Рай беспощадный, стр. 19

— Понял. Но все равно не верится, что море не может всех накормить. Ты посмотри: оно до горизонта тянется. Бесконечное… В нем ведь всего навалом. Куда ни глянь, или рыбешку, или креветку увидишь.

— Опять ты про это… Ведь целых два года вокруг острова все подчистую выметают. Вылови на мелководье всех ракушек — они не скоро там появятся. И вообще… — Жора вдруг стал озадаченным, как будто уловил очень интересную мысль. — Макс! Знаешь!.. Макс, а ведь нас бы уже человек пятьсот было, если б не это!

— Ты о чем?

— Да о том! Вот смотри: два года уже вокруг острова забирают все съедобное из доступных мест. Так?

— Ну наверное…

— Когда еды становится мало, начинают посылать народ подальше от берега. Уже в неудобные места. Вот как нас сейчас. Так?

— Тебе виднее.

— Чем дальше, тем опаснее: места незнакомые, глубины большие. Где глубины большие, там и акул больше, и не только их. Ребята погибать начинают, приходится на сбор посылать девок, а среди них туповатых хватает — они еще чаще гибнут. Нормальной еды все меньше и меньше, приходится на водоросли больше налегать, которых везде полно. Но желудок ведь не обманешь травой? От голодухи дети начинают болеть и умирать. Вот и получается: новички к нам попадают часто; младенцев только при мне семеро родилось; а как было нас два месяца назад сто пятьдесят, так и осталось. Ну плюс-минус два-три.

— Глупо живете… Такое богатое море — и голодаете…

— Ты и сам теперь здесь живешь, значит, такой же.

— Я всего второй день.

— Поначалу я тоже думал, что горы сверну. И что? Старшим все по фигу — они от голода не опухнут никогда. И вообще всем все по фигу: день прожить бы, а дальше еще как-нибудь. Отупение у народа от всего, что произошло. Нас, как рыбок из аквариума, выкинули на ковер — и барахтайся теперь как хочешь. Инструментов нет. Семян нет. Материалов никаких нет. Здесь даже камней приличных не найти: одни кораллы окаменевшие, рыхлые. Они ни на что не годятся — в них можно пальцем дыры сверлить. Остаются кусты кривые и сухие пальмовые листья. Сами пальмы рубить нельзя — они кокосы дают. Все бревна, которые ты видел, это от упавших или притащили с маленьких островков, издали. Ну еще ракушек полно, но из них ничего путного не сделаешь.

— А кости? Разве дельфинов здесь нет? Или хотя бы от рыб крупных.

— Дельфинов вроде видели каких-то странных, но ловить не ловили. Редко они показываются и только в расселинах некоторых. Хотя костей разных тут до фига. В этом море даже киты водятся. Ну или что-то размером с кита. Там, — Жора неопределенно махнул рукой. — Вынесло тушу одного на мель. Вони от него на километр — протухло жутко. Меня пару раз туда посылали — это мясо смердящее руками и ракушками в корзину набивал. Потом его в ловушки на крабов кладут. Работка хреновая, скажу тебе.

— Из костей много чего сделать можно.

— Не один ты такой умный. Делают. Остроги, на копья наконечники. А больше путного ничего не получается. Ни камней нормальных, ничего — вообще голяк. Эн у нас все знает, так даже он не может металла добыть — говорит, что в здешних рифах его нет.

— Почему-то этого Эна все время вспоминают.

— Ага. Не человек, а голова ходячая.

Допив остатки воды, Жора с сожалением покосился на пустой кокос и предложил:

— Давай часок-другой покемарим в тенечке, а потом опять за дело.

— Да я не устал.

— Здесь всегда так делают. В обед самая жара. Тебе-то хорошо — ты в воде все время, а я тут сварюсь, на этой коралловой сковородке. Сиеста у нас законная.

— Давай сперва посуду вымоем.

— На хрена? Не слушай ты этих девок, а то на шее кататься начнут. Это их работа. Да и как здесь отмоешь, если песка нет? Забей. Ну что, товарищи подводные лесорубы, не пойти ли нам покемарить маленько вон под тем удобным рифом? А потом с новыми силами за работу.

Солнце склонялось к горизонту, когда наконец вернулся Большой. К тому времени даже Макс вымотался до звона в ушах и тряски в ослабевших коленках — частые глубокие погружения и длительные задержки дыхания до добра не доводят. Мышцы будто ватой заменили, перед глазами все расплывается. Мог бы и бережнее к себе относиться, но нельзя — с самого первого дня надо показывать: он не рохля, он может быть очень полезным или даже незаменимым. Слова здесь ничего не стоят — как себя ни нахваливай, смотрят только по делам. Судьба Жоры, погрязшего в мечтах и вместо шагов по их осуществлению ищущего малейшую возможность увильнуть от дела, его не устраивала.

Макс на Земле лодырем не был и здесь не будет.

Большой, оценив масштабы выполненной работы, не сумел скрыть удивления. И даже снизошел до короткого разговора:

— Жорик? Ты же вроде нырять не умеешь — как доставал такие?

— Да я так — только Максу помогал, — честно ответил приятель.

— А… Ну ладно… Давайте назад топайте.

— Завтра опять сюда? — уточнил Жора.

— Куда скажут, туда и пойдешь. Откуда мне знать.

Проглотив невкусную пайку, Макс завалился как подрубленный. Никаких размышлений перед сном — отключился мгновенно.

ГЛАВА 8

Утром после завтрака, столь же уныло однообразного, началось распределение на работу. Большая часть трудяг и без указаний знала, куда и зачем идти, — эти расходились молча. Такие «разнорабочие», как Макс и Жора, ждали приговора старших.

Большой к ним не торопился — коротко переговорил с парой подростков, увел их за собой. Макс уже было решил, что про них забыли, но тут подошел Рыжий, вальяжно заговорил:

— Жорик, ну как мой должничок держится?

— Да вроде нормально все.

— Смотри, учи его по-человечески. Старайся. Говорят, он ныряет хорошо и глубоко — нам такие «ихтиандры» пригодятся. Эй, пловец, по работе еще не соскучился?

— Можно и поработать, — вежливо ответил Макс.

— Не можно, а нужно! Мы вот подумали: раз ты такой пловец замечательный, то сегодня дадим тебе возможность проявить себя в великом деле — сборе ценных морепродуктов. А именно — ракушек. Жорик, не смотри на меня с таким огромным счастьем в каждом глазу. На детскую работу никто вас ставить не собирался — мелочовку по пляжам без вас малышня насобирает. Пойдете к тем рифам, где вчера были. Там на глубинах будете искать. Все скалы осмотрите подробно, как разворот «Плейбоя». Если мидий насобираете, получите по огромной дырке от бублика. Премия такая. И заодно дровяк постережете, чтобы его не украл никто. Гы-гы-гы! Как вечером назад пойдете, так прихватите по охапке, а то слишком весело будет возвращаться с пустыми руками. Задачу осознали?

— Нам корзину надо под ракушки, — попросил Жора.

— Может, тебе еще чемодан фанерный? Сгоняй на кухню, возьми и бегом в море!

— И скажи, чтобы к нам Надьку с обедом послали, как вчера, а то пришлют дуру тупую — и не найдет нас.

— Бегом, сказано! Без тебя разберемся, кого, куда и во что посылать.

Макс по пути начал расспрашивать о специфике предстоящей работы:

— Жора, ты уже это делал? Как там?

— Да все так же, только хуже гораздо. Ныряешь на дно и осматриваешься внимательно. Как увидишь ракушку, то хватай ее и мне наверху показывай. Если съедобная, то в корзину, если нет — то все равно в корзину: собак тоже подкармливать надо.

— А чем работа хуже?

— А много чем. Ракушки — дело странное: в одном месте их прилично может быть, а в другом вообще пусто или одни несъедобные попадаются. Если повезет, можно набрать полную корзину, а то и больше, а если нет, то пустым вернешься, как Рыжий намекал… урод. А хуже не бывает, когда без ничего возвращаешься: ругают за это старшие и пайку могут урезать. Еще плохо, что на дне всякое может попасться. Допустим, увидишь что-то на раковину похожее, потянешься за ней, а там рыба-колючка спряталась. Как шарахнет — и будешь ты неделю потом пластом валяться, слезы пуская от боли. Осторожнее надо.

— Про осторожность и так понятно. А что он насчет мидий говорил?