Ушли клоуны, пришли слезы…, стр. 81

Некоторое время все молчали.

— Мы говорили о людях из специальных групп, — сказала наконец Норма. — Чем они занимаются? Можете привести примеры?

— Маленький пример, пожалуйста. — Сондерсен достал из ящика письменного стола фотографию. — Вам она что-нибудь говорит?

Это был снимок девушки, брюнетки с большими глазами, очень миловидной. На ней было много косметики, легкое платье с глубоким вырезом и разрезами по бокам до бедер.

— Это женщина с Репербана, — сразу узнала Норма.

— Которая села в мою машину, — добавил Барски.

— Да, проститутка, которая преградила вам путь и хотела соблазнить, но удрала, когда появилась машина с моими людьми, — кивнул Сондерсен. — Только никакая она не шлюха, и соблазнять вас не собиралась, и не удирала при виде моих людей.

— Откуда у вас снимок? — спросила Норма.

— Снял один из моих сотрудников. Для отчета. Видите, эта особа как раз собралась убегать.

— Она и убежала. Второй ваш сотрудник — за ней, но упустил, — сказала Норма. — Объяснил нам, что она исчезла в переулке борделей и схватить ее поэтому не удалось.

— Он не имел права схватить ее, — сказал Сондерсен.

— Почему это? — спросил Барски.

— Потому что она член спецгруппы, — сказал Сондерсен. Взял зажигалку, щелкнул, поджег фотографию и опустил в пепельницу, а потом раздавил пепел тупым концом карандаша. — Когда вы видели ее, на ней был парик и она размалевалась как кукла. При встрече вы бы ее не узнали. Это поляроидный снимок. Вы, доктор Барски, как будто бы жаловались на то, что охранявшие вас люди прибыли слишком поздно?

— Да, жаловался.

— Они нарочно задержались. Они не имели права помешать ей выполнять свою задачу.

— Какую еще задачу? — спросила Норма.

— Спасти вам жизнь, — ответил Сондерсен.

— Что-о? Что-о?

— Я сам узнал только сейчас, побывав в Висбадене. То, что сделала эта женщина, нельзя даже назвать типичным заданием. Обычно члены спецгруппы занимаются куда более сложными вопросами.

— Каким же образом она спасла мне жизнь? — спросила Норма.

— Помните тот вечер, когда вы вместе с доктором Барски поехали в «Атлантик», тот самый вечер, когда он рассказал вам обо всем, что произошло в институте?

— Еще бы.

— У вас была репортерская сумка, как и сегодня. С диктофоном, камерой и всем прочим.

— Да, и что?

— Вы оставили сумку в машине доктора Барски на стоянке перед отелем.

— Да, потому что я просил фрау Десмонд не записывать нашу беседу, — вставил Барски.

— Я прекрасно понимаю, господин доктор, — Сондерсен обвел всех многозначительным взглядом. — Я расскажу вам то, что узнал лишь вчера. Кто-то знал, о чем будет говорить доктор Барски. И незамедлительно сообщил об этом обеим сторонам.

— С чего вы взяли?

— Погодите, господин доктор, погодите! Вас предали, потому что фрау Десмонд должна была быть убита, как только выйдет из отеля. Или почти сразу.

— Действительно. Когда я легла на кровать, мне позвонили по телефону и угрожали убить. И почти сразу этот самый Антонио Кавалетти из «Генезис два» выстрелил в меня. Если бы его самого не застрелил Хорст Лангфрост, который наверняка работает на другую сторону, я давно приказала бы долго жить.

Сондерсен покачал головой.

— Кавалетти стрелял в вас после того, как не удалось первое покушение. К счастью, не удалось и второе. Следите за ходом моей мысли: машина с обоими охранниками доктора Барски ждала перед «Атлантиком», пока вы сидели у господина Вестена. На стоянке было полно машин, не правда ли?

— Верно. Мы с трудом нашли место, — подтвердил Барски.

— Вот. А моим людям удалось устроиться у самого входа в отель. Оттуда прекрасный обзор. И они видели, как какой-то мужчина — или женщина — открыл «вольво» доктора Барски и начал копаться в вашей сумке, фрау Десмонд. Он или она подменили кассету в вашем диктофоне.

— Зачем?

— Чтобы убить вас, как только вы попрощаетесь с доктором Барски. А доктора Барски им убивать запретили. От него и его сотрудников они хотят получить все сведения о вирусе — а теперь, конечно, и о вакцине. Да, фрау Десмонд, убить собирались именно вас, причем немедленно!

— Потому что я, выйдя из отеля, обладала почти полной информацией? — спросила Норма. — Чтобы я никому ничего не рассказала и не написала?

— Господин Вестен тоже все слышал, — продолжал объяснять Сондерсен. — Но его прикрывали телохранители, к нему было не подступиться. Во всяком случае, лишь ценой неимоверных усилий — хотя в Берлине это им почти удалось! У вас же, фрау Десмонд, той ночью телохранителей не было. Они решили во что бы то ни стало воспользоваться этим шансом.

— Ну тогда кто-то должен был точно знать, о чем мы говорили в отеле.

— Естественно, — сказал Сондерсен. — Меня мучает один вопрос: каким образом неизвестный, уже трижды звонивший вам, человек с измененным голосом, знает практически все, чем мы занимаемся и где находимся? Вас никогда эта мысль не тревожила?

— Конечно тревожила, — сказала Норма, — но кто это может быть?

— Пока что мы блуждаем в потемках, — развел руками Сондерсен. — Но пойдем дальше! Кто-то, значит, подменил одну из ваших кассет. На забитой машинами стоянке мои люди этого не заметили. Зато заметил кто-то из спецгруппы. Мои сотрудники всегда получают по радио специальный кодированный сигнал, когда нельзя мешать действиям спецгруппы. И вот они услышали сигнал незадолго перед тем, как вы с доктором Барски вышли из отеля. Господин Вестен еще стоял у входа и махал вам вслед.

Тот кивнул в знак согласия.

— Вы, доктор Барски, поехали проводить фрау Десмонд на Паркштрассе через Репербан. Мимо вас промчалась машина.

— Все верно. Я еще возмутилась тогда поведением этого лихача, — сказала Норма.

— Лихач на самом деле был женщиной, — уточнил Сондерсен. — Женщиной, фотографию которой я только что сжег. Той самой, которая преградила вам путь и села в вашу машину, изображая шлюху. Когда она хотела поцеловать вас, господин доктор, вы оттолкнули ее, и при этом она уронила на пол сумку фрау Десмонд, из которой все вывалилось. Женщина, которую вы приняли за шлюху, господин доктор, сложила все обратно в сумку, пока вы силой вытаскивали ее из машины.

— Да, все так и было, — согласилась Норма.

— И при этом она подменила — вторично — кассету в вашем диктофоне.

— Но зачем? С какой целью?

— Потому что в кассете, которую на стоянке перед «Атлантиком» вложили в ваш диктофон, была пластиковая бомба, — сказал Сондерсен. — Ее взорвали бы с помощью дистанционного управления, как только вы остались бы одна. Но молодой женщине удалось подменить кассету со взрывчаткой, и эта возможность была упущена. Тогда к вам подослали Антонио Кавалетти, убийцу из «Генезис два». После чего на следующий день вы как бы выписали себе в нашем присутствии страховой полис — когда вторично позвонил неизвестный и вы сообщили ему, что все свои материалы передали в редакцию и в случае вашей смерти они будут опубликованы.

— Выходит, я была на волосок от гибели, — сказала Норма.

— На тоненький-претоненький волосок, — сказал Сондерсен. — Не окажись шлюха с Репербана, которая вовсе не была шлюхой, столь энергичной и расторопной, вы бы давно лежали на кладбище.

И вот Альваро предстал перед своей возлюбленной.

В знак высочайшего уважения и чистоты помыслов он отбросил в сторону саблю и пистолет. И вдруг пистолет выстрелил и попал в старого маркиза, смертельно ранив его. Умирая, тот проклинает свою дочь. Альваро и Леонора в отчаянии. Они пытаются спастись бегством…

Еля сидит между отцом и Нормой с раскрасневшимися щеками и сияющими глазами. Опустился занавес после первого акта «Силы судьбы». По правую руку от Нормы — Алвин Вестен. Сегодня вечером, двадцать восьмого сентября тысяча девятьсот восемьдесят шестого года в Гамбургской государственной опере торжественная премьера. Вестен и Барски в смокингах, Норма в зеленом вечернем платье, маленькая девочка — в платье из красного бархата с вышитым золотыми нитками воротничком. За ними тоже в смокингах сидят охранники. По просьбе Вестена Норма купила билеты в первом ряду партера. А он днем рассказал девочке содержание «Силы судьбы», чтобы она разобралась, что к чему.