Осада, стр. 3
«Ты тоже станешь для него славной работой!» — усмехнулся про себя Клудд, решив, что как только окрепнет, первым делом прикончит этого мерзкого урода. Его же спасение должно какое-то время оставаться в тайне, так будет спокойнее. Завтра утром, когда кости полевки будут смолоты в порошок, у него уже будет достаточно сил, чтобы убить этого зловонного рыбного филина.
Клудд был настоящим убийцей, поэтому умел ждать.
ГЛАВА II
В дозоре
Эту сову-призрака можно было принять за скрума, но она в своем тускло-сером с белыми крапинками оперенье не была призраком. Эта очень необычная пятнистая сова не могла совершать долгие перелеты, а если поднималась в воздух, то летала зигзагами, потому что была калекой. Но несмотря ни на что, она каждый день летала на разведку.
Вот и сейчас сова-призрак сидела на ветке дерева неподалеку от старого платана. Для обитателей Амбалы она была почти неразличима, а те, кто ее все-таки видел, называли ее Мглой.
Мглу не замечал никто, зато она видела все. Стоило ей почувствовать опасность или заметить нечто тревожное, как она тут же отправлялась к орлам, с которыми жила в одном гнезде. В прошлом такую работу выполняли опытные лазутчики, но после убийства полосатой неясыти, следившей за землями Клювов и Амбалы, охотников на нее поубавилось.
Сова по имени Мгла чувствовала, что где-то рядом притаилась страшная опасность.
Несколько ночей тому назад она была свидетельницей тому, как в озеро рухнула горящая сова, а спас ее пилигрим, который потом отправился на ловлю пиявок.
Мгла удивилась. Неужели незнакомец выжил, да еще с такими страшными ожогами? Видимо, все-таки выжил, поскольку позже пилигрим заспешил на охоту — Мгла своими ушами слышала, как добрый филин, выслеживая полевку, в недоумении ворчал себе под нос о том, что раненый требует принести ему не рыбы, а мяса.
«Очень странный раненый, — отметила про себя Мгла. — И как у него хватает наглости так обращаться со своим спасителем?»
С тех пор рыбный филин вылетал на охоту по нескольку раз в день и каждый раз возвращался с мясом — крысами, полевками, белками. Рыбу он не принес ни разу.
Мглу все больше и больше разбирало любопытство. Что это за сова такая восстанавливает силы в дупле старого платана? Насколько близко к ней можно подойти?
Большинство обитателей леса не замечали Мглу, глядя сквозь нее, словно туман или сгусток облака. А совы если и замечали, то никогда не признавали в ней себе подобную — они, похоже, и птицей-то ее не считали! И Мглу это вполне устраивало. Только Зана и Гром — орлы, с которыми она давно дружила, знали, кто она такая.
Мгла осторожно продвинулась по ветке ели вперед. Отсюда было крылом подать до старого платана, где поправлялся неизвестный раненый. Мгновение спустя Мгла уже сидела на ветке соседнего с платаном дерева. Одна из его веток простиралась дальше других, почти касаясь платана.
Гнездо с раненым просматривалось с нее очень хорошо. Пятнистая сова заглянула внутрь — и еле слышно ахнула от ужаса.
Незнакомец был чудовищно огромен, а скрывавшая его черты металлическая маска придавала странной сове жуткий и устрашающий вид. У Мглы тревожно задрожало в желудке, страх медленно пополз по ее телу. Кажется, нужно немедленно лететь к орлам! В этой сове таилось зло, да такое, с которым ей никогда не доводилось сталкиваться прежде!
Заслышав приближение пилигрима, Мгла встрепенулась. В следующий миг перед ее глазами взметнулся вихрь окровавленных перьев, и лесную тишину разорвал жуткий визг. А потом все кончилось. Мертвый рыбный филин рухнул на землю. Одно крыло его было вырвано с мясом, а глотка вспорота так, что голова едва держалась на теле.
Когда тьма сгустилась над лесом, огромная сова в металлической маске подняла крылья и одним могучим взмахом поднялась в небо.
Желудок пятнистой совы превратился в лед, когда гигантская сипуха в маске опустилась на ветку рядом с нею.
Сколько раз Мгле чудом удавалось избежать смерти, неужели теперь она погибнет в когтях этого чудовища?
Сипуха повернула голову в ее сторону. Пятнистая сова затаила дыхание. Ей ни разу не удавалось оставаться незамеченной на таком расстоянии.
Чудовище мигнуло еще раз.
«Невероятно! Он смотрит прямо сквозь меня. Наверное, я и вправду превратилась в туман!»
Когда Клудд взмахнул крыльями и поднялся в ночное небо в поисках своих приспешников, ветка под ним вздрогнула и закачалась.
Убийство было совершено, и настало время отмщения. Месть и слава — вот все, что ему нужно. Желудок его трепетал от радостного волнения. В мозгу бился беззвучный крик:
«Вся власть Клудду!!!»
ГЛАВА III
На Великом Древе Га'Хуула
Толстые ветки Великого Древа Га'Хуула дрожали под порывам первой зимней вьюги. Наступило время Серебряного дождя, когда свисающие с дерева лозы окрашиваются сверкающей белизной. Лучшие ягоды молочника были собраны в сезон Медного дождя, пору ярко-красных лоз.
Клюв всепогодников, в котором состоял Сорен, только что вернулся из метеорологической экспедиции под руководством своего бессменного капитана Эзилриба. Это был первый его вылет после чудесного спасения из Дьявольского Треугольника. Урок прошел прекрасно — получилась шумная, веселая и бесшабашная вылазка с громкими песнями и грубыми шутками. При этом всепогодника удалось собрать много ценной информации, опровергнув мрачные прогнозы Отулиссы, грозившей, что они ничего не разузнают, если не прекратят гагарить впустую.
«Гагарить» на совином языке означало веселиться и валять дурака. Некоторые преподаватели, например Стрикс Струма, не допускали такого на своих уроках, но Эзилриб придерживался иного мнения. Он считал, что веселая потеха сплачивает клюв, помогая его членам установить доверительные отношения.
Но все равно, чересчур серьезная Отулисса, отличница из семейства пятнистых сов, сурово осуждала легкомысленное отношение к предмету и на дух не переносила грязных шуточек. По этому поводу у них с Сореном шли нескончаемые споры.
Отулисса с Сореном сидели на ветке перед обеденным залом, дожидаясь, когда Мартин сообщит, что завтрак готов. Завтраком на острове называлась последняя ночная трапеза перед рассветом. После нее совы отправлялись по своим дуплам и спали весь день напролет, пока сгустившиеся в небе вечерние сумерки не начинали медленно расползаться по земле.
— У чаек можно многому научиться, Отулисса, — говорил Сорен.
— Никогда с этим не соглашусь! Ваше верещание, гоготание и хихиканье над жалкими чаечьими шуточками искажают колебания фронта атмосферного давления!
Надо сказать, пятнистые совы отличаются исключительной чувствительностью к малейшим перепадам давления, вызывающим изменения погоды.
— Послушай, ты ведь определила, что вслед за ветром надвигается метель, и погляди — снегопад уже начался. О каких искажениях ты твердишь, если твой прогноз оказался абсолютно верным?
— Сорен, если бы вы не гагарили как сумасшедшие, я могла бы составить более аккуратный прогноз и точнее определить количество ожидаемого снега. И вообще, не нахожу ничего смешного в шуточках по поводу помета. Мы, совы, должны гордиться совершенством своей пищеварительной системы, своей уникальной способностью опрятно избавляться от переработанной пищи!
— Великий Глаукс, нашла чем гордиться! Подумаешь подвиг — отрыгивать погадки! — прогудела огромная бородатая неясыть по имени Сумрак, опускаясь на соседнюю со спорщиками ветку. Сумрак был одним из лучших друзей Сорена.
— Это не просто отрыгивание, Сумрак! Наша способность прессовать кости и шерсть переваренной добычи в аккуратные маленькие комочки и извергать их через клюв не имеет аналогов во всем птичьем мире! Мы почти не оставляем жидкого помета. Отрыгивание погадок — поразительное свойство нашего организма! — отчеканила Отулисса.
— Видел одну погадку — считай, видел все, — пробурчал Сумрак.