Нет. И никогда не поверю».
«Ты стал мужчиной, сын, а я и не заметил. Нехороший это способ становиться мужчиной. Но и времена сейчас нехорошие».
«Да, — подтвердил Бен. — Времена нехорошие».
«Храни тебя Бог, — сказал Эндрю, — Храни Бог нашу несчастную семью».
Глава 64
Томаса короновали в конце долгой и холодной зимы. На пятнадцатый день его царствования на Делейн налетела последняя снежная буря. Снег падал сплошной стеной, и ветер сдувал его в сугробы.
В девять вечера, когда, казалось, ни один нормальный человек носа не высунет на улицу, в дверь дома Стаадов постучали. Стук был тяжелым и требовательным.
Эндрю и Бен сидели перед очагом и читали. Сьюзен Стаад вышивала надпись «Боже, храни короля». Эммалина уже давно спала. Все трое поглядели друг на друга. Во взгляде Бена было только любопытство, но отец и мать сразу, инстинктивно почувствовали испуг.
Эндрю встал и сунул в карман очки. «Пусть это будет прохожий, заблудившийся в этом снегу», — взмолился он, но за дверью стоял солдат короля в кожаном боевом шлеме, с коротким мечом у пояса.
«Твой сын», — сказал он, и у Эндрю подкосились ноги.
«Зачем он тебе?»
«Я от Пейны», — сказал солдат.
«Нет, — думал в отчаянии Эндрю, — только не это, за что нам столько несчастий, только не моего сына…» «Это он?»
Прежде чем успел Эндрю солгать, что было явно бесполезно, Бен шагнул вперед:
«Я Бен Стаад. В чем дело?»
«Ты должен пойти со мной», — сказал солдат.
«Куда?»
«В дом Андерса Пейны».
«Нет! — закричала мать. — Уже поздно, мороз, все замело снегом…»
«У меня сани», — возразил солдат, нащупывая рукой рукоять меча.
«Я иду», — Бен взял куртку.
«Бен…» — начал Эндрю, думая: «Мы никогда больше его не увидим, его сгноят в темнице из-за этого проклятого принца».
«Все будет в порядке, папа», — Бен обнял отца, и Эндрю на миг поверил, что так и будет. Но его сын еще не знает, как жесток мир.
Эндрю Стаад и его жена стояли в двери и смотрели, как Бен и солдат прокладывают путь к саням, которые были лишь еле заметной тенью во мраке, освещенной тусклым фонарем. Они ничего не говорили.