Последняя жертва, стр. 34

— Да ты прямо поэт.

— Нет, просто начинаю кое-что осознавать. Я уважаю законы и порядки нашего общества, но пойти на риск провести в камере всю жизнь, после того как я только что снова обрел ее? Нет, ни за что! Я тоже хотел сбежать, поэтому и помогал тебе. Поэтому и…

— Почему еще?

Я вглядывалась в его лицо, жалея, что он так здорово умеет скрывать эмоции. Я хорошо знала его, понимала его; и все же он по-прежнему мог скрыть от меня то, что хотел.

Он сел, избегая моего взгляда.

— Неважно. Давай вернемся к Сидни и посмотрим, нашла ли она что-нибудь… Хотя, как ни неприятно это говорить, я сильно сомневаюсь.

— Да уж. — Мы встали; у меня из головы никак не выходило, что еще он хотел сказать. — Наверное, она сдалась и теперь играет в «Минера».

Мы пошли обратно в кафе, купив по дороге мороженое. Есть его на ходу… это было непросто. Солнце склонилось к горизонту, окрашивая все в оранжево-красные цвета, но жара не спадала.

«Радуйся всему этому, Роза, — говорила я себе. — Краскам. Вкусу шоколада».

Конечно, я всегда любила шоколад. Чтобы получать от него удовольствие, не обязательно попадать в ситуацию, когда твоя жизнь висит на волоске.

В кафе Сидни прильнула к своему ноутбуку, едва прикоснувшись к плюшке и приканчивая четвертую чашку кофе. Мы уселись рядом с ней.

— Что ты… Эй! Ты играешь в «Минера»! — Я попыталась придвинуться к экрану, но она отвернула его от меня. — Предполагалось, что ты ищешь какую-нибудь связь с любовницей Эрика.

— Уже нашла.

Мы с Дмитрием изумленно переглянулись.

— Но не знаю, насколько это будет полезно.

— Все будет полезно, — заявила я. — Что ты нашла?

— Пытаясь отследить банковские отчеты о переводах — и, поверьте, это совсем неинтересно, — я в конце концов обнаружила кое-какую информацию. Новый банковский счет, переведенный из другого банка пять лет назад. Старый счет по-прежнему открыт на имя некой Джейн До, но в нем есть ссылка на ближайшего родственника на случай, если что-нибудь случится с владелицей счета.

Я затаила дыхание. Финансовые операции для меня — пустой звук, но здесь намечалось что-то более занимательное.

— И там указано настоящее имя этого родственника?

Сидни кивнула.

— Соня Карп.

ДВЕНАДЦАТЬ

Мы с Дмитрием замерли — это имя поразило нас обоих. Сидни, переводя взгляд с одного лица на другое, сухо улыбнулась.

— Как я понимаю, вы знаете, кто это?

— Конечно! — воскликнула я. — Она была моей учительницей, а потом сошла с ума и стала стригоем.

Сидни кивнула.

— Знаю.

Глаза у меня просто полезли на лоб.

— Ведь это не она… не у нее была связь с отцом Лиссы?

О боже! В аттракционе моей жизни это был бы один из самых неожиданных виражей. Я даже не могла до конца понять, что он означал бы.

— Непохоже, — ответила она. — Счет был открыт за несколько лет до того, как на нее оформили доверенность, — это произошло, когда ей исполнилось восемнадцать. Значит, если предположить, что счет был открыт примерно в то время, когда родился ребенок, Соня тогда была слишком молода. Скорее всего, она просто родственница.

Мое потрясение обернулось возбуждением, и то же самое происходило с Дмитрием.

— У вас должны быть записи о ее семье, — сказал он. — А если нет, то у мороев они наверняка имеются. У нее была сестра?

Сидни покачала головой.

— Нет. Естественно, такой вопрос напрашивается сам собой. К несчастью, у нее просто масса родственников. Ее родители оба выходцы из огромных семей, поэтому у нее полно двоюродных сестер. Даже некоторые ее тети попадают в нужную возрастную категорию.

— Но мы же можем поискать среди них? — спросила я, чувствуя трепет предвкушения.

Честно, я не ожидала такого улова; это было немного, но, безусловно, уже кое-что. Если Соня Карп состоит в родственных отношениях с любовницей Эрика, это можно отследить.

— Говорю же, их очень много. — Сидни пожала плечами. — В смысле, да, мы можем. Понадобится немало времени, чтобы найти записи всех и обнаружить среди них интересующую нас женщину. Или даже выяснить, не знает ли кто-нибудь из них, кто она такая.

— Один человек точно знает, кто эта Джейн До, — задумчиво заметил Дмитрий. Мы обе вопросительно посмотрели на него. — Соня Карп.

Я вскинула руки.

— Да, но с ней мы не сможем поговорить. Это дело пропащее. Майкл Теннер потратил больше года, пытаясь найти ее, но ничего не добился. Если он не смог, то куда уж нам.

Дмитрий отвернулся и устремил взгляд в окно. В его карих глазах светилась печаль, мысли явно были где-то далеко. Я не понимала, что происходит, но мир, снизошедший на него в библиотеке — где Дмитрий улыбался и делился со мной мечтами об обычной, нормальной жизни, — сейчас исчез. И даже больше — сам тот Дмитрий исчез. Он снова выглядел так, словно нес на своих плечах всю тяжесть мира. Наконец он вздохнул и посмотрел на меня.

— Это потому, что у Майкла не было нужных связей.

— Майкл был ее приятелем, — возразила я. — У него больше связей, чем у кого-либо другого.

Дмитрий никак не среагировал на мой комментарий, становясь все более печальным. Я видела, что в его душе происходит тяжелая внутренняя борьба. Наконец он, видимо, принял решение.

— Твой телефон здесь принимает? — спросил он Сидни.

Она кивнула, достала из сумки телефон и протянула ему. Он подержал его с таким видом, будто само прикосновение причиняло боль, снова вздохнул, встал и направился к двери. Мы с Сидни посмотрели друг на друга и последовали за ним. Она немножко отстала — чтобы бросить на стол купюру и прихватить ноутбук. Я вышла наружу как раз в тот момент, когда Дмитрий закончил набирать номер и приложил телефон к уху. Тут подошла Сидни, и спустя мгновение на том конце линии ответили.

— Борис? — спросил Дмитрий.

Это все, что я поняла, потому что дальше он быстро заговорил по-русски. Слушая его, я испытала странное ощущение. Конечно, чужой язык сбивал с толку… но было и еще кое-что. По спине пробежал озноб, от страха участился пульс. Этот голос… я узнала этот голос. Это был голос Дмитрия — и в то же время не его. Это был голос из моих ночных кошмаров, холодный и жестокий.

Дмитрий играл роль стригоя.

На самом деле «играл роль» — это мягко сказано. «Выдавал себя за стригоя» подходило лучше. Как бы то ни было, получалось у него чертовски убедительно.

Сидни стояла с хмурым видом, но вряд ли она переживала то, что я. Она никогда не видела его в качестве стригоя, у нее не было этих жутких воспоминаний. Конечно, изменение манеры поведения бросалось в глаза, но, внимательно приглядевшись к Сидни, я поняла, что она в основном следит за разговором. Ну конечно, она же знает русский язык!

— Что он говорит? — прошептала я.

Она еще больше насупилась — то ли от услышанного, то ли потому, что я отвлекала ее.

— Такое… Такое впечатление, будто он говорит с кем-то, с кем уже давно не разговаривал. Дмитрий обвиняет его в том, что тот ослабил рвение в его отсутствие.

Она замолчала — наверное, переводила в уме. В какой-то момент в голосе Дмитрия зазвенел гнев, и мы обе вздрогнули. Я вопросительно посмотрела на Сидни.

— Возмущается тем, что его власть подвергается сомнению. Не могу сказать… Сейчас вроде бы тот человек старается подольститься к нему.

Мне хотелось знать каждое слово, но, конечно, для нее было трудно одновременно и слушать, и переводить. Голос Дмитрия стал спокойнее — хотя в нем по-прежнему клокотала угроза, — и из потока непонятных слов я выхватила «Соня Карп» и «Монтана».

— Он спрашивает о госпоже Ка… о Соне? — пробормотала я.

Она уже давно не была моей учительницей; теперь я могла называть ее по имени.

— Да, — ответила Сидни, не сводя взгляда с Дмитрия. — Он просит… ну, велит этому человеку найти кого-то и выяснить, не может ли тот отыскать Соню. Этот человек… — Она снова замолчала, вслушиваясь. — Похоже, что тот, кого он просит найти, знает многих людей в тех местах, где ее в последний раз видели.