Рай беспощадный, стр. 59

Орденов не хотелось. Откат пришел — колотила нервная дрожь, разум завывал от страха, вспоминая, сколько раз мимо прошла смерть, разминувшись на какой-то миллиметр. Один удар, пусть даже неловкий, не смертельный, но нанесенный деревянным мечом, — и ты уже не просто раненый, ты — умирающий. Этой паре несчастных еще повезло: один уже в агонии, второй тоже вот-вот отойдет. А Макс бы гнил долгие дни и недели, жалея, что не погиб сразу.

Пришел Снежок, начал раздавать скользкие комки липучки. Макс, обмывшись в море, заклеил рану, дождался, когда чуть подсохнет, и нанес еще один слой — для гарантии. Ему предстоит трудная дорога с заплывами через глубокие расселины — нельзя, чтобы морские хищники почуяли кровь. Он помнил рассказ Олега. Плохо, что липучка не обработана термически и подсушена не на солнце, но некоторое время протянет.

Олег, кстати, держался лучше всех — протащив мимо уже раздетый труп гота, он насвистывал какую-то незатейливую мелодию, выглядя при этом умиротворенным, как кот, целиком сожравший индейку и мурлыкающий теперь на коленях у доброй хозяйки. Хотя, если вспомнить про ту травку веселую, то ничего удивительного — его сейчас, наверное, стадом ящеров не смутить.

А вот Максу хотелось вскочить и со всех ног броситься в море. И бежать долго-долго, чтобы подальше уйти от этого острова, пока опять не началось. Здесь и тритоны-динозавры водятся, и диксов толпы где-то шастают, и даже готы в доспехах забредают. Местная действительность огорчала все больше и больше: всего неделю назад он впал в шок после смерти Большого, а сейчас участвовал в убийстве пятерых ребят — и почти спокоен в итоге. Самое паршивое, что ни один из них, по сути, ничего плохого ему не сделал: они просто отказались поделиться водой.

Что же с ним дальше будет?..

Совсем озверел…

Труднее всего решался вопрос с ранеными — пришлось сооружать пару носилок. Метод изготовления был незатейлив: бамбуковые палки продевались в рукава футболок, с помощью травяных стеблей связывались поперечинами. Не слишком, наверное, удобно, но каковы возможности, таков и уровень комфорта.

Едва закончили со вторыми носилками, как умер парнишка, раненный в бок: видимо, внутреннее кровотечение доконало. Тот, которому череп раскроили, отмучился еще быстрее, так что нести пришлось только смертника со сломанной ногой, и получается, половину работы впустую проделали.

Эгоистично, конечно, но Макса эта смерть порадовала — он понятия не имел, как они смогут дотащить двоих пострадавших и всю воду. У готов оказалось много бутылок, и ни одну не оставили пустой — все наполнили из промоины, сделав короткую вылазку в опасный район.

Носилки несли вчетвером, и было это непросто: у каждого за плечами корзина с бутылками; под ногами неровное дно, покрытое коварными коралловыми зарослями. Сломанную ногу зафиксировали громоздкой шиной из нескольких кусков бамбука, обмазанных все той же липучкой: универсальное средство на все случаи жизни. Как метко заявил Олег: «Бородавочник нас обувает, дает крышу над головой и лечит от любых болячек — начиная от насморка и заканчивая поносом».

Шли молча — на всех накатила усталость и апатия. Никто больше не обсуждал деталей боя: возбуждение от схватки схлынуло. Зато лезли мысли о пропавших Додике и Нике — к последнему Макс уже успел привязаться. Ведь он со Снежком — первые люди, которые встретились Максу в этом мире. Потом вместе за мидиями ходили к цилиндру и в экспедицию к дальнему бую. Что с ним произошло — неизвестно. После первого нападения тритона его никто не видел. Оставалась надежда, что он выжил и будет ждать на рифах, возле оставленных вещей, но она не оправдалась.

Снежок мчался туда будто на крыльях и, увидев, что там никого нет, расплакался. Друга потерял…

Присев, угрюмо пожевали кокосовой мякоти. Хоть и лакомство, но без аппетита — механически, не чувствуя вкуса. Снежок даже не притронулся: постоянно посматривал в сторону берега. Ждал, все еще надеялся на что-то. Макс его почти возненавидел — и так на душе тошно, а тут еще этот мелкий трагедию устроил.

Когда Снежок истошно заорал, вскочил, начал размахивать руками, решил, что у того крыша поехала от переживаний. Но поднялся следом, взглянул в сторону ненавистного острова. И губы поневоле расплылись в улыбке — вдали, на мелководье, виднелась крохотная человеческая фигурка. Кто-то поспешно шагал к рифу.

Снежок не удержался — бросился навстречу. Все, кроме покалеченного, поднялись, напряженно уставились на сближающиеся фигурки.

— Вдруг это дикс, — с опаской предположил Жора.

Но никто ему не поверил. У диксов походка не такая, да и неправильно это будет. Хватит неприятностей — должно же с ними произойти хоть что-нибудь позитивное.

Спустя пару минут Олег покачал головой:

— Снежок, конечно, человек несерьезный, но сомневаюсь, что он станет с диксом обниматься… да еще так трогательно.

— Заткнись! Не порти момент, — тихо попросил Муса.

— Молчу-молчу! Вот уж не знал, что среди татар бывают такие сентиментальные!..

Это действительно оказался Ник.

ГЛАВА 19

Ник был невменяем. Ему не довелось участвовать в бою — единственный не замаранный кровью остался, что положительно отразилось на моральном состоянии и разговорчивости. Приключений он перенес более чем достаточно и взахлеб пытался рассказать обо всех сразу, путаясь, противореча себе или лопоча нечто совершенно непонятное. Учитывая, что все это происходило на ходу, он, забываясь, частенько терял равновесие — оступался или даже падал. Но, не обращая внимания на эти мелкие неудобства, продолжал трещать без передышки:

— …Вот целый километр проехался по мокрой земле — круто там, ужас! Будто горка ледяная! Шорты порвались на заду даже! А потом бах — и темно! Поняли?! Пещера там. Ну или нора, может. Скорлупа от яиц везде, а яйца во-о-о-от такие! — Ник попытался повторить излюбленный жест рыбаков — они его демонстрируют, показывая, какой осетр у них сорвался.

— Это ты в гнездо воробьиное свалился, и от страха все огромным показалось, — хохотнул Олег.

— Да ты бы в штаны навалил, окажись там! — вскрикнул мальчишка.

— Не ори, — тихо попросил Муса.

— А чего он мне не верит?! Честное слово, все так и было!

— Да верим, верим, — успокоил его Макс.

— Ну вот. Упал я, значит, на скорлупу эту, осмотрелся и понял — это нора тритонов. Логово. Страшно стало, просто ужас.

— И дырка на шортах тебя в этот момент очень выручила. — Олег не мог угомониться.

— Да отстань ты со своей дыркой! Вот сам там не был — ничего не знаешь! Так вот, я лежу и слышу, что шумит что-то. Приближается. Гляжу, а в стенах ходы огромные. Круглые. И наверху дыра, откуда я свалился. Но только не выбраться никак — высоко до нее очень. И не пойму, откуда шум. И воняет сильно. Я побежал в ход, где воняло слабее. Но ошибся — там еще сильнее завоняло. А в конце свет увидел. Бежал-бежал, а потом споткнулся и на пузе выехал. Яма среди кустов, и ход прямо в нее выводит. И вся яма костями завалена. Черепов там миллион! Человеческих!

— По математике в школе двойка или единица была? — уточнил Олег.

— Да ладно придираться! Не миллион, но все равно много! Еще там было полным-полно раковин и каких-то длинных штук. На рыбьи головы похожие. И клювы какие-то прямые. И перья скомканные. И куски ракушек здоровенных. Воняло там — дышать невозможно. Я как увидел, так даже не понял, как оттуда выбрался. Очнулся — бегу по кустам куда-то вдоль озера, а сбоку трещит что-то. Тоже кто-то бежит! Я остановился, спрятался. Мимо парень какой-то промчался, незнакомый. Хромал. Как вот эти хромают. А за ним тритон — огромный, будто вагон от поезда. Я как это увидел, так и рванул в противоположную сторону. А потом вверх почему-то бежать стал. Бегу-бегу, запыхался сильно, и вдруг бац — впереди белое все. Белое-белое!

— Неужто до Антарктиды добежал?!

— Ребята, это парашют был!