Желание (ЛП), стр. 74

Раздался сигнал телефона. Сообщение с фотографией. От заместителя.

Принимая сообщение, он чувствовал облегчение. Маленькое визуальное подтверждение, что Исаак был жив и связан — это хорошо…

Это была фотография не Исаака.

Это остатки лица его заместителя. Он определил личность лишь по татуировке змеи вокруг шеи.

Под фотографией подпись: Приди за мной… Я.

Первая и единственная мысль Матиаса… хренов наглец. Этот долбаный хренов наглец. О чем, черт возьми, думал Рос? И, дерьмо, если угрозы против милой и прекрасной Гри Чайлд не сработали, то Исаак полностью вышел из-под контроля, и, следовательно, должен быть устранен.

Чистая ярость задвинула на задний план задержавшиеся последствия времени, проведенного в церкви, неиссякаемое желание мести сорвалось с цепи, взревело. Когда гнев ударил его, на задворках сознания Матиас подумал, что это не он, что холодный, острый как нож способ мышления — его визитная карточка, — должен был унять раскаленную добела ярость. Однако он был не в состоянии отвергнуть желание действовать… и действовать лично.

К чертям делегацию… В распоряжении было бессчетное число оперативников, но с этим он должен разобраться сам.

Так же, как он должен был своими глазами увидеть тело Херона, также он обязан лично устранить Роса.

Мужчина должен умереть.

Глава 41

Сидя на диване в углу кухни, Гри пересмотрела свой выбор юриспруденции вместо медицины, и поняла, что приняла верное решение: работа доктора ей не по плечу.

Оценки и результаты тестов открыли ей дорогу в любую магистратуру [125], но решающим фактором стала макроскопическая анатомия, преподаваемая в медшколе на первом курсе: во время предварительного тура хватило одного взгляда на покрытые муслином мертвые тела, лежавшие на столах, чтобы Гри сжала голову между колен и начала дышать, как учили на йоге.

И, кто бы мог подумать, осознание того, что в ее переднем холле лежал кто-то в еще более «сочном» состоянии, было намного хуже.

Сюрприз, сюрприз.

Следующим шокирующим фактом в настоящий момент — будто он ей вообще нужен — стала рука отца, медленными кругами поглаживающая ее спину. Подобные действия с его стороны — редкое явление, и он едва ли был мужчиной, справляющимся с проявлением эмоций. Но, когда она нуждалась в нем, он был рядом: после смерти матери. Дэниела. Тот ужасный разрыв с парнем после окончания колледжа, за которого она почти вышла замуж.

Это был ее отец, которого она знала и любила всю жизнь. Вопреки окружающим его теням.

— Спасибо, — сказала она, не взглянув на него.

Он прокашлялся.

— Не думаю, что заслужил благодарности. Это все из-за меня.

Она не могла возразить заявлению, но также не смела порицать его; особенно учитывая ужасную боль в его голосе.

Сейчас, когда ярость утихла, она осознала, что совесть будет преследовать его до конца жизни, это было заслуженным наказанием, и он будет нести его. К тому же, он уже похоронил одного своего ребенка, проблемного сына, которого любил по-особому и потерял при ужасных обстоятельствах. И хотя Гри могла провести остаток своей жизни, избегая его и ненавидя за смерть Дэниела… неужели она хотела нести это бремя?

Гри подумала о теле в переднем холле и о том, как можно забрать жизнь в одно мгновение.

Нет, решила она. Она не позволит боли и гневу лишить ее того, что осталось от их семьи. Понадобится время, но они с отцом восстановят отношения.

По крайней мере, это единственная правильная и правдивая вещь, сказанная Исааком.

— Мы не можем позвонить в полицию, не так ли? — спросила она. Потому что любой парень в форме также окажется под прицелом.

— Исаак и Джим разберутся с телом. Они занимаются этим.

Гри поморщилась от слов отца.

— Разве его не будут искать? Хоть кто-нибудь?

— Он не существует. В действительности его семья, какой бы она ни была, считает его мертвым… это обязательное требование для мужчин этой ветки подразделения.

Боже, фактически, у нее была дюжина проблем помимо разговоров или каких-то действий с телом. Но она не станет рисковать своей жизнью за парня, которого послали убить Исаака, а может, и ее саму.

Хотя… ну, по всей видимости, он пришел, чтобы совершить самоубийство при свидетелях.

— Что мы собираемся делать? — спросила она громко, не ожидая получить ответ.

И мы в ее вопросе включало ее саму и отца. Мы не подразумевало Исаака.

Он солгал. Глядя в лицо. На самом деле он связался с теми злыми людьми… а она тем временем думала, что они разработали план. Конечно, он не предал ее отца, но это — единственное, что успокаивало в данной ситуации, потому что, очевидно, он решил сдаться… по крайней мере, так казалось. Мужчина вроде него, который дрался как он, и уверенно чувствовал себя с оружием в руке? Более вероятно, что он решит убить того, кто попытается взять его под стражу, и удрать из страны, тихо и чисто.

Отлично. Она отпустит его.

Он был лишь сексуальным увлечением, упакованным в тикающую коробку… и доносившийся из нее звук — включенный таймер бомбы под оберткой и лентами в виде жесткого тела. А заявление «я тебя люблю»? Лжецы таковы, что общаясь с ними, веришь их словам на собственный страх и риск… всем словам, не только тем, что заведомо ложные. Не ясно, чего он добился тем «признанием», но она уж точно не станет рассматривать его слова иначе, как пустой треп.

Гри приняла решение, и от усталости чувствовала лишь онемение. Онемение и собственную глупость. Но, да ладно, будто эта «редкая комбинация» грубости и нежности на самом деле существовала?

— Подожди здесь, — сказал ее отец.

Когда он встал, Гри осознала, что в кухню зашли два огромных мужчины. Они были вылеплены из того же теста, что и Исаак и определенно-не-мертвый Джим Херон… и при виде них она снова вспомнила, что творилось в ее переднем холле.

Будто она нуждалась в напоминании.

— Мы друзья Джима, — сказал парень с косой.

— Сюда, — позвал Херон из коридора.

Когда двое мужчин вместе с ее отцом направились к телу, Гри разозлилась на себя и натянула ментальные штаны Взрослой Девочки. Она встала с дивана, и голова закружилась, но этот водоворот утих, когда она подошла к кофеварке и прошла через рутину приготовления свежей порции.

Фильтр. Установлен.

Вода. На месте.

Кофейные зерна. На месте.

Кнопка «включить». Нажата.

Нормальность помогла собраться с духом, и к тому времени, как в ее руках появилась горячая кружка, она была готова действовать.

И это хорошо. Самое время подумать о будущем… которое простиралось за пределами этой отвратительной ночи и выворачивающих наизнанку последних трех дней.

К несчастью, ее разум, словно свидетель автомобильной аварии, шатался вокруг искореженных машин и тел на тротуаре, подмешивая воспоминания о проведенном с Исааком времени. Но, в конце концов, она прервала эти нездоровые мысли, ее рациональная сторона, притворившись полицейским, заставляла мысли проходить мимо, не толпиться на месте.

Дело в том, что Исаак вошел в ее жизнь во благо: благодаря ему, она наконец-то выучила урок, которому не смогла научить ее смерть Дэниела. О чем речь? Как бы сильно ты не хотел изменить чью-то жизнь, и даже верил в свою способность это сделать, люди сами контролировали свои жизни. Не ты. И можно биться о стену их решений, пока не покроешься синяками и не рухнешь от головокружения, но пока они сами не решат пойти по иной дороге, достигнутый результат не будет тем, чего ты желаешь добиться.

Осознание этого факта не удержит ее от помощи в тюрьме и дел, взятых на общественных началах. Но настало время наложить некие ограничения на то, как много себя она готова отдавать другим… и как далеко она готова зайти. Своими аристотелевскими, в духе добрых самаритян действиями она пыталась воскресить Дэниела… хотя разговоры с призраком стали первой догадкой того, что он не вернется. Открыв правду о том, что с ним случилось, и пытаясь обрести некое равновесие, может быть, у нее наконец получится упокоить его душу и двигаться дальше.