Похищение, стр. 14
— Разумеется. Ты же сам видел, это невозможно. Только Ищейке И Виззг имеют право задавать вопросы. Но именно это и подсказало мне, что Бормотт такой же, как и мы. Он почувствовал, что я хочу задать вопрос еще до того, как я об этом подумала. Нужно все как следует разведать.
— Зачем? Я думал, нам надо просто выбраться отсюда.
— Меня интересуют крупинки, — ответила Гильфи.
— Крупинки? При чем тут крупинки?
— При том, что о них постоянно поется в песнях. Помнишь эти «блестящие крупинки, что спрятаны внутри»? Добывать их имеют право только сортировщики первого разряда.
— Ты спятила, Гильфи? Неужели ты собралась торчать здесь до тех пор, пока тебя не назначат сортировщицей первого разряда?
— Как ты не понимаешь, Сорен! Здесь затевается что-то пострашнее лунного облучения! Я это кишками чувствую. Что-то очень-очень плохое. И это что-то угрожает всем совиным царствам, по всему свету! — Гильфи помолчала. — Здесь готовится смерть!
Ее слова повисли в воздухе, а сама Гильфи, не мигая, уставилась перед собой.
— Здешние совята похожи на живых мертвецов, — медленно проговорил Сорен. — Я скорее соглашусь умереть, чем стать похожим на номер 47-2. Но почему ты считаешь, что опасность угрожает всем совам, во всех королевствах, по всей земле?
— Я уверена, что им грозит полное уничтожение, — ответила Гильфи. Голос ее был холоден, как лед. — Сам подумай, Сорен. Я не меньше тебя хочу выбраться отсюда. И думаю, Бормотт сможет нам помочь, если мы будем действовать с умом и осторожностью. Возможно, Библиотека таит в себе секреты, которые помогут спастись нам самим и избавить от гибели все наши царства. Не забывай о своих родичах в царстве Тито и о моих собратьях в пустынном королевстве Кунир. Неужели ты хочешь, чтобы другие совята прошли через то, что пришлось пройти нам?
Сорен тут же подумал об Эглантине. Он любил Эглантину. Ему была невыносима сама мысль о том, что его сестру могут похитить, лишить имени и разума. Мирза стенами Сант-Эголиуса принадлежал Эглантине и другим совятам. Неужели он хочет, чтобы эти крошечные птенцы превратились в пустоглазых, мертвоголосых НПП — не предназначенных к полетам сов?
Дрожь пробежала по телу Сорена. Значит, мало самим улететь отсюда. Их задача оказалась гораздо труднее, чем они полагали.
Громкий визг прорезал темноту Глауцидиума. С восходом луны раздался первый сигнал к началу сонного марша. Тысячи совят вокруг Сорена и Гильфи пришли в движение. Послышался многоголосый невнятный лепет — совята начали выкрикивать свои имена.
Друзья переглянулись и принялись хлопать клювами, стараясь превратить собственные номера в некое подобие имени — какого угодно, но только не их собственного. Этой ночью они решили впервые испробовать вторую часть своего Грандиозного Плана. Ту самую, которую Гильфи опробовала в Большой Трещине. Они будут маршировать на месте, оставаясь в тени. Если это сработало в Большой Трещине, значит, сработает и здесь!
В тот же миг движущаяся толпа совят стиснула Сорена и Гильфи со всех сторон. Они затаили дыхание, опасаясь, что их обман вот-вот раскроется. Но масса шагающих совят попросту расступилась, как расступается вода, встречая на своем пути камень.
Их еще немного потолкали, а потом оба совенка похолодели от страха, увидев пролетавшего мимо надзирателя, но тот даже не задержался на них взглядом. Все его внимание было приковано к маленькой полярной сове, которая осмелилась уснуть, засунув голову под крыло.
— Следить за крылом номера 85-2! Надзиратели четвертого отсека, полная готовность!
ГЛАВА XII
Лунное очищение
Потянулось странное однообразие дней и ночей, когда совят заставляли спать по ночам и работать днем.
Луна пошла на ущерб, стало темнее, а потом наступило время новолуния. Нельзя сказать, чтобы жизнь в Сант-Эголиусе была совсем уж кошмарной. Надзиратели продолжали баловать Сорена с Гильфи маленькими поблажками и лакомыми кусочками в дополнение к ежедневному сверчковому рациону.
Вообще, жизнь в отсеке стала казаться неким цветущим оазисом в каменном мешке Сант-Эголиуса, Академии для осиротевших совят. Дядюшка каждый день угощал Гильфи кусочками змеи и разрешал немного вздремнуть в дневное время, а добрая Тетушка Финни даже научила Сорена есть полевку с костями. Разумеется, это нисколько не напоминало церемонию Первой Косточки. Тем не менее полевка, которую Тетушка преподнесла Сорену, была жирненькой: как раз такой, какую он мог проглотить целиком. Несмотря на строгий запрет на вопросы, Финни каким-то образом исхитрилась объяснить Сорену, как следует есть дичь с шерстью и костями и не скупилась на похвалы, когда он отрыгнул свою первую настоящую погадку. А Сорен едва не расплакался, вспоминая, как отец расхваливал Клудда во время церемонии Первой Косточки.
Но, несмотря на все поблажки, привилегии и ласковое воркование Тетушки, у Сорена в голове постоянно звучал ледяной голос Гильфи: «Полное уничтожение грозит всем совиным царствам во всем мире». Зачем? За что? Каким образом?
Сорен едва не спятил от всех вопросов, пока не понял, что это не имеет значения. Какая разница, зачем Академия поставила себе такую цель?
С этих пор его начала терзать новая мысль: «А что, если эти совы — совсем не совы, а демоны в совиных перьях?»
Когда Финни вручила Сорену его любимую жирную сороконожку, совенок долго смотрел в желтые глаза Тетушки, словно пытаясь разглядеть в них страшную ухмылку дьявола.
«Ты и в самом деле сова. Тетушка Финни? — так и хотелось спросить ему. — Ты, правда, полярная сова Северного Королевства, ведущая свой род от великого Глаукса, или белый демон, совиная погибель?»
Наступила третья ночь второго полнолуния. Казалось, луна никогда не пойдет на убыль. Сорен с Гильфи едва держались на лапах, но каким-то чудом им до сих пор удавалось избежать лунного ослепления. Тактика маршировки на одном месте давала свои плоды.
По крайней мере, до второй ночи второго полнолуния.
— Левой, правой! Левой, правой! — В общем грохоте, наполнявшем Глауцидиум, они бодро цокали когтями, оставаясь в тени каменной арки.
— Эй, вы двое! — громкое уханье всколыхнуло воздух, заглушая грохот шагающей толпы. Это были не Джатт и не Джутт. Это была сама Ищейке, заместительница командора Виззг. — Я приметила вас еще во время прошлого круга, а теперь убедилась окончательно! Ленивые, негодные смутьяны!
Сорен и Гильфи затрепетали, встретив жуткий желтый взгляд ушастой совы. — Прячетесь от луны, вот как это называется! Ну что ж, мы быстро отучим вас от подобных шуточек!
«Великий Глаукс! — мысленно взмолился Сорен. — Они опять меня ощиплют! И Гильфи тоже! Великий Глаукс, она же такая маленькая, она не вынесет!»
— Шагом марш, оба! Выйти на лунный свет!
— Не говори ни слова, — шепнула ему Гильфи. — Сейчас мы вместе, а это что-нибудь, да значит.
Совят привели в каменную пещеру, расположенную возле одного из Глауцидиумов. Ее белоснежные стены причудливо изгибались, образовывая круг. Лунный свет потоком лился в белую камеру и ослепительно отражался от гладких стен.
— Вы останетесь здесь и будете подвергаться лунному очищению до тех пор, пока луна не исчезнет. Посмотрим, как вы теперь запоете!
В подтверждение своих слов Ищейке так оглушительно завизжала, что маленькая Гильфи осела на пол.
— И не вздумайте прятать голову под крыло! Мы будем наблюдать за вами! — добавила первая помощница командора.
Гильфи кое-как выпрямилась и крепко впилась коготками в пол.
— Ну что ж, — пропищала она. — Хорошо, хоть не ощипали.
— Гильфи, ты спятила?
— В нашем беспросветном положении, Сорен, нужно искать светлую сторону, извини за каламбур, — назидательно пояснила Гильфи, оглядываясь по сторонам. Безжалостный лунный свет плясал на каждом камне пещеры.
— Гильфи, я понятия не имею, что такое каламбур, и не вижу никакой светлой стороны! Что лучше — быть ощипанными или подвергнуться лунному очищению? Остаться без перьев или спятить? Неужели ты называешь это выбором?